Предыдущая часть:
Когда Марина выбежала из комнаты в слезах, не выдержав, он облегчённо выдохнул — удалось вывернуться, не рассказав всей правды, уйти от темы. "Так я тебе и выложил, что провёл ночь с Аней и у неё занял эти деньги, воплей было бы до потолка, скандал на весь дом", — пробормотал он про себя, оставшись один в комнате.
Артём многого не знал, например, того, что его нынешние покровители обманули его хитро, выманили крупную сумму и поставили во главе заведомо провального проекта, который был обречён. Но пока он упивался иллюзией, что вот-вот войдёт в мир больших денег, станет успешным.
Марина тем временем в другой комнате едва дышала от отчаяния, лёжа на кровати: директор детского дома ясно дал понять, что не может ждать вечно, время уходит. "Максим по вас скучает каждый день, но появились хорошие люди, которые хотят его усыновить, знаете, не каждый день находятся желающие взять мальчика с таким дефектом, а если вы исчезнете совсем, мы упустим этих родителей, и что тогда, думаете, легко будет его пристроить куда-то?" Директор явно не верил в успех операции и стремился поскорее избавиться от ребёнка, проще говоря, сбагрить его с рук, снять ответственность. Марина никак не могла уговорить его подождать хотя бы ещё чуть-чуть, дать отсрочку. А если верить словам мужа, они ведь могли разбогатеть в самое ближайшее время, всё наладить. Счастье казалось таким близким, на расстоянии вытянутой руки, но, похоже, она его упустила — вот о чём думала Марина, кусая губы.
Следующие две недели она чувствовала себя ужасно: голова постоянно кружилась, как на карусели, подташнивало по утрам, сил не хватало даже на простые дела, на повседневные мелочи.
— Знаешь что, подруга, хватит уже так мучиться, изводиться, проверься наконец на всякий случай, — многозначительно улыбнулась Даша и протянула ей тест на беременность из сумки.
— Да этого просто не может быть, врачи же сказали, что шансов почти нет, ноль, — побледнела Марина, ведь она давно потеряла надежду стать мамой естественным путём после очередного обследования пару лет назад, когда диагноз поставили.
— Между "почти нет" и полным нулем огромная разница, всегда есть шанс, вот прямо сейчас и проверь, не откладывай на потом, чтобы не гадать, — настаивала Даша, не давая отступить.
К её огромному удивлению, тест показал положительный результат. "Быть этого не может, Даш, это же так здорово, я не верю своим глазам, неужели правда?" Подруга купила в аптеке ещё несколько тестов, разных фирм, и Марина окончательно убедилась, что действительно беременна, это не ошибка.
Мир вдруг стал ярче и радостнее, как будто солнце вышло из-за туч, домой она летела как на крыльях, с улыбкой. Теперь вся ситуация виделась в другом свете: "Артём меня любит, он на уровне интуиции почувствовал, что у нас будет ребёнок, и решил зарабатывать больше, чтобы обеспечить. Жаль, конечно, что не усыновили Максима, но у него наверняка теперь хорошие родители, надёжные, так что всё сложилось к лучшему, как надо". Пару дней назад она узнала, что мальчика усыновил дальнобойщик Вадим — он показался ей надёжным человеком, который давно мечтал о ребёнке, о семье. Его жена Светлана не слишком горела желанием брать Максима, колебалась, но Вадим заверил, что во всём поддержит и обеспечит, а она со временем привыкнет, втянется. Сам мальчишка был рад обрести семью, наконец почувствовать тепло, хотя и шепнул Марине на ушко, что в роли мамы она ему нравится гораздо больше, ближе. На всякий случай Марина тайком оставила ему свой номер телефона — так она могла хотя бы быть в курсе, что с ним всё в порядке, не потерять связь, и заверила, что он по-прежнему для неё важен, как свой. Максим обрадовался, засунул бумажку в карман штанов и помахал рукой на прощание, улыбаясь.
В общем, все недавние трагедии словно испарились, растворились, и Марина чувствовала себя счастливой как никогда, полная надежд.
— У нас будет ребёнок! — радостно крикнула она Артёму прямо с порога, не в силах сдержать восторг.
— Что? Ты же говорила, что Максима уже усыновили другие, забрали, — проворчал он в ответ, не поднимая глаз от телефона.
— Да ты не понял, я беременна, тест показал две полоски, понимаешь? Я сама рожу нам малыша, нашего! — переполненная восторгом, Марина бросилась к нему на шею, не дожидаясь, пока он сам её обнимет, крепко прижалась.
Артём сдержанно прижал её к себе, чмокнул в лоб механически и сказал:
— А, слушай, я думал, шансов нет совсем, никаких, ты же так говорила раньше, уверяла.
Марина посмотрела на него с удивлением: судя по выражению лица, он скорее надеялся, что она никогда не забеременеет, и теперь выглядел скорее расстроенным, чем радостным, как будто новость его тяготила.
— Ты не переживай так, я рожу, и всё будет в порядке, здорово, — заверила она, решив, что он просто беспокоится за здоровье, за риски.
— Конечно, родишь, без сомнений, мама будет в восторге, прыгать от радости, — собрался он и вышел на улицу, сказав, что нужно подышать свежим воздухом, проветриться, но радости на его лице так и не появилось, только маска.
"Может, он просто переживает счастье по-своему, не показывает?" — подумала Марина, но как-то не верилось, что с такой кислой миной можно встречать новость о долгожданном первенце, это не вязалось. Между ними, похоже, возникала огромная пропасть, которая widening.
— Вот почему ты спрашивала про подарок тогда, имела в виду свою беременность, когда вообще собиралась рассказать о внуке, держать в секрете? — Валентина Михайловна по-своему истолковала новость и решила, что внука ей планируют презентовать к дню рождения, а сын просто случайно проболтался, сдал.
— Да при чём тут это совсем, я тогда вообще ничего не знала, даже не подозревала, — вздохнула Марина, устало.
— Так что я тебе хочу сказать, послушай внимательно, не отмахивайся, — начала свекровь и выдала длинный список советов, в основном из области народных примет и нетрадиционной медицины: подкалывать булавки к юбке от сглаза, чтобы никто не навредил, пить странные отвары из трав, якобы полезные.
Марина, разумеется, не собиралась ничем из этого заниматься, это казалось ей ерундой.
Теперь Валентина Михайловна звонила по несколько раз в день и допытывалась, применила ли невестка тот или иной совет, не забыла ли. Когда Марина честно призналась, что не намерена следовать этим глупостям, не верит в них, свекровь разозлилась не на шутку, взорвалась.
— Потеряешь моего внука, как пить дать, сама же его угробишь из-за своей упёртости, потом всю жизнь будешь локти кусать, раскаиваться, — каркала она в трубку, не выбирая слов.
— Как вы можете такое говорить, вы же сами мать, знаете, как это? Врач вчера и так предупредил, что риск срыва высокий, нервничать нельзя, нужно беречься, отдыхать, а вы только подзуживаете, добавляете стресса, — ответила Марина, еле сдерживаясь.
— И работу свою брось немедленно, эти животные — сплошная зараза, микробы, кому они вообще сдались в доме? — продолжала причитать свекровь, не унимаясь, как заведённая.
— Мне моя работа нравится, приносит радость, но если вы не перестанете меня поучать и давить, я просто перестану с вами разговаривать, не буду брать трубку, — заявила Марина в конце, уже не зная, как избавиться от этого потока негатива и постоянного давления, которое душило.
— Ну вот, дожили, змею на груди пригрели, а она кусает, — хотела свекровь добавить ещё что-то едкое, колкое, но Марина не выдержала и впервые в жизни добавила её номер в чёрный список, заблокировала.
