— Вы прекрасно справились, — сказала Настя, глядя на женщину в белом халате. — Кажется, вряд ли кто‑то смог бы провести операцию лучше.
Ксения ответила добродушной улыбкой:
— Благодарю, но расслабляться пока рано. Нужно понаблюдать за мальчиком ещё несколько дней и провести контрольные тесты. Если всё будет стабильно — тогда поговорим о выписке.
Женщины обменялись ещё несколькими фразами, после чего Ксения вдруг посерьёзнела:
— Простите, Анастасия, возможно, это прозвучит странно… но будьте осторожны с вашим мужем. Он может быть опасен.
У Насти улыбка исчезла с лица.
— Не понимаю… Вы намекаете на тот случай в прошлом? — спросила она. — Слава сказал, что всё это была трагическая случайность. Он до сих пор винит себя.
Ксения покачала головой и на мгновение задумалась:
— Вы мне симпатичны. Мне приятно, что вы доверяете. Но боюсь, вы мало знаете, как всё было на самом деле. Я простила его, да, но не забываю. Тогда, у озера, я уверена — он сделал это не случайно.
— Почему вы так думаете? — тихо спросила Настя.
— Потому что я была единственной наследницей отца, — спокойно ответила врач. — Тогда он умирал. Онкология… последняя стадия. О болезни знали только я и ваша свекровь. Она узнала, что вся недвижимость и активы должны были перейти мне, и, конечно, это её не устраивало. — Ксения пожала плечами. — Думаю, разговор о катере и стал концом.
Настя слушала ошарашенно.
— Это серьёзные слова, — произнесла она, защищая мужа. — Слава говорил, что прыгнул за вами, но вода была слишком мутной.
— Возможно, — мягко ответила Ксения. — Я не утверждаю, просто делюсь тем, что чувствую.
Когда разговор закончился, Анастасия вышла из клиники под гулкие шаги и не могла отделаться от тревожных мыслей. Верить ли словам Ксении? Или всё это — больная память, обида, искажённая годами?
Уже подойдя к дому, Настя заметила на телефоне пропущенный вызов с неизвестного номера. Следом пришло короткое сообщение. Писала сама Ксения — приглашала встретиться завтра за ужином, чтобы объясниться и извиниться за резкость в разговоре.
Спустя день они встретились в небольшом уютном кафе в центре города. Ксения пришла не одна.
— Знакомьтесь, это Руслан, мой жених, — представила она молодого человека, высокий, ухоженный, с уверенностью столичного вида. — Он только вернулся из командировки и захотел познакомиться с моими родственниками.
— Очень приятно, — улыбнулась Настя, хотя заметила, что тот ведёт себя несколько странно. Руслан слишком демонстративно восхищался Ксенией, говорил льстиво, будто каждый её жест был для него откровением.
Сначала Настя решила, что это простое проявление влюблённости, но вскоре начала настораживаться. В его взгляде мелькало что‑то неискреннее, а в мягкой речи слышалось скользкое притворство.
Несколько раз ей хотелось предупредить Ксению: будь осторожна с этим человеком, — но каждый раз она ловила себя на мысли, что не имеет на это права. Они ведь едва знакомы.
И всё же, возвращаясь домой, Настя осознала — доверие к мужу окончательно пошатнулось. Слишком много совпадений, слишком много тайных нитей. А где‑то в это время Вячеслав сидел на кухне напротив матери и пытался осознать, что его «погибшая» сестра жива… и будет рядом.
— Как бы всё ни повернулось, — твёрдо произнесла Лидия Михайловна, — Наташа не должна обращаться в полицию. Если она заговорит, нам с тобой не поздоровится. Ты же не хочешь, чтобы твоя мать доживала старость за решёткой?
— Мам, ну что ты такое говоришь, — нервно ответил Вячеслав, — конечно, нет. Я не дам, чтобы тебе было плохо. Но что теперь делать?
Лидия на секунду задумалась, потом выпрямилась и заговорила с прежней уверенностью:
— Нужно смягчить ситуацию. Пойди к ней, подари хороший подарок, что-нибудь со вкусом. Вспомни — она любила украшения. Покажи раскаяние, умей просить прощения. Её нужно расположить к себе.
Слава послушно кивнул. Для него слова матери были законом. Тем более, он уже знал от Насти, что та постепенно нашла общий язык с Ксенией, и решил использовать это.
Позже вечером он предложил супруге идею:
— Может, пригласим твою новую подругу в гости на ужин? Заодно и успешную операцию сына отметим.
— Отлично! — оживилась Настя. — Думаю, Ксюша не откажется. Может и жениха своего приведёт. Посмотришь сам — мне он, честно, не внушает доверия.
