Предыдущая часть:
— Ему пока тяжко, болит всё, но в итоге всё наладится, заживёт, хорошо, что я прошла именно в тот момент, вовремя, иначе могло закончиться гораздо хуже, трагично, — вздохнула Марина, ей было страшно даже представить, что ещё минут десять — и пёс не выжил бы, не справился.
Друг, будто услышав её мысли, ласково лизнул руку, благодарно.
— А вы ему нравитесь, это видно, — заметил Вадим с улыбкой, вытирая слёзы.
— Марина всем нравится, она добрая, — добавил Максим и улыбнулся широко. — Это чистая правда, без преувеличений.
Вадим не стал спорить и рассказал, что проводит большую часть времени за рулём, в рейсах, вот и не уследил за любимым псом — тот сорвался с поводка у Светланы, вырвался, но как очутился на другом конце города, остаётся загадкой, неясно.
— Можем мы поговорить наедине, без посторонних? — предложила Марина тихо.
Когда Максим ушёл пить чай с ветеринаром в соседнюю комнату, она рассказала, что видел Сергей Иванович, не утаивая.
— Не хочу никого оговаривать зря, но эта женщина очень похожа на вашу жену по описанию, — сказала она, осторожно.
— Что вы такое говорите, как можно? — рассердился Вадим, даже покраснел от гнева, сжал кулаки.
— Для меня всё очевидно: она нарочно хотела избавиться от собаки и натравила на него этих бродячих псов, чтобы они сделали грязную работу, одна из ран, кстати, более старая, и нанесена она не зубами, а механически, как ножом, — вздохнула Марина, показывая.
Ей было неприятно об этом говорить, ворошить, но если её подозрения верны, то в опасности оказывался не только пёс, но и ребёнок, вся семья.
— Мне кажется, от человека, способного на такое жестокое, можно ожидать чего угодно, даже худшего, — добавила она в конце, серьёзно.
— Вы просто с ума сошли, как можно такое подумать про мою жену, обвинять? Может, Друг просто порезался, когда сбежал, где-то, а вашему ветеринару что-то померещилось в сумерках, или вы нарочно на неё наговариваете, из ревности? — сказал Вадим на повышенных тонах, почти крича.
— И зачем бы мне это делать, какая выгода? — искренне удивилась Марина, ей было обидно, что ей не верят, не слушают.
— Всё понятно, зачем: вы же хотели усыновить Максима сами, а он достался нам, вот и мстите, — ответил дальнобойщик грубо.
— Ну, как знаете, ваше дело, просто будьте внимательны, умоляю, ради сына и ради собаки тоже, жаль будет, если с ними что-то случится по неосторожности, — не договорила она и попрощалась, не продолжая спор.
В приёмной уже ждала Светлана — она смотрела на ретривера с неприкрытой ненавистью в глазах, но когда вошли остальные, быстро сменила выражение лица на сладкое, фальшивое, и произнесла:
— Ох, как здорово, что наш пёсик нашёлся наконец, я себе места не находила от беспокойства, всю ночь не спала.
Пока она щебетала Вадиму, делая вид, что безумно рада, льнёт, Максим тихонько вложил в руку Марины записку, незаметно. Она не стала читать её сразу, поняв, что мальчик боится мачеху, опасается, а когда вышла на улицу, развернула скомканный листок: "Мне не нравится мама Света. Она врёт папе постоянно. Когда папа уезжает в рейс, приходит её друг. Она нас не любит, ни меня, ни собаку". Прочитав, Марина не выдержала и заплакала — она так надеялась, что у всех жизнь наладилась, пошла в гору, но явно ошибалась, всё было не так.
На следующий день она попыталась рассказать Вадиму о записке, показать, но только окончательно его разозлила, довела.
— Слушайте, вы уже переходите все границы, просто преследуете нас своей клеветой, выдумками, никогда больше мне не звоните, смиритесь наконец, Максим не станет вашим сыном, никогда, и хотя я благодарен за спасение собаки, моему терпению тоже есть предел, хватит, — отрезал он резко, не дослушав.
