Я стояла у раковины и смотрела, как вода смывает мыльную пену с тарелки. Из комнаты доносился голос из мультика — сын смотрел что-то про динозавров в сотый раз. Пахло чуть пригоревшими пирожками, которые я вытащила из духовки полчаса назад.
Телефон завибрировал на столе. Один раз, второй, третий.
Я вытерла руки о полотенце и взяла его. На экране — незнакомый номер, но город определился как Москва. Сбросила. Через секунду — сообщение в мессенджере. Ещё одно. Запрос на добавление в друзья в соцсети.
Открыла профиль. Аватарка — мужчина лет шестидесяти, седые волосы, усталое лицо. Подпись: "Ты у меня одна осталась".
Сердце ёкнуло.
Отец.
Мы не общались больше десяти лет. Он ушёл, когда мне было двенадцать. Ушёл к другой женщине, богатой, с большой квартирой и перспективами. Оставил нас с мамой в двухкомнатной хрущёвке, где зимой промерзали углы, а летом нечем было дышать.
Я провела пальцем по экрану, открывая сообщения.
"Оля, это папа. Прости, что пишу так внезапно. Случилось страшное. Дочка… сестра сводная твоя… она погибла три месяца назад. Разбилась на машине. Я остался совсем один. Ты у меня теперь единственная. Пожалуйста, ответь мне".
Я перечитала дважды. Девочка погибла. Та самая, ради которой он когда-то выбрал другую семью. Мне было её жаль — конечно, жаль. Но в груди не шевельнулось ничего, кроме глухого недоумения.
Почему он пишет мне? Почему сейчас?
Телефон снова завибрировал. Входящий видеовызов.
Я нажала красную кнопку и выключила звук.
— Мам, дай мне браслет! — крикнул сын из комнаты.
Я машинально открыла ящик стола, где хранились всякие мелочи. Среди ручек, резинок и старых чеков нашёлся пластмассовый детский браслет — розовый, с выцветшими бусинами. Я держала его когда-то в руке, лет в пять. Потом потеряла. А вот он нашёлся.
Я сжала браслет в ладони, и в горле встал комок.
Как тогда.
На следующий день я поехала к маме.
Она жила в старом районе, на окраине. Та же хрущёвка, те же промерзающие углы. Виктор, мой отчим, встретил меня у двери — коротко обнял, кивнул.
— Мама на кухне, — сказал он.
Я прошла по узкому коридору. На кухне пахло ромашковым чаем и свежеиспечённым хлебом. Мама сидела за столом, теребя край шторы — старая привычка, когда нервничает.
— Садись, — она кивнула на стул напротив.
Я села. Руки сами потянулись к чашке, хотя пить не хотелось.
— Он звонил тебе? — мама спросила тихо.
Я кивнула.
— Писал. Много раз.
Мама вздохнула, прикрыла глаза.
— Оля, он сейчас совсем один. У него никого не осталось. Дочка погибла, жена от него ушла ещё год назад. Он страдает.
Я сжала чашку сильнее, чувствуя, как горячая керамика обжигает пальцы.
— Мам, он тогда выбрал. Не нас. Не меня.
— Он был молод, глуп… — мама покачала головой. — Люди ошибаются, Оля. Ты же понимаешь.
Я хотела ответить, но в дверь позвонили.
Мама встала, вышла в коридор. Я слышала, как она разговаривает с кем-то, потом возвращается, держа в руках огромный букет.
— Это тебе, — она положила букет на стол.
Я вытащила открытку. Почерк отца, знакомый до боли.
"Моя единственная дочь. Я всегда буду с тобой. Папа".
Мама села напротив, снова взялась за край шторы.
— Оля, дай ему шанс. Позвони сама, просто поговори. Он твой отец, несмотря ни на что.
Я смотрела на браслет и чувствовала, как внутри всё сжимается.
Он хочет купить меня. Купить своей виной.
— Мам, я подумаю, — сказала я и встала.
Виктор проводил меня до двери. Положил руку на плечо, посмотрел в глаза.
— Сама решай, дочка. Я с тобой что бы ты не решила.
Я кивнула и вышла.
Вечером дома я стояла на кухне и чистила яблоко. Нож был старый, с деревянной ручкой — Виктор подарил его маме лет двадцать назад. Я всегда брала его, когда приезжала к ним. А потом он как-то перекочевал ко мне.
Сын сидел за столом, крутил в руках тот самый браслет.
— Мам, это твоё? — спросил он.
— Было когда-то, — я улыбнулась.
— А почему ты его не носишь?
Я не успела ответить. Телефон на столе загорелся — голосовое сообщение.
Я нажала на воспроизведение.
Голос отца — хриплый, надломленный.
"Оля, прости меня. Я не прошу тебя простить сразу. Просто… не бросай меня совсем. Я теперь всё осознал, как был неправ. Я всё исправлю. Дай мне шанс. Пожалуйста".
Сын посмотрел на меня широко распахнутыми глазами.
— Мам, кто это?
Я выключила запись.
— Никто, солнце. Не важно.
Телефон снова завибрировал. Входящий звонок.
Я посмотрела на экран.
"Папа".
— Я возле подъезда. Можешь выйти, хотя бы обнять меня, как в детстве? Всего на минуту.
Руки задрожали.
— Хорошо. Я выйду, — сказала я ему.
Отец стоял у подъезда, сгорбившись, руки в карманах старой куртки. Фонарь над головой мигал, бросая на его лицо неровные тени.
Он увидел меня и шагнул вперёд. Схватил за руки.
— Оля, — голос дрожал. — Спасибо, что вышла. Я так боялся, что ты не…
Я высвободила руки.
— Зачем ты здесь?
— Я хочу всё начать заново, — он говорил быстро, перебивая сам себя. — Я понял, как был неправ. Прости меня. Давай попробуем ещё раз. Я теперь другой человек. Я всё понял слишком поздно, но…
— Ты понял, когда остался один, — я перебила его.
Он замолчал. Стиснул губы.
— Это несправедливо, Оля. Я всегда любил тебя. Просто тогда… обстоятельства…
— Обстоятельства? — я почувствовала, как поднимается злость. — Ты выбрал деньги. Другую семью. Другую дочь.
— Нет! — он повысил голос. — Вы с мамой не дали мне вернуться! Вы выбрали за меня!
Я отступила на шаг. В кармане завибрировал телефон — сын написал: "Мам, ты скоро домой?"
— Я не обязана быть твоим спасением, — сказала я тихо.
Отец открыл рот, но я развернулась и пошла к подъезду. Не оглядываясь.
Металлические перила были холодными под рукой. Ноги дрожали. В горле стоял комок.
Неужели я оставила его совсем одного? Имею ли я право?
Ночью я не могла заснуть.
Сын прижался ко мне, уткнувшись носом в плечо.
— Мам, ты не злишься на меня? — спросил он сонно.
— Нет, солнце. С чего ты решил?
— А почему ты грустная?
Я погладила его по голове.
— Просто устала.
На тумбочке светился экран телефона. Десятки сообщений. Отец писал без остановки.
"Не бросай меня".
"Я не переживу ещё одну потерю".
"Без тебя мне конец".
Я закрыла глаза, но слёзы всё равно потекли.
Я запуталась. Я устала. Что мне делать?
Дверь тихо скрипнула. Виктор вошёл, сел на край кровати. Взял меня за руку — тёплую, большую, надёжную.
— Будь моим папой, — прошептала я. — Только ты. Пожалуйста.
Он молча обнял меня. Крепко, по-отцовски.
— Я всегда был твоим папой, дочка. Всегда.
Я уткнулась ему в плечо и заплакала.
Утро было ясным. Солнце заливало кухню мягким светом.
Виктор резал яблоки тонкими ломтиками. Сын играл с браслетом, надевая его то на одну руку, то на другую.
Я сидела за столом с телефоном в руках.
На экране — десятки непрочитанных сообщений от отца. Видеооткрытки, фотографии, обещания.
Я глубоко вдохнула.
Открыла настройки. Заблокировала номер. Удалила переписку.
Написала одно короткое сообщение:
"Я прощаю тебя. Но не хочу быть частью твоей жизни. Моя семья — здесь. Прощай".
Нажала отправить.
Положила телефон на стол.
Руки больше не дрожали.
Виктор протянул мне ломтик яблока. Я взяла его, откусила. Сладкий, хрустящий.
— Мам, можно я буду носить этот браслет? — сын показал мне розовую пластмассу.
Я улыбнулась.
— Конечно, солнце.
Он надел браслет на руку и засмеялся.
— Теперь он мой!
Виктор посмотрел на меня и кивнул. Ничего не сказал. Но я поняла.
Ты всё правильно сделала.
Прошло несколько дней.
Воскресное утро. Мы все собрались на кухне — я, Виктор, мама, сын. Пахло кофе и пирогом. Сын коллекционировал браслеты — уже пять штук на руке, все разных цветов.
Мама листала старый фотоальбом, тихо улыбаясь.
Виктор резал яблоки, как всегда.
На телефоне — сообщение с чужого номера. Это от отца. Я увидела уведомление, но не открывала.
Больше не хотелось.
Впервые за много лет я чувствую себя дома. По-настоящему.
Сын подошёл ко мне, надел на мою руку один из браслетов.
— Теперь у нас будут одинаковые, — сказал он.
Я обняла его.
— Да, солнце. Теперь одинаковые.
Виктор протянул мне чашку кофе, улыбнулся.
Мама тихо сказала:
— Спасибо, что ты просто есть.
Я посмотрела на них — на эту тесную кухню, на утренний свет в окне, на лица людей, которые выбрали меня. Не потому что мы одна кровь, не потому что должны.
А просто потому что любят.
Семья — это те, кто выбирает тебя каждый день.
Я глубоко вдохнула, выдохнула.
И впервые почувствовала, что всё будет хорошо.
А у вас есть люди, которых вы считаете семьёй не по крови, а по личному выбору?
Поделитесь в комментариях 👇, интересно узнать ваше мнение!
Поставьте лайк ♥️, если было интересно.