Обретя видимость спокойствия, Слава впервые за последнее время расслабился. Сын шёл на поправку, жена перестала допрашивать, мать выглядела довольной. Можно было позволить себе немного свободы.
Он вновь стал встречаться с Ариной — молодой женщиной, с которой у него завязался роман несколько месяцев назад. Эти встречи тщательно скрывались: никаких сообщений при жене, никаких звонков дома. Настя ничего не подозревала, хотя постепенно начала замечать перемены.
— Ты всё реже бываешь в клинике, — укорила она мужа. — Витя ждёт тебя каждый день.
— Я занят, — сухо ответил он. — У меня совещания, бумаги, отчёты. Ты же сама с ним постоянно, мама тоже.
Настя тяжело вздохнула:
— Но ему нужны мы оба, понимаешь? После того, что он пережил, твоя поддержка важна не меньше лекарств.
Тем временем Лидия Михайловна действительно приезжала к внуку чаще, чем кто-либо. Каждый визит сопровождался сладостями, игрушками и неизменной заботой. И вот однажды, собравшись с духом, она направилась в кабинет к Ксении.
— Наташа, милая… — произнесла она неуверенно, стоя у двери. — Можно войти?
Ксения удивлённо подняла голову.
— Признаюсь, не думала, что вы когда‑нибудь захотите поговорить, — тихо сказала она. — Конечно, проходите.
— Не стоит чая, — поспешно добавила Лидия. — Я пришла… извиниться.
Молодая женщина замерла, глядя на неё широко раскрытыми глазами. Словно не могла поверить в услышанное.
— Сядьте, пожалуйста, — сказала она после паузы, видя, как руки пожилой женщины дрожат. — Всё, что было, я давно отпустила — и вас, и Вячеслава. Тогда все просто испугались, я понимаю.
Лидия прижала ладони к лицу. Голос дрожал от сдержанных слёз:
— Я никогда не хотела тебе зла, честно. Да, больно было видеть, как Ефим в тебе души не чает… Ты напоминала ему о своей матери, вот и всё. Я, наверное, просто не выдержала.
Ксения кивнула, и в её взгляде мелькнула усталость, но не злость.
— Знаю. И именно поэтому я отпустила прошлое. Просто не всё можно стереть из памяти, даже если простил.
Лидия опустила глаза, чувствуя, как давнее каменное чувство вины медленно растворяется. Они долго молчали, слушая равномерное тиканье часов — как будто само время давало им шанс начать всё заново.
— Я понимаю теперь, — глухо произнесла Лидия Михайловна, вытирая слёзы, — что своим упорством я отталкивала мужа, и мой сын из‑за этого не до получал любви.
Ксения мягко коснулась её руки.
— Всё это было очень давно. Жизнь пошла совершенно другим путём. Посмотрите — у меня всё хорошо. Может быть, именно то испытание и заставило меня стать сильнее. Так что… в каком‑то смысле я даже благодарна вам.
В их глазах стояли слёзы. Они обнялись, словно ставя окончательную точку в старом конфликте.
Но покой для Вячеслава был лишь видимостью. Уже неделю кто‑то продолжал высылать ему на телефон издевательские сообщения с требованиями выкупа. Таинственный вымогатель грозил обнародовать старую историю, выставив его в криминальной хронике убийцей собственной сестры.
Не выдержав, Вячеслав решил действовать. Он назначил шантажисту встречу за городом — на пустыре, заброшенном и безлюдном. Платить он не собирался, лишь хотел посмотреть в глаза тому, кто осмелился его шантажировать.
Серая машина остановилась напротив. Из неё вышел парень лет тридцати — невзрачный, с нервными движениями и суетливым взглядом.
— Ну что, — хрипло бросил Вячеслав, — деньги хотел?
— Есть разговор, — ухмыльнулся тот. — Принёс?
— Сейчас достану, — спокойно ответил Горский и наклонился к багажнику. На самом деле, там уже ждали двое его охранников — сотрудники бизнес‑центра, которым он доверял. По условному жесту они выскочили на улицу и повалили вымогателя на землю.
Несколько секунд — и над тем раздавались звуки ударов.
— Учись, — спокойно произнёс Вячеслав, глядя, как мужчина корчится на асфальте. — Запомни: с Горским шутки плохи.
Он поднял руку.
— Достаточно. Пусть живёт, но запомнит. Слово скажешь — пожалеешь. Понял?
— Да… — прохрипел тот.
Через несколько минут внедорожник поднял клуб пыли и исчез за поворотом. Избитый парень остался лежать у дороги. Когда боль чуть отпустила, он с трудом поднялся, добрался до своего автомобиля и поехал в ближайший участок.
Заявление приняли сразу, оформили побои, отправили в травмпункт.
