На следующий день Павел всё-таки решился подать заявление в полицию. Мы сидели в дежурной части, ждали следователя, а муж нервно теребил ручку.
Начало этой истории читайте в первой части.
— Может, это ошибка? — в который раз спрашивал он. — Может, мама ни при чём?
— Паш, ты же видел кредитную историю. Твою подпись на документах. И то, как она вчера исчезла.
Следователь оказался мужчиной средних лет, усталым и немногословным. Выслушал нашу историю, покачал головой.
— Дела такие сейчас сплошь и рядом. Родственники друг друга обманывают похлеще чужих. Будем разбираться.
Он объяснил, что потребуется экспертиза подписей, проверка документов в банках, поиск свекрови. На всё это уйдёт не меньше месяца.
— А что делать с долгами? Банки же будут требовать возврата.
— Пишите заявления во все банки, где оформлены кредиты. Объясните ситуацию, приложите копию заявления в полицию. Возможно, приостановят начисление процентов до выяснения обстоятельств.
Вышли из отделения подавленные. Впереди были месяцы разбирательств, походы по банкам, возможно, судебные тяжбы. И всё это из-за человека, которого Павел считал самым близким.
— Может, попробуем найти её сами? — предложил муж. — У неё же есть подруги, знакомые.
Следующие дни мы обзванивали всех, кого знали из окружения свекрови. Но все в один голос говорили, что не знают, где она находится, и не видели её последние дни.
А потом позвонила её соседка по площадке.
— Слушайте, а не хотите посмотреть на квартиру Вали? Управдом ключи дал, сказал, надо протечку проверить с верхнего этажа.
Мы приехали через час. Квартира свекрови выглядела странно — слишком пустой. Мебель стояла на местах, но личных вещей почти не было.
— Смотри, — сказал Павел, открывая шкаф в спальне. — Вся зимняя одежда исчезла. И фотографии со стола.
Я прошла на кухню, заглянула в холодильник. Пустой, отключённый от сети. На столе лежали ключи от квартиры и записка: "Павлику. Прости, если сможешь. Вернусь, когда всё решится."
— Она не собирается возвращаться, — сказала я, показывая записку.
Павел читал, перечитывал короткие строчки.
— "Когда всё решится"? Что должно решиться?
Мы обыскали квартиру в поисках каких-то подсказок. И в старом комоде, за стопкой полотенец, нашли то, что всё объяснило.
Толстая папка с документами. Справки о доходах Павла за несколько лет, копии его паспорта, трудовой книжки. И ещё — договоры займов, написанные от руки.
— Это что? — Павел листал бумаги с непониманием.
— Договоры займов между тобой и матерью. Смотри даты.
Первый договор был датирован прошлым годом. По нему Павел якобы занимал у матери полмиллиона рублей "на неотложные нужды". Второй, от полугода назад, — ещё триста тысяч. Третий, совсем свежий, — семьсот тысяч.
Все договоры были подписаны рукой Павла. Его настоящей рукой, которую я знала по годам совместной жизни.
— Паш, ты действительно брал у матери деньги?
— Нет! Я никогда... — Он замолчал, уставившись на бумаги. — Хотя постой...
— Что?
— Полмиллион... Год назад у меня были проблемы с налогами. Помнишь, я говорил, что доплатил в бюджет? А триста тысяч... это когда машину покупали, не хватало на первоначальный взнос.
— Ты брал у матери?
— Она сама предложила. Сказала, что это подарок, не займ. Я и договоров никаких не подписывал!
— А семьсот тысяч?
Павел почесал затылок, напряжённо думая.
— Это недавно было. У тебя проблемы с работой начались, зарплату задерживали. Мама принесла конверт с деньгами, сказала — на жизнь, пока не наладится. Тоже как подарок преподнесла.
Значит, деньги свекровь действительно давала. Но почему тогда оформляла займы как официальные? И главное — откуда у неё были такие суммы?
— Паш, а у твоей мамы откуда полтора миллиона наличными? Она же на пенсии.
— Не знаю. Говорила, что накопления.
— Какие накопления при пенсии в пятнадцать тысяч?
Мы продолжили поиски и в тумбочке возле кровати нашли ещё один конверт. В нём лежали справки из банков о досрочном закрытии депозитов. Крупных депозитов — на общую сумму больше трёх миллионов рублей.
— Мама была богатая? — удивился Павел.
Я изучала справки. Депозиты открывались в течение последних пяти лет, суммы разные — от двухсот до восьмисот тысяч. И все закрыты в последние месяцы.
— Откуда у неё столько денег? Она где-то работала?
— Нет, на пенсии уже лет десять.
Загадка становилась ещё больше. Но в самом низу конверта лежал листок с рукописными записями. Почерк свекрови, но слова странные: "Квартира Романовых — 800 т.р.", "Дача Петренко — 1200 т.р.", "Участок Ивановых — 600 т.р."
— Что это за записи?
— Не знаю, — Павел вчитывался в строчки. — Фамилии знакомые, но...
И тут до меня дошло. Я вспомнила разговоры соседей, сплетни в нашем районе.
— Паш, а твоя мама риелтором не работала?
— Нет, конечно. А почему?
— Эти записи похожи на сделки с недвижимостью. А фамилии... Помнишь, соседка тётя Люба рассказывала про квартиру Романовых? Как быстро продали?
— Ну да, за неделю нашли покупателя.
— А кто им помогал?
— Не помню... Кажется, какая-то знакомая...
Мы переглянулись. Неужели свекровь тайно работала риелтором? Помогала людям продавать недвижимость за процент от сделки?
В телефонной книжке, которая лежала возле телефона, нашлись номера с пометками: "Сделка Козловы", "Просмотр дома Сидорова", "Документы Никитины".
— Звони кому-нибудь, — предложила я.
Павел выбрал номер с пометкой "Козловы" и позвонил. Ответил мужской голос.
— Алло? А, это насчёт квартиры? Мы уже продали, спасибо Валентине Сергеевне. Отличный специалист, честный.
— Простите, а как долго моя мама вам помогала?
— Ваша мама? — голос удивился. — Года три уже. Лучший риелтор в районе, все её знают.
Павел отключился и посмотрел на меня растерянно.
— Она три года работала риелтором. И я не знал.
— Почему скрывала?
— Не понимаю.
Но я начинала понимать. Пожилая женщина, которая боится показаться обузой сыну. Которая тайно работает, чтобы помочь семье деньгами, но делает это так, будто тратит собственные накопления.
А когда у сына начались проблемы с деньгами, она стала занимать из банков, чтобы дать ему наличными. Потому что признать, что работает в её возрасте, было стыдно.
— Паш, а может, она взяла кредиты на твоё имя не для себя, а чтобы дать тебе деньги? Но оформить так, чтобы ты их потом официально ей вернул?
— Зачем так сложно?
— Чтобы ты не чувствовал себя нахлебником. Она дарила тебе деньги как мать, а официально это были займы, которые ты должен вернуть.
Но тогда получалось, что свекровь попала в ловушку. Взяла кредиты, дала деньги сыну, а теперь должна банкам четыре миллиона. И работы у неё больше нет — из-за возраста клиенты перестали доверять.
Вечером нам позвонил незнакомый номер.
— Это Валентина Сергеевна, — услышали мы знакомый голос. — Павлуша, ты дома?
— Мама! Где ты? Мы тебя ищем!
— Я... я в деревне. У дальних родственников.
— Мам, что происходит? Мы нашли документы в твоей квартире.
Долгая пауза.
— Павлик, прости меня. Я хотела как лучше.
— Объясни толком!
— Я работала риелтором. Втихую от тебя. Стыдно было признаться, что в мои годы ещё вкалываю. А потом у тебя проблемы начались, я решила помочь. Взяла кредиты, чтобы дать тебе денег. Думала, ты их мне потом вернёшь по договорам займа, я банкам отдам.
— А почему на моё имя кредиты брала?
— Мне не дают в моём возрасте. А на твоё имя — дают. Я же знала все твои данные, справки твои у меня были.
Павел тяжело вздохнул.
— Мам, но теперь долги висят на мне, а я теперь их отдавать должен.
— Павлик, не волнуйся. У меня есть решение.
— Какое решение?
— Я продала квартиру. Покупатель уже нашёлся, деньги на днях получу. Хватит закрыть все долги и ещё останется.
— Ты продала квартиру? — Павел побледнел. — А где жить будешь?
— Найду что-нибудь. Главное, чтобы ты без долгов остался.
— Мам, это же твой дом! Ты там всю жизнь прожила!
— Павлуша, дом — это стены. А семья — это ты. Лишь бы ты был в порядке.
Слёзы подступили к горлу. Пожилая женщина продавала единственное жильё, чтобы спасти сына от долгов, которые сама же на него повесила из желания помочь.
— Приезжай домой, — попросил Павел. — Что-нибудь придумаем.
— Не могу. Стыдно перед тобой. Перед невесткой.
— Мам, мы не сердимся. Просто волнуемся за тебя.
На следующий день свекровь всё-таки приехала. Привезла договор купли-продажи квартиры и расписку о получении задатка.
— Через неделю окончательный расчёт, — объяснила она. — Четыре миллиона двести тысяч получу. Долги погашу, а что останется — вам на первоначальный взнос по ипотеке. Чтобы большую квартиру купили.
— А ты где жить будешь?
— У вас поживу, пока что-то не подберу. Или в дом престарелых пойду, там неплохие условия сейчас.
— Никого дома престарелых! — возмутился Павел. — Будешь с нами жить.
— Да куда я в однокомнатной квартире? Молодой семье мешать?
И тут мне в голову пришла идея.
— Валентина Сергеевна, а вы хотите работать официально? У меня подруга агентство недвижимости открывает. Ищет опытного риелтора.
— В мои-то годы?
— Именно в ваши. Клиенты пожилым сотрудникам больше доверяют. Считают их честнее.
Глаза свекрови загорелись.
— А зарплата какая?
— Процент с каждой сделки. При вашем опыте можете тысяч пятьдесят в месяц зарабатывать.
— Пятьдесят тысяч? — ахнул Павел. — Мам, да ты больше меня получать будешь!
— И что в этом плохого? — усмехнулась Валентина Сергеевна. — Буду сына содержать.
Через месяц все долги были погашены. Свекровь устроилась в агентство подруги и уже через неделю провела две успешные сделки. Мы с Павлом взяли ипотеку и купили трёхкомнатную квартиру — себе спальню, гостиную и отдельную комнату для свекрови.
— Знаешь, что самое смешное? — сказал мне муж, когда мы разбирали вещи в новой квартире.
— Что?
— Я всю жизнь думал, что содержу маму. А оказалось — она меня.
— И что, обидно?
— Наоборот. Горжусь ей. В семьдесят лет такой бизнес развернула!
Валентина Сергеевна действительно оказалась гением продаж. Через полгода её имя знали все в городе, клиенты выстраивались в очередь. А мы с Павлом наконец поняли: семья держится не на том, кто кого содержит, а на том, что люди готовы друг ради друга на всё.
Даже продать единственную квартиру, чтобы спасти сына от долгов. Или работать втайне, чтобы не показаться обузой. Или простить обман, когда понимаешь, что он был продиктован любовью.
Сейчас мы живём втроём, и это здорово. Валентина Сергеевна готовит нам ужины и рассказывает байки про клиентов. А мы с Павлом помогаем ей с документами и радуемся её успехам.
Единственное, что изменилось — теперь мы друг другу ничего не скрываем. Даже мелочи обсуждаем вместе. Потому что поняли: семейные секреты, даже из лучших побуждений, до добра не доводят.