Марина решила бросить эту неблагодарную затею, не лезть больше, но не могла выкинуть из головы мысли о том, как помочь ребёнку, спасти. И собаке, наверное, тоже, от такой хозяйки. Возможно, даже главе семьи грозили неприятности, неведомые. Вадим ошибался: она не ненавидела и не завидовала, ничего такого, он ей даже понравился как человек. Но Светлана поначалу казалась нормальной, адекватной, а после её неадекватного поступка и записки Максима пришлось резко изменить мнение, увидеть правду.
— Сергей Иванович, можно я уйду после обеда сегодня? Чувствую себя неважно, голова кружится, — отпросилась Марина, держась за стену.
— Конечно, иди домой, отдыхай, благодаря тебе мы вчера неплохо заработали, Вадим оказался щедрым, заплатил сполна, хотя его жена смотрела на нас так, будто мы сделали что-то плохое, виноваты, мне даже показалось, она очень похожа на ту женщину с камнями, и машина у неё красная, точно такая, — сказал ветеринар, задумчиво.
Марина не стала подтверждать, что он не ошибся, не стал развивать. Ей просто хотелось поскорее оказаться дома и прилечь, отдохнуть. Она с облегчением вдохнула свежий воздух, едва выйдя на улицу, и направилась к остановке неспешно. Но тут рядом резко затормозила дорогая машина, с визгом шин, из неё вышла рыжеволосая женщина с зелёными глазами — лицо показалось очень знакомым, из прошлого.
— Анна? Это вы? — изумилась Марина, останавливаясь.
— Артём рассказал вам обо мне, упоминал? — обрадовалась она, улыбаясь широко.
— Да, вы были одноклассниками, вместе учились, я видела вас на фото, старом, — ответила Марина, напрягаясь.
— Не только это, у нас с ним довольно интересная история, запутанная, но вы же ждёте ребёнка сейчас, вам нельзя волноваться зря, давайте я вас довезу до дома, а там поговорим спокойно, вы не против? — улыбнулась Анна и открыла дверь машины приглашающе.
Казалось, отказа она не примет, упрямая, так что Марине осталось только вздохнуть и сесть внутрь — правды в последнее время и так хватало с избытком, но игнорировать это было нельзя, нужно разобраться.
— И что вы хотели мне сказать, по какому поводу? — спросила Марина, когда они уже сидели за чаем с тортиком, который привезла гостья, на кухне.
— Мне не просто это говорить, неудобно, но Артём тянул кота за хвост, не решался, не мычит, не телится, а я устала висеть в подвешенном состоянии, ждать, вы в курсе, что он пытается раскрутить свой бизнес, запустить? — спросила Анна, отпивая чай.
— Ну да, он занял деньги у Дмитрия и ещё у кого-то, у партнёров, — кивнула Марина, не понимая, к чему клонит.
— Нет, тут вы ошибаетесь сильно, хотя я не удивлена, Артём всегда любил приукрасить правду, приврать, деньги он взял у меня, в долг, а эта его компания только и делает, что тратит их впустую, без отдачи, — сказала Анна, глядя в глаза.
— Он тратит их на вас, на встречи? — спросила она, чувствуя ком в горле.
— Нет, мы живём как раньше, скромно, он говорит, прибыли пока нет, ждём, — ответила Марина, начиная задыхаться, ей казалось, она вот-вот потеряет сознание: как это он взял деньги у неё, зачем, для чего?
— Что ж, похоже, он вас обманывает по полной, уж извините, но по вам видно, что вы простушка, доверчивая, не подумайте плохого, вы мне даже симпатичны, приятны, но Артём явно что-то мутит за спиной, и он будет жить со мной начиная с сегодняшнего дня, ну или с завтрашнего, как соберётся, — произнесла Анна, улыбаясь как довольный удав, самодовольно.
Марине показалось, что её сейчас проглотят и не подавятся, не моргнув.