В этот же день в офис к Вячеславу вошли двое полицейских. На глазах у сотрудников ему предъявили ордер на арест. Обвинение — причинение тяжких телесных повреждений.
В участке Слава сидел молча, кипя от ярости. Он клялся самому себе: если выпадет шанс, больше пощады не будет.
Тем временем удар по семье не заставил себя ждать. Настю сперва отстранили от работы — как жену подозреваемого, чтобы «избежать скандалов». Через несколько дней вызвали в кабинет директора.
— Прости, Настя, — виновато сказал он. — Мы тебе верим, но репутация фирмы дороже. Нам нельзя связываться с этой историей.
Так впервые за долгие месяцы Анастасия ощутила настоящую растерянность. Муж за решёткой, карьера разрушена, на руках маленький сын, которому ещё нужен уход и дорогостоящие лекарства. Денег почти не осталось, а опоры — никакой.
Она стояла у окна, держа на руках Витю, и понимала: их жизнь снова покатилась под откос. На этот раз спасти уже никто не обещал.
Вячеслав сидел за тяжёлым столом в офисе следователя, нервно теребя пальцами манжет рубашки. За окном моросил дождь, а в комнате пахло кислым кофе и бумагой, которую перелистывал молодой офицер.
— Вам предъявлены серьёзные обвинения, — ровно сказал следователь, коснувшись папки на столе. — Побои, угрозы, пресса уже свистит на всех углах.
Вячеслав сжался в кресле, понимал: всё, что скажет, будет обернуто против него. Отрывисто рассказал о встрече на пустыре, попытался объяснить, почему не обратился в полицию, почему не поверил шантажисту, почему действовал так резко.
В этот момент в коридоре послышались быстрые шаги. Дверь открылась, и на пороге неожиданно появилась Ксения в деловом костюме, с уверенным выражением лица.
— Простите, — сказала она, — мне нужно поговорить со следователем. Я — Ксения Озерова, доктор, и близкая родственница обвиняемого.
Офицер удивленно поднял брови, но жестом предложил ей войти.
— У меня есть доказательства невиновности Вячеслава, — твёрдо произнесла Ксения. — Я предоставила материалы по настоящему шантажисту. Более того, могу дать официальные показания по инциденту пятнадцатилетней давности. Выслушайте меня.
В комнате повисла тяжелая пауза. Следователь перелистал бумаги, принял дополнительные документы от Ксении. После короткого совещания его тон поменялся:
— Мы изучим всё, что вы предоставили. У обвиняемого появилась вполне весомая поддержка…
Вячеслав впервые за последние недели облегченно вздохнул. На глаза навернулись слёзы — впервые не от злости, а от неожиданной надежды. Ксения чуть улыбнулась:
— Я обещала тебе, что не оставлю в беде. Все можно пережить и исправить, если не бояться идти вперёд и говорить правду.
Через несколько часов бюрократической волокиты, пересмотра документов и формальных разговоров Вячеслава пригласили. Следователь, уже почти добродушный, выдал справку о снятии обвинений и сухо пояснил:
— Вы временно свободны, жалоба отозвана, подробности будем выяснять дополнительно. Соблюдайте порядок и не покидайте город без уведомления.
Вячеслав вышел из здания полиции, поражённый происходящим. Дождь как будто закончился — вокруг пахло свежестью и свободой. На стоянке его ждала Ксения. Она стояла, прислонившись к машине, с лёгкой улыбкой.
— Спасибо тебе… Я бы не справился один, — произнёс он, не глядя ей в глаза.
Ксения смотрела пристально, без осуждения, но и без прежней суровой строгости.
— Знаешь, Слава, жизнь всегда даёт второй шанс. Иногда он приходит оттуда, откуда не ждёшь. Я не хотела вмешиваться, просто не могла оставить всё так, как есть. Ты — мой брат, хоть и ошибался. Главное — это твои выводы.
Вячеслав покачал головой, пытаясь подобрать слова:
— Ты ведь могла всё рассказать полиции… или вообще исчезнуть. Почему не отвернулась?
Ксения чуть усмехнулась:
— Если бы я жила прошлым, у меня не осталось бы сил на будущее. Я отпустила все обиды — ради себя, ради Вити, ради Насти. Ты ошибался, но я вижу: ты умеешь признавать ошибки. Честность — не всегда про правду, иногда это про выбор не бежать от последствий.
Он впервые за долгое время чувствовал облегчение, словно все тяжести вдруг сделались ощутимо легче. Ксения крепко обняла его, теперь уже по‑настоящему, без тени прошлого.
— Давай просто попробуем жить иначе, — сказала она тихо. — Для себя и для тех, кто нам дорог.
Вячеслав стоял молча, ощущая странное тепло и неспешно возвращающуюся надежду — быть братом, быть просто человеком.