Каждый день люди во всем мире ищут способ обмануть время. Один покупает антиэйдж-крем по цене авиабилета, другой горстями пьет витамины, а где-то в лаборатории Стэнфорда ученые приблизились к тому, о чем когда-то мечтали алхимики: создать лекарство, которое замедлит старение. Сегодня наука подошла к точке, когда разговоры о «таблетке от старости» перестали звучать как фантастика.
Началось все с крошечной молекулы под названием ресвератрол, найденной в кожуре винограда и красном вине. В 2003 году команда Дэвида Синклера из Гарварда обнаружила, что ресвератрол активирует так называемые гены долголетия — семейство белков sirtuins, отвечающих за восстановление клеток и метаболизм. Эксперименты на дрожжах и мышах показали: животные, получавшие ресвератрол, жили дольше и оставались физиологически «моложе». Медиахайп был мгновенным — «вино продлевает жизнь!» — но, как это часто бывает, реальность оказалась сложнее. В человеческом организме молекула плохо усваивается, а доказательств ее эффекта на продолжительность жизни людей до сих пор нет.
Тем не менее, открытие запустило новую эпоху биомедицинских исследований. Сегодня в гонке за долголетием участвуют десятки веществ — метформин, рапамицин, NAD+ прекурсоры, спермин и даже микродозы лития. Каждое из них влияет на разные механизмы старения — от снижения окислительного стресса до улучшения митохондриальной функции.
Самым многообещающим кандидатом долго считался метформин — старый и дешевый препарат против диабета 2 типа. Ученые заметили, что пациенты, принимавшие его годами, живут в среднем дольше, чем люди без диабета. Метформин улучшает чувствительность к инсулину, снижает уровень воспаления и, по данным ряда исследований, активирует клеточные пути, схожие с эффектом калорийного ограничения — единственного на сегодняшний день доказанного метода продления жизни у млекопитающих.
Следующий уровень — рапамицин, иммуносупрессор, изначально применявшийся для предотвращения отторжения органов после трансплантации. Исследования на мышах, червях и мухах показали: блокировка сигнального пути mTOR (мишени рапамицина) способна продлить жизнь на 10–30%. Проблема в том, что при длительном применении рапамицин может ослаблять иммунитет, поэтому ученые ищут безопасные схемы микро-дозирования, способные сохранить эффект без побочных последствий.
Еще одна линия исследований связана с NAD+, коферментом, уровень которого с возрастом резко снижается. Его прекурсоры, вроде никотинамида рибозида (NR) и никотинамида мононуклеотида (NMN), сейчас активно тестируются. Некоторые результаты внушают осторожный оптимизм: в экспериментах на животных наблюдалось улучшение работы митохондрий, повышение энергии и восстановление ДНК. Однако метаанализы указывают, что пока слишком рано говорить о продлении жизни человека — максимум можно говорить об улучшении метаболических показателей и когнитивных функций.
И все же — если «таблетка от старости» появится, она, скорее всего, не будет одной. Старение — не вирус, а сложная система взаимосвязанных процессов: воспаление, повреждение ДНК, истощение стволовых клеток, потеря белкового гомеостаза. Одна молекула не остановит все это сразу. Но комбинации веществ, направленных на ключевые пути старения, уже проходят испытания. Например, проект TAME (Targeting Aging with Metformin), поддерживаемый Национальным институтом старения США, исследует влияние метформина на старение у людей без диабета — впервые в истории фармакологии.
Станет ли он началом новой медицины — антиэйджинг-медицины будущего — зависит не только от науки, но и от этики. Ведь вопрос теперь не «можем ли мы продлить жизнь», а «что будет, если мы это сделаем». Кто получит доступ к такой терапии? Как изменятся представления о возрасте, труде, семье? Возможно, ответы на эти вопросы мы узнаем не раньше, чем появится сама таблетка.
А что думаете: стоит ли человеку стремиться победить старение — или в этом поиске мы рискуем потерять что-то более важное?