Ей жизненно необходимо было успокоиться и перестать выслушивать эти злые речи, которые только ранили. "Артёму всё равно, как будто не касается, его мать ждёт этого ребёнка, но оба они меня только добивают, ничем не помогают, только хуже делают", — подумала Марина, передёрнувшись при воспоминании о том, как муж приходит домой поздно вечером с отсутствующим взглядом, как зомби. Он даже не спрашивал о её самочувствии, о том, как день прошёл, просто ел, пил и ложился спать, без слов. Их дом постепенно превращался в какую-то гостиницу, где она выполняла роль прислуги, без тепла.
У Артёма действительно имелись веские основания для беспокойства, для этой отстранённости: новые работодатели втянули его в финансовую пирамиду, делали это постепенно, шаг за шагом, а он и не заметил подвоха, поверил.
— Согласно вашему же графику, который вы показывали, я уже должен был озолотиться, разбогатеть, может, пора сворачивать, пока не поздно, не зашло слишком далеко? — сказал он, когда через пару месяцев продолжал терпеть одни убытки, минус за минусом.
— Ну ты даёшь, сам же набирал людей в команду, если плохо ими руководишь, не справляешься, это не наша забота, разбирайся, — ответил Дмитрий, главный из его новых боссов, наглый полноватый мужчина с ухмылкой, и с негодованием швырнул перед ним документы, из которых следовало, что Артём сильно отстаёт от плана, в минусе, а потом добавил: — Между прочим, если решишь выйти из игры прямо сейчас, сумма неустойки будет вот такой, огромной.
Увидев, что он должен гораздо больше, чем вложил изначально, в разы, Артём похолодел от ужаса, как ледяной водой окатили. Он не знал, как быть дальше, и вроде начал догадываться, что никакого успеха на этой работе и быть не могло, всё подстава, но выхода не видел, застрял.
Анна со школьных времён сильно изменилась, научилась хорошо считать деньги, стала расчётливой, и точно не обрадовалась бы, узнав, что он их потерял, профукал. "Разбогатеешь и женишься на мне в обмен на помощь, на старт" — так она ему сказала в тот вечер, но изначально о женитьбе речи не шло, это выплыло позже. Теперь Артём оказался в тупике: без денег и с долгами он был нужен разве что своей жене, она бы точно простила, приняла обратно. Но Анна наверняка расскажет всем про его измену и про то, что он непорядочный человек, не заслуживает доверия. Ко всем бедам добавилась главная дилемма: что делать с этой новой работой, которая явно грозила полным крахом, разорением. Подождать ещё немного, в надежде на чудо, или бросить всё и остаться с огромными долгами на шее, без копейки. Артём не выдержал и решил понадеяться на удачу, авось вынесет, повезёт.
— Ладно, попробую вложить ещё немного, добавить, — сказал он Дмитрию и с внутренним содроганием приготовился к разговору с Аней, которая уже ждала от него отчёта о прибылях, о успехах, а он опять собирался просить дополнительные средства, унижаться.
Прошло ещё несколько недель, полных напряжения. Марина возвращалась домой из ветеринарной клиники и вдруг услышала рычание на ближайшем пустыре — это был не просто шум от собак, а настоящий крик боли и отчаяния, от которого мурашки по коже. Она не смогла пройти мимо, не взглянуть, и пошла посмотреть, в чём дело, осторожно. Золотистый ретривер глухо рычал на стаю бродячих псов, которые уже успели серьёзно его покусать, оставить раны, но всё не решались добить окончательно, кружили. Пёс явно понимал, что долго не продержится, силы на исходе, но продолжал сражаться из последних сил, как настоящий воин, не сдаваясь.
— Эй, друг, иди-ка ко мне, не бойся, — крикнула Марина, надеясь, что он откликнется на голос, услышит доброту.
Если бы пёс подчинился, приблизился, она могла бы кинуть продукты из пакета бродячим собакам, чтобы отвлечь их, раззадорить едой, и забрать ретривера в安全. Но кличку она не знала, так что шансы казались минимальными, призрачными. Золотистый пёс повернул голову и посмотрел на неё — в его глазах смешались отчаяние и слабая надежда, будто он спрашивал, действительно ли зовут его, можно ли доверять.
— Давай, ну же, быстрее, прошу тебя, беги сюда, — подгоняла Марина, понимая, что времени остаётся совсем мало, секунды тикают.
Раны выглядели серьёзными, кровоточили, а бродячие псы, хоть и растерялись от её появления, могли в любой момент продолжить атаку — вид крови их явно раззадорил, заводил. Вдруг ретривер рванулся к ней, хромая сильно, и стая с рычанием расступилась, отступила. Марина схватила его за ошейник крепко и бросила псам купленные по дороге сосиски с хлебом, всю еду. Те оглянулись на убегающую жертву, потом на еду, которая явно перепадала им нечасто, редкое лакомство, и сделали выбор в пользу еды, набросились. Пока бродячие собаки дрались между собой за куски, рыча, Марина поспешила обратно в клинику — собаке срочно требовалась помощь, обработка. К счастью, Сергей Иванович ещё не ушёл, задержался, и они быстро обработали все раны, наложили повязки.
— Странно, что на него так набросились без причины, бродячие обычно не нападают просто так, но знаешь, я выходил на крыльцо поболтать с приятелем и видел, как какая-то женщина кидалась в них камнями, раззадоривала, а потом появилась эта собака, женщина села в машину и уехала быстро, жаль, не успел сфотографировать номер, — рассказал ветеринар, качая головой.
— Значит, это было не случайное нападение, а подстроенное кем-то, я тоже не понимала, зачем им на него кидаться, он же ничего у них не отнимал, не провоцировал, а как выглядела эта женщина, помнишь? — спросила Марина, хмурясь.
— Вроде блондинка, высокая, худая, с короткой стрижкой, а машина красная, яркая, марку не запомнил, не разглядел, — ответил он, пожимая плечами.
— Жаль, что нет чипа под кожей, можно было бы хозяину позвонить сразу, собака-то явно породистая, ухоженная, не бродячая, — вздохнула Марина, гладя пса.
— Иногда контакты прикрепляют под ошейником, на бирке, давай проверим внимательно, — предложил Сергей Иванович, осмотрел ошейник и нашёл мелкую гравировку на внутренней стороне. — Вот, адрес и номер телефона владельца, может, хозяин найдётся быстро? Но сначала убедимся, что с псом всё в порядке, не упустим время.
— Это вы? — узнала Марина по голосу мужчину, который усыновил Максима, оказалось, это его собака, совпадение.
— Вот так неожиданность, вы нашли Друга, нашего? — обрадовался он, и голос задрожал.
— Его так зовут? Получается, я угадала с именем, — удивилась Марина и подробно рассказала историю спасения, от начала до конца.
— Большое спасибо, от души, я сейчас приеду и Максима с собой возьму, вы с ним так хорошо ладили, он вас помнит, — сказал Вадим, и было слышно, как он спешит.
Он расплатился за лечение щедро, хотя Марина не хотела брать деньги, отказывалась, но ветеринар сразу дал понять, что отказываться не стоит — цены у них умеренные, доступные, а жить на что-то нужно, к тому же часть доходов шла на приют при клинике для совершенно никому не нужных животных, брошенных.
— Ну что, Друг, как ты там, держишься? — бросился Вадим обнимать пса, присев.
Крупный широкоплечий брюнет не скрывал слёз, они катились по щекам, а Максим нежно гладил собаку по морде, шепча что-то успокаивающее. Ретривер был весь в бинтах, но держался стойко, явно терпя боль и стараясь не показывать слабость.
Продолжение: