Даша тихонько достала лист бумаги и вышла на кухню, чтобы не разбудить девочек. Она села за письмо, хотя смертельно устала, и глаза слипались. Ровными красивыми буквами она вывела первую строчку: «Здравствуй, моя сестричка. Пишу тебе ночью после смены. Уже час ночи. Наконец- то села писать тебе письмо. На работе вроде всё по-прежнему. Очень много общественной работы. Но в партию я вступать не буду, как ты. Зря это ты, по-моему. Очень много неудобств и ответственности.
Я учусь в вечернем университете марксизма- ленинизма. И это будет длится два года. Являюсь заместителем цехового комсомольского секретаря и пропагандистом. К тому же это моя прямая обязанность как мастера. И до того много уходит на всё это времени и сил. К концу недели, как убитая валишься. Развлечений, какие были раньше, я не вижу совсем. Эта работа проглотила меня. Теперь и не повеселишься, и не побесишься как раньше. Должность не позволяет. Вечно озабоченная, серьёзная, вся в делах.
Вовочка мой в армии. Ушёл на три года в Морфлот. Пишет письма. Здесь куда- либо ходить нет времени. Совершенно. У нас до самого Нового года почти все субботы рабочие. Только пять отдыхаем. На фабрике нет плана. Работают все (вся лёгкая промышленность) Завтра будет два месяца, как я работаю мастером. Пока никаких больших происшествий на работе не было. Получать я буду, где-то 136 рублей со всеми вычетами. Это без премии. Премии пока нет. Но, по-моему, скоро будет. У нас бригада передовая. Мы план даём. Если будет ещё и прогрессивка, то около 146 рублей. Правда, неплохо? Скоро наступят холода, а я себе ещё не сшила пальто осеннее. Вот с аванса соображу.
Инна, я подала заявление на «нормальную» жилплощадь. Иначе, мол, подам заявление в Министерство о перераспределении. Вот в понедельник мне дадут ответ. По-моему, меня переведут в общежитие медтехникума. Ты же знаешь, в каких условиях я живу. Вот я и решила написать. Правильно ведь? У меня на это есть все основания. Надеюсь, скоро получу если не комнату, то хотя бы комнату на двоих с технологом.
По-прежнему я немного подрабатываю. Иначе не выкрутишься. Дома я не была уже больше месяца. Хочется отдохнуть. соскучилась. Но все субботы рабочие. Ко мне пишет Женя, передает привет.
Наша Ася не прошла по конкурсу. Вызвала меня в Уфу странной телеграммой. Я переволновалась. Она просто написала «Приезжай». Я не знала, что и думать. Мне её очень жалко. Я с ней поговорила, что на этом жизнь не заканчивается. Пойдёт работать. У меня ей совершенно делать нечего. Не на фабрику же ей идти. На этом всё. Не скучай, пиши о себе побольше. Целую. Любящая тебя Даша»
Приглашаю
на Телеграмм канал. Там кроме романов я публикую сюжеты о поездках,
шопинге, путешествиях. Кто желает со мной поближе общаться-добро
пожаловать на Телеграмм канал https://Я открыла t.me/dinagavrilovaofficial
На следующий день рабочая смена начиналась, как обычно. Швеи, негромко переговариваясь, разбирали крой со стеллажей и рассаживались по рабочим местам. Помощница мастера, Кулагина проверяла комплектность деталей. Вдруг по громкой связи объявили, что срочно требуется кровь первой группы, для спасения мастера Татьяны Ивановой. Гул в цехе стих, женщины переглянулись, кто-то уже сбросил халат и побежал переодеваться в раздевалку. Очень многие работницы вызвались сдавать кровь в роддом.
Даша замерла, сердце колотилось, как будто знало наперёