— Костя, бросай всё! — женский голос звучал настойчиво, почти требовательно. — Переезжай ко мне, будешь как сыр в масле кататься.
— Не могу я, Света. Семья у меня, трое детей.
— А сам-то что говорил? Что устал от всей этой нищеты?
Вера сидела в ванной и не могла пошевелиться, сжимая в руке телефон.
Воронеж, 2003 год. Август выдался душным, липким.
Вера проснулась в пятом часу от комариного писка у самого уха. Прихлопнула кровососа на плече, оставив красное пятно.
Костя храпел, раскинувшись по диагонали кровати. В соседней комнате кто-то из детей заворочался.
Встала тихо, чтобы никого не разбудить. На кухне ещё стоял вчерашний чай в гранёном стакане.
Вера плеснула в него кипятку из чайника, села за швейную машинку.
У неё был срочный заказ — десять детских комбинезончиков к понедельнику. Клава из ателье обещала хорошо заплатить, если всё будет готово вовремя.
Педаль машинки застучала мерно, монотонно. Вера работала на автопилоте, пальцы сами подкладывали ткань под лапку. Голова гудела от недосыпа.
Три ночи подряд шила до утра, а днём ещё дети, готовка, уборка. Белка в колесе, одним словом.
— Ты чё так рано встала? — В дверях показалась растрепанная Даша, старшая дочка.
Пятнадцать лет, вся в мать — рыжеватые волосы торчат во все стороны, веснушки россыпью по носу.
— Работаю, дочка. Ложись ещё, рано.
— Не могу. Жарко.
Даша плюхнулась на табуретку, взяла со стола недошитый комбинезон и начала разглядывать.
— Можно мне с Катькой сегодня в парк сходить? Там концерт какой-то будет.
— Папу спроси.
— Он всё равно не разрешит, — Даша скривилась. — Тётка Зина ему вчера опять все уши прожужжала, что я, типа, распущенная.
Вера отложила работу, посмотрела на дочь внимательно.
— Из-за чего на этот раз?
— Да из-за юбки! Говорит, короткая. Ну не по щиколотку же ходить, мам! Все так носят. И губы накрасила слегонца, так она вообще в крик: «Девка совсем обнаглела, по подъездам шляется!»
Вера сжала губы. Зинаида, тётя мужа, поселилась у них три месяца назад.
Приехала «на недельку» из Борисоглебска, да так и осталась. Говорила, что в деревне одной тоскливо, пенсия маленькая.
Костя, конечно, не мог отказать родственнице.
С тех пор квартира превратилась в филиал Шопито.
Зинаида всюду совала свой нос, отвешивала щедрые советы по любому поводу, критиковала подход Веры к воспитанию детей.
А главное — жрала как не в себя. Боже, как она жрала!
Вера могла купить на неделю продуктов, а тётка за три дня всё умудрялась слопать.
— Ты не обращай внимания, — Вера погладила дочку по волосам. — Она старая, у неё свои тараканы в голове.
— Да мне-то пофиг на неё! — Даша махнула рукой. — Но папа же её слушает. Вчера опять сказал, чтобы я после восьми дома была. Все мои подружки гуляют до десяти, а я что, маленькая?
— Поговорю с ним.
Но разговор не получился. Костя проснулся в седьмом часу, быстро умылся, натянул застиранную футболку с вылинявшим Микки-Маусом на груди.
Хлебнул чаю и схватил ключи от маршрутки.
— Кость, давай сегодня вечером поболтаем? — начала было Вера.
— Вечером устану, Вер. Маршрут длинный, жара. Давай завтра.
— Да пять минут всего! Насчёт Дашки. Тётка Зина опять...
— Ой, только не начинай! — Костя поморщился, как от зубной боли. — Тётя права. Дашка совсем от рук отбилась. Ты на неё посмотри — накрашена как чертовка, юбка по задницу. Ещё чего доброго...
— Ещё чего доброго что? — Вера почувствовала, как внутри начинает закипать. — Она нормальный подросток! Все так одеваются!
— Все, да не все! — Костя повысил голос. — Я своей дочери не позволю по подъездам шляться. Тётя Зина правильно говорит — держать надо в ежовых рукавицах, пока не поздно.
— Да что ты её слушает?! — не выдержала Вера. — Она нахлебница, сожрала вчера всю тушёнку, что я на суп детям приберегла!
Костя побагровел.
— Как ты смеешь?! Это же мой родной человек! Она старая, больная, ей деваться некуда!
— А нам куда деваться? У нас трое детей, Костя! Мы сами еле концы с концами сводим!
Но муж уже хлопнул дверью. Вера осталась стоять посреди кухни, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони.
***
Тётка Зинаида встала к обеду. Вышла на кухню в застиранном халате, села за стол, уставилась на Веру.
— Чаю налей.
Не «будь добра», не «пожалуйста» — просто приказ. Вера молча поставила перед ней кружку.
— А сахар где?
— Кончился. Завтра куплю.
— Как это кончился? — Зинаида прищурилась. — Я же вчера видела полную банку!
«Потому что ты, старая карга, за день полбанки в чай насыпала», — подумала Вера, но вслух сказала:
— Закончился.
Тётка пыхтела, дула на чай, шумно прихлёбывала. Потом открыла холодильник, достала сыр, колбасу, начала резать толстыми ломтями.
— Это на ужин детям, — не выдержала Вера.
— А мне что, голодать? Я ж не воздухом питаюсь. У меня давление, мне диета нужна.
Вера отвернулась, чтобы не видеть, как Зинаида уничтожает последние продукты.
Младшие дети — Ванька и Настя — сидели в комнате перед телевизором, смотрели какой-то мультик.
Даша заперлась у себя, слушала музыку через наушники.
— Дашка-то твоя опять накрасилась, — заметила Зинаида, жуя бутерброд. — Я Косте говорю: держи её покрепче, а то доиграется. Такие в пятнадцать лет уже с пузом ходят.
— Зинаида Егоровна, не надо, — устало проговорила Вера.
— Да что «не надо»?! Я жизнь прожила, я знаю! Вот у нас в деревне была одна, тоже из себя франтиха, так в шестнадцать с пацаном съехала. Поматросил он её и сбежал. Осталась с ребёнком на руках.
— Даша не такая.
— Все они «не такие», пока не припрёт.
Вера ушла в ванную, закрыла дверь на защёлку. Села на край ржавой ванны, опустила голову на руки.
Господи, как же всё достало! Безденежье, недосып, эта тётка... И Костя, который не хочет ничего слышать.
Раньше он был другим.
Когда познакомились десять лет назад, он работал водителем на автобазе, мечтал купить свою машину, возить людей.
Мечта сбылась в девяносто восьмом — накопили на старенькую «Газель», Костя оформил маршрут.
Первое время дело шло неплохо. Но потом начались проблемы — бензин дорожал, конкуренция росла, гаишники драли за каждую мелочь.
Костя стал нервным, угрюмым. Всё чаще пропадал на автостанции до ночи, говорил, что рейсы дополнительные берёт.
***
Вечером Костя вернулся поздно, почти в одиннадцать. Вера уже уложила младших, Даша спала. Зинаида дрыхла на диване в комнате, раскинувшись во весь рост.
— Ужин в кастрюле, — сказала Вера, не поднимая глаз от шитья.
Костя молча разогрел картошку, сел есть. Молчали оба. Напряжение висело в воздухе густым туманом.
— Извини, что утром наорал, — проговорил он наконец. — Устал просто. Жара эта...
— Ничего.
— Вер, ну давай не будем ссориться? Понимаю, с тётей Зиной тяжело, но что делать? Она же одна совсем.
— А мы не одни?
Костя вздохнул, потёр лицо руками.
— Потерпи ещё немного. Скоро ей пенсию индексируют, может, в деревню вернётся.
«Как же, вернётся, — подумала Вера. — Разлеглась тут, как барыня, и никуда не собирается».
Костя доел, сполоснул тарелку, пошёл в комнату. Вера слышала, как он разговаривает с тёткой о чём-то, потом зазвонил телефон.
Старый кнопочный аппарат висел в гостиной.
— Алло? — голос Кости звучал удивлённо. — А, это ты... Погоди, сейчас перейду.
Вера насторожилась. Муж взял трубку, потянул за собой провод в комнату, прикрыл дверь. Говорил тихо, неразборчиво.