— Как это жить? Вы что, заставляете его отрабатывать долг, как в рабстве? — не поняла Марина, растерянно.
— Можно и так сказать, если упрощать, но вообще-то мы любим друг друга давно, и сразу было оговорено, что я помогаю ему как будущему мужу, своему, это не рабство, он сам этого хочет, просто боится вас расстроить, обидеть, — объяснила Анна спокойно.
— Но почему он не сказал об этом с самого начала, когда ещё не знал о ребёнке? Я же спрашивала его прямо, допытывалась, — расплакалась Марина, слёзы полились.
— Это уже не моё дело, сами разбирайтесь между собой, но он мне столько должен теперь, что можно считать, он принадлежит мне целиком и полностью, без остатка, к тому же наши чувства довольно искренние, настоящие, а с вами он просто пережидал одиночество в ожидании меня, он сам так выразился, слово в слово, — безжалостно продолжила гостья и включила диктофон на телефоне.
Артём действительно сказал именно эти слова, а ещё клялся, что женится на ней, скоро.
— Мне нужно уйти отсюда, сейчас, — произнесла Марина, не желая оставаться здесь ни секунды дольше, в этой атмосфере.
Больше всего хотелось просто провалиться сквозь землю, исчезнуть.
— А куда вы собрались так спешно? Артём же вот-вот придёт, минут через двадцать, разве мы не должны всё обсудить как цивилизованные люди, спокойно? — удивилась Анна и посмотрела на неё с явным неодобрением, осуждающе.
— Мы уже обсудили, я всё поняла, достаточно, — ответила Марина, высморкалась в бумажный платок, быстро оделась и буквально убежала, хотя Анна ещё пыталась что-то прояснить в мельчайших подробностях, задержать.
Марина еле вышла на оживлённый проспект, где толпа людей сновала туда-сюда, каждый норовил толкнуть в спешке, дышать было нечем от духоты.
— Помогите, пожалуйста, вызовите скорую, мне плохо, — попросила она, не находя телефон в карманах, шаря.
— Стыдно с утра напиваться до такого, такая молодая, а уже, — осуждающе посмотрела на неё женщина в возрасте, проходя.
Марина перехватила её взгляд и поняла причину: она была в розовых домашних тапочках на босу ногу и в пальто — осень стояла холодная, промозглая, вот её и приняли за маргиналку, за пьянчужку.
— Но я не пила, мне плохо по-настоящему... — попыталась оправдаться Марина, но в этот момент земля ушла из-под ног, закружилась.
Лицо женщины сразу смягчилось, стало виноватым, и она подхватила её под руки, не дала упасть. Очнулась Марина уже в отделении патологии беременности, в палате, рядом сидела та самая бабуля, которая вызвала помощь, с виноватым выражением лица, комкая платок.
— Прости меня, милая, это от моей собачьей жизни я такой стала, грубой, хорошо хоть ребёночка спасли врачи, ох, что ж с тобой приключилось, расскажи? — причитала женщина, гладя по руке.
— Как вас зовут? — спросила Марина.
— Тамара Васильевна, а тебя Марина, при тебе паспорт был в кармане, нашли, — ответила она, улыбаясь.
— Спасибо вам огромное, Тамара Васильевна, и не переживайте, это обычная история, банальная: муж изменил, а его любовница пришла и всё рассказала в лицо, вот я и ушла в чём была, даже телефон забыла дома, — объяснила Марина.
— А как вас вообще сюда пустили к постели? Вы же не родственница мне, — поинтересовалась она, удивлённо.
— Соврала, сказала, что свекровь твоя, подумала, вдруг тебе некуда идти, одна, — призналась женщина, краснея.
— Действительно некуда теперь, развод впереди, всё рушится, — осознала Марина и заплакала снова.
— Ну зачем так убиваться-то, слёзы лить? Вот я живу одна в трёхкомнатной квартире, муж ушёл давно, дети разъехались по своим делам, далеко, живи у меня сколько понадобится, и денег не возьму ни копейки, это же мой грех, что нагрубила, рада, что смогу его искупить, загладить, — предложила Тамара Васильевна warmly. — Не бойся, вот паспорт мой, посмотри, я нормальный человек, всю жизнь учителем проработала в школе, я не злая по натуре, просто дети мне не звонят месяцами, все меня бросили, одиноко.
Женщина даже побледнела от волнения, боясь, что Марина откажется, не согласится. А та обняла её слабыми руками и сказала:
— Вы какая-то удивительная, добрая, мне кажется, не каждый способен так поступить с совершенно незнакомым человеком, помочь, я с радостью поживу у вас, спасибо от души.
Марина могла бы попроситься к Даше, но та жила в многодетной семье, где все теснились друг у друга на голове, в тесноте, так что это было неудобно для всех. А родители Марины обитали далеко, в другом городе, и часто болели — не хотелось их расстраивать ещё больше, добавлять забот. Здесь же, казалось, сама судьба распахивала перед ней двери, давала шанс.
— Ты не плачь, главное, что ребёночек остался цел, не пострадал, — сказала Тамара Васильевна и сама разрыдалась от пережитого, от эмоций. — Вот больше никогда никому не скажу жестокого слова, грубого, это что ж со мной случилось, в настоящую бабу ягу превратилась от одиночества.
Артём здорово удивился, когда узнал, что жена не собирается возвращаться домой — в больнице сказали, её забрала свекровь, увезла. Он сразу набрал матери, чтобы разобраться, но та в трубку заорала в ярости: — Эта змеюка меня в чёрный список внесла, заблокировала, я её и близко к порогу не подпущу, не жди!
— Мам, ну зачем ты так резко? У нас сейчас неприятности по полной, и если честно, во всём виноват я сам, один, — попытался Артём смягчить её гнев, успокоить.
Но куда там — самолюбие было задето слишком сильно, и она ничего не хотела слушать, упёрлась.
— Мне не нужны внуки от такой, как она, ищи себе другую, нормальную, — заорала мать в конце разговора, не сдерживаясь.
Другую Артём нашёл, но любовь Анны испарилась в тот момент, когда она изучила документы внимательно и поняла, что его надули, обманули.
— Я тебя без копейки оставлю, голым, решай вопрос, как хочешь, но верни всё, — завопила она, топая ногой.
— Ну погоди, дай мне время на раздумья, жена пропала, на телефон не отвечает, не берёт, ты же меня любишь, разве не должна поддержать в беде? — удивился он, растерянно.
— Ты что-то попутал совсем? Я собиралась связать жизнь с королём, успешным, а не с нищим, неудачником, ты теперь просто жалкий должник, и я вытрясу из тебя всё до последнего рубля, не сомневайся, — ответила Анна холодно.
— Я готов жениться на тебе, как обещал, — достал Артём последний козырь из рукава, но это не впечатлило, не сработало.
Анна только расхохоталась зло и предложила начать с продажи квартиры, чтобы покрыть долг. "Неудачник, ты просто позволяешь себя использовать, как тряпку, беззубый, бесхребетный нищеброд, тупой и неисправимый" — вот что она бросила напоследок, хлопнув дверью. Артём разозлился до предела, не зная, куда выплеснуть эту бессильную ярость, кипящую внутри, и решил, что Анна права: надо отомстить, раз ему уже нечего терять, всё потеряно. Он задумал сжечь склад конкурентов, где хранились важные чертежи, документы — пусть они тоже всё потеряют, почувствуют.
"Мы не храним данные в облаке, только на бумаге, в оригиналах" — так сказал ему Дмитрий, когда убеждал в надёжности сотрудничества, в безопасности. Артём надел неприметный костюм, серый, взял в пакет канистру с горючим и спички — пропуск у него ещё действовал, не отобрали. Те, кто его обманул, не подозревали, насколько он разъярён, зол.
