После длительного разговора о Вале и Володе, Витя услышал от Петровича о её проблеме, которая возникла сегодня утром. Настя пыталась одернуть хозяйку, чтобы та не рассказывала о ней, но Петрович настаивала:
— Сам понимаешь, Витюш, мы все попали в такую трудную ситуацию, что помочь нам некому. Ты уж извини, что я так сразу, сходу тебя озадачиваю, но Насте нужна квартира. Может, у тебя есть на примете что-то подходящее? Девка молодая, а уже такая обуза на нее свалилась.
глава 1
глава 28
— Зачем вы так говорите? — покраснела Настя, опустив взгляд. — Не обуза. Они моя семья.
— Семья-то семья, но тебе тяжело будет. Как справишься, а? Да и мужик твой что-то не вселяет доверия. Настя, ни у тебя, ни у меня родных нет. Вот что мне прикажешь делать? Жалко вас всех. Любку забирать надо. Тебе помочь уже не могу. Самой неприятно всё это, но…
— Я могу поселить вас у себя, — неожиданно произнес Витя, кивнув. — Квартира большая, пустует. Брат живет с Валей, он не обидится. А мне… если честно, мне одному тяжело. Не привык я жить в одиночестве.
— А девушка? — задала вопрос Петрович, всматриваясь в лицо гостя. — Неужели у тебя нет девушки?
— Нет, — Витя поднял чашку с остывшим чаем, — была, то есть. А теперь нет.
— Вот видишь, Настя, как хорошо всё складывается, — Петрович встала, чтобы подлить кипятку в чашку Вити, — карты тебе сами в руки идут.
Настя покачала головой, удивляясь напористости Петровича, но, с другой стороны, действительно, не пришлось заниматься длительным поиском жилья. Сергей ремонтом позже займется, пока квартира не выветрится. А дальше… а дальше будет так, как и должно быть.
***
Сергей протестовал против переезда в чужой дом. Он был готов вернуться в свою, пропахшую гарью, квартиру, но потом, когда Настя убедила его, что он не сможет сам себя обслуживать, мужчина согласился. Временное «убежище» Сергею не помешает. Ведь он догадывался, кто мог поджечь его квартиру, только доказательств у него не было. Через два дня, переехав в квартиру Виктора, Настя смогла вздохнуть свободно. Теперь всё разложилось по своим местам: у каждого своя комната, Сергей с женой и ребенком заняли самую большую, Дарья Петровна в комнате родителей Вити, а Витя – в своей. Не забыли и о собачке. Ей досталось место в прихожей, рядом с обувницей.
Настя готовила обед и ждала звонка от Петровича, которая сегодня должна была привезти дочь домой. Поглядывая на часы, стоящие в буфетном шкафчике, Настя прислушивалась к звукам, чтобы, если ребенок заплачет, сразу побежать к нему. Сергей стоял у кроватки, опустив голову. Он смотрел на спящего сына, изучая его внешность. Нос, губы, подбородок – какое-то всё чужое, будто ребенок рожден от другого. Сергей прищуривался, затем раскрывал глаза пошире. Нет, что-то в этом мальчугане не то. Нет у Сергея к нему отцовских чувств.
В прихожей раздался телефонный звонок. Настя, вытерев мокрые руки о полотенце, прибежала к телефону.
— Алло!
— Эм-м, — на том конце провода повисла неловкая пауза. — Позовите, пожалуйста, Витю.
— А его нет. Что ему передать?
— Ничего, — в трубке раздались короткие гудки.
Почему-то Насте этот звонок не понравился. В душе поселилась кратковременная тревога. Настя положила трубку, вернулась в кухню. Села на стул. Странное ощущение, не отпускает уже несколько секунд. Настя пыталась придумать какую-то отговорку по поводу этого звонка, но ничего путного в голову не шло. Махнув рукой, Настя продолжила готовить обед.
***
Петрович, подоткнув одеяло под Любу, села на край кровати. Люба смотрела прямо перед собой. Ее ноги и руки были покрыты гипсом от начала до конца. Волосы давно не мыты, лицо высыпало прыщами, кожа воспаленная от лба до зоны декольте. Люба дышала тяжело, будто на ее плечи упал неподъемный груз.
— Ну что, хорошо сделала, дурочка? — Петрович говорила тихо, без злобы. — И что теперь, на меня всё сбросила и не подумала, как мы жить будем дальше.
— Живи, кто тебе не дает, — Люба отвернулась, уставилась в стену.
— Живи, — повторила женщина, положив руки на свои колени. — Зачем прыгнула? Кому и что ты хотела доказать?
— А тебе какое дело? — Люба резко повернулась. — Что ты лезешь? Всё учишь и учишь. Сколько можно? Мне уже не пять лет.
— Верно, не пять. А мозгов, как у трехлетней.
— Слушай, отстань, а?! Займись чем-нибудь полезным. Я уже не та маленькая девочка, чтобы мамаша её кормила нравоучениями.
— Мамаша… какое противное слово, — с грустью ответила ей Петрович.
— Да отвали ты уже от меня! — выпалила Люба. — Приживалок своих учи, а с меня хватит. Очухаюсь, уйду. Не переживай. А потом, когда состаришься, не вздумай ко мне обращаться. Я тебя ненавижу.
— А за что? За то, что я тебя вырастила? За то, что не дала с голоду умереть, не отправила обратно в детдом?
— Лучше бы ты меня и не забирала. Мне там было б намного лучше, чем с тобой.
— Глупая ты, глупая, — Петрович встала. — Если бы ты знала, как там живется детям до совершеннолетия, то не городила б такую глупость. И вообще, оттуда выходят озлобленными, но есть исключения. Настя, которую ты обидела… Я бы так хотела, чтобы у меня была такая дочь, как она.
— Вот и забирай её себе! Нечего было за мной приезжать!
— Спи, — Петрович не стала больше ничего объяснять. — А мне позвонить надо.
***
Ближе к вечеру в дом Вити приехал брат вместе с Валей. Настя была рада видеть подругу, она усадила гостей за стол, нарезала торт, которые они принесли, заварила свежего чаю. Витя вернулся позже всех. Он знал, что к нему придет брат, поэтому купил вина. После первого выпитого бокала Валя предложила Насте уединиться.
— Мне нужно кое-что тебе рассказать, — шепнула она на ухо подруги. — Это касается Инки.