Вера встала, подошла ближе. Внутри всё сжалось в тугой комок.
Последнее время Костя стал странно себя вести.
Прятал телефон, если он звонил. Уходил разговаривать в подъезд или на балкон. Говорил, что дела рабочие, но интонация была какая-то другая — мягкая, почти нежная.
Вера тихо прошла в ванную, закрыла дверь и приложила к уху трубку второго телефона, что висел на стене в прихожей.
— ...не могу я, Света, — говорил Костя. — Семья у меня, трое детей.
— Но ты же сам говорил, что устал от всей этой нищеты? — женский голос звучал настойчиво. — Брось всё, переезжай ко мне. Будешь как сыр в масле кататься. У меня квартира своя, работа нормальная...
— Да понимаю я всё. Но жену не могу бросить. Я её люблю.
— Любишь? — в голосе Светы прозвучала насмешка. — Тогда почему каждую неделю сам звонишь? Жалуешься на жизнь, на безденежье, на то, что устал?
— Я же просто поговорить... С тобой легко, ты понимаешь...
— Понимаю. А она не понимает, да? Костя, ты или руби с плеча, или прекращай морочить мне голову. Мне тридцать один, я замуж хочу, семью. А не быть жилеткой для нытика.
— Света, не надо так...
— Надо, Костя! Подумай хорошенько. У меня всё есть — квартира трёшка в центре, машина, деньги откладываю. Ты мне нравишься, я готова тебя принять. Но решай быстро, я ждать вечно не буду.
Вера опустила трубку, привалилась спиной к стене. Ноги стали ватными.
Первая мысль была: «Сволочь!»
Вторая: «Но он же отказался. Сказал, что любит меня».
Она вернулась на кухню, села за машинку. Руки сильно тряслись, несколько раз ошиблась, распарывала швы.
Костя вышел из комнаты минут через десять, заглянул на кухню.
— Не спишь ещё?
— Дошиваю. Завтра сдавать.
Он подошёл, обнял за плечи. Вера напряглась, но не отстранилась.
— Ложись уже, Вер. Заработаешься.
— Ага, сейчас.
Костя ушёл. Вера сидела, уставившись в одну точку. Внутри боролись два чувства — обида и облегчение.
С одной стороны, муж гуляет. Пусть не телом, но душой точно. Звонит другой женщине, жалуется на жизнь, на неё, Веру.
С другой — он отказал ей. Сказал, что любит. Выбрал семью.
«Может, это и к лучшему, — подумала Вера. — Значит, он настоящий. Не такой, как другие, что бросают жён ради молоденьких и богатеньких».
Утром она пошла к подруге Оксане, что жила этажом ниже. Оксана работала продавщицей в магазине, муж её, Серёга, таксовал.
— Офигеть! — воскликнула Оксана, когда Вера рассказала про звонок. — И что теперь?
— Не знаю. Вроде он её послал.
— Ну так радоваться надо! Значит, хороший у тебя мужик. Не побежал за юбкой, как мой Серёга, например.
— А твой что, тоже?..
— Да у него на каждой стоянке по пассии, — Оксана махнула рукой. — Я уже забила. Главное, чтобы домой приходил, деньги приносил.
Вера вернулась домой в каком-то странном состоянии — вроде бы гордилась мужем, но осадок остался. Всё-таки он звонил другой. Жаловался. Значит, ему с Верой плохо?
***
Прошла неделя. Костя работал с утра до ночи, приезжал вымотанный.
Зинаида продолжала поедать запасы и отвешивать советы. Даша огрызалась, младшие канючили.
Вера шила, готовила, стирала, убирала, жизнь текла по привычному руслу.
В субботу вечером Костя объявил, что завтра поедет в Липецк, там знакомый обещал подогнать запчасти для маршрутки по дешёвке.
— Вернусь к вечеру, — сказал он, укладывая в сумку чистую рубашку.
— А зачем рубашка? — насторожилась Вера.
— Ну как же, к человеку в гости еду. Не в грязном же приезжать.
Утром Костя ушёл рано. Вера занималась детьми, потом пошла на рынок за продуктами. Когда вернулась, квартира была пуста.
Даша с подружками ушла в парк, младшие у соседки. Зинаида спала на диване.
Вера убирала на кухне, когда заметила, что шкаф в прихожей приоткрыт. Заглянула внутрь и не нашла вещей мужа.
Ни куртки, ни джинсов, ни свитера. Только пустые вешалки.
На комоде не было фотографии их свадьбы — той, где они оба молодые, счастливые, с букетом.
— Зинаида Егоровна! — Вера ворвалась в комнату, растормошила тётку за плечо. — Костя где?
— А? Что? — Зинаида сонно заморгала.
— Костя куда делся? Его вещи все пропали!
Тётка села, почесала затылок.
— А, ну так он же уехал.
— Куда уехал?!
— Откуда я знаю? Утром встал, собрал чемодан, ушёл. Мне ничего не говорил.
— Чемодан?! И ты молчала?!
— А чё мне говорить-то? Думала, он тебя предупредил.
Вера опустилась на край дивана. Перед глазами поплыли чёрные круги. Значит, уехал. К той, к Свете. Бросил. Несмотря на все слова про любовь, про семью. Соврал.
Она сидела, не зная, что делать, что думать. Зинаида ковыряла в зубах спичкой, смотрела телевизор.
— Ну чего рыдать-то? — проговорила она равнодушно. — Сама виновата. Мужика в нищете держала, вот он и сбежал. Надо было лучше зарабатывать, кормить его хорошо.
Что-то внутри Веры щёлкнуло. Она поднялась, посмотрела на тётку.
— Собирайся.
— Куда?
— Отсюда. Вон. Квартира моя, я здесь хозяйка.
— Ты что, офигела? — Зинаида вытаращилась на неё. — Куда я пойду?!
— Мне плевать. Хоть под мостом ночуй. К вечеру чтобы духу твоего здесь не было.
— Да как ты смеешь?!
— Костя сбежал, так что ты теперь здесь никто. Собирайся, пока я держу себя в руках.
Вера развернулась и вышла. Села на кухне, уткнулась лицом в ладони.
Зинаида возмущалась, что-то кричала, но к вечеру собрала свой драный чемодан и убралась восвояси.
Вера ждала звонка от Кости, но телефон молчал.
***
Прошёл месяц. Вера устроилась в ателье на полную ставку. Платили мало, но стабильно, плюс давали материал для подработок на дому.
Клава, хозяйка ателье, оказалась душевной женщиной, разрешала брать Настю с собой, если не с кем оставить.
Даша стала помогать по хозяйству, сидела с младшими, пока Вера работала. Девочка будто повзрослела за месяц — перестала огрызаться, стала спокойнее.
— Папа больше не вернётся? — спросила она как-то вечером.
Вера гладила бельё, не поднимая глаз.
— Не знаю, дочка.
— А ты его ждёшь?
— Не знаю.
Даша обняла мать и прижалась к её плечу.
— Не надо его ждать. Мы и так справимся.
Справлялись. Тяжело, но справлялись. Вера шила по ночам, экономила на всём. Игорёк иногда спрашивал про отца, но быстро переключался на другое. Настя была маленькая, ничего не понимала.
***
В октябре Вера с детьми пошла в новый торговый центр, что открылся на площади.
Хотела купить Ваньке куртку на зиму — старая мала стала. Бродили по этажам, рассматривали витрины.
— Мам, смотри! — Ванька дёрнул её за рукав, показал на эскалатор.
Вера подняла голову — и замерла. На эскалаторе стоял Костя. В новой кожаной куртке, джинсах, дорогих кроссовках.
Рядом стояла, видимо, та самая Света. Молодая, ухоженная, в шубке из искусственного меха, с пакетами из брендовых магазинов.
Костя встретился с Верой взглядом, побледнел, отвернулся. Взял Свету под локоть, поторопил вниз. Они скрылись за поворотом.
— Мам, это же папа был! — воскликнул Ванька.
— Нет, сынок, — Вера взяла его за руку. — Показалось тебе, это чужой дядя.
Они купили куртку и поехали домой. Вечером Вера сидела на кухне, пила чай, смотрела в окно. На душе было странное смирение.
«Пусть, — подумала Вера. — Проглочу эту обиду и забуду. Мне некогда по углам слёзы лить. Дети расти должны».
Эксклюзивный рассказ: "Месть невесты"