— Артём, извините, но ваш пропуск отменили, заблокировали? — удивился охранник на входе, проверяя.
— Как это отменили? Почему? Разве вам неизвестно, что я младший партнёр и у меня здесь целый этаж в аренде, офис? — возмутился он, повышая голос.
— Да, конечно, знаю, но сюда приезжала ваша жена и устроила такие разборки, скандал, вот Дмитрий и распорядился запретить, — запнулся охранник, но смысл был ясен, понятен.
— Марина приезжала сюда? — изумился Артём, трудно было представить, что его тихая жена способна на такое, тем более напугать Дмитрия, устроить сцену.
— Нет, ваша новая жена или кто она там, рыжая такая, злющая, как фурия, она боссу такую оплеуху закатила, пощёчину, тот аж покачнулся, но это между нами, секрет, — прошептал охранник, оглядываясь.
— Вы не имеете права меня не пускать, это незаконно, — решил Артём прорваться силой, грубо, попытался оттолкнуть охранника, но тот сразу потерял вежливость, скрутил его крепко и обыскал, найдя канистру и спички в пакете.
— Так-так-так, а это уже уголовкой попахивает, поджогом, — откуда-то появился Дмитрий, хихикая как шакал, злорадно.
Артём застонал от отчаяния: казалось, хуже быть не может, дно, но он умудрился усугубить ситуацию ещё больше. Теперь ему со всех сторон светила тюрьма: Анна собиралась доказать мошенничество в суде, плюс попытка поджога, заснятая на камеры четко, и долг от обмана, который при имеющихся доказательствах было невозможно оспорить, отрицать.
— Вы меня извините, что всё так получилось, не по плану, — Вадиму не давали покоя слова Марины, мучили, и он решил всё-таки проверить её предупреждения, не отмахнуться.
Так он узнал, что Светлана действительно ему изменяла все это время: он был для неё источником жилья и денег, стабильности, а тот другой — для любви, для эмоций. Вот почему она хотела избавиться от "проблем" — и от собаки, и от Максима, чтобы не мешали. Вадим показал записи того, что Светлана говорила ребёнку наедине, грубо.
— А кто это записал, откуда? — удивилась Марина, просматривая.
— Сам Максим, вот до чего она его довела, напугала, дура, что тут скажешь, безмозглая, — ответил Вадим и добавил, что Светлана с самого начала была против усыновления, сопротивлялась, но теперь он с ней развёлся окончательно.
— У меня тоже развод на подходе, вроде даже удастся отсудить мою часть квартиры, я же вложила туда жильё, которое дали мне от детдома в своё время, так что любовница мужа не сможет её забрать целиком, впрочем, это ещё долгая история, с судами, — сказала Марина. — А как вы меня нашли, откуда узнали, где я?
— Это Максим дал мне ваш номер телефона и сказал, что сможет меня простить за всё, если вы согласитесь стать его мамой и будете жить вместе с нами, всей семьёй, — покраснел Вадим, неловко переминаясь с ноги на ногу, как мальчишка.
Марина рассмеялась, хотя ситуация была далека от весёлой, серьёзная: она лежала в отделении патологии беременности, и не было никаких гарантий, что малыш выживет, родится здоровым. Тамара Васильевна незаметно вошла в палату и с одобрением посмотрела на Вадима — он ей сразу приглянулся, показался подходящим, надёжным.
— Только сначала родить надо нормально, без осложнений, — добавила она, улыбаясь.
Вадим и Марина переглянулись и не удержались от улыбки — Тамара Васильевна явно желала всем только хорошего, от души. С тех пор Вадим стал заходить к ним всё чаще, приносить фрукты, а когда Марина родила здорового мальчишку, крепкого, он сделал ей предложение — искренне, из настоящей любви, которая выросла, а не просто выполняя слово, данное Максиму. Марина ответила согласием с такой радостью, что слова были не нужны, всё ясно. А как ликовал Максим — его восторг слышала вся больница, от палат до коридоров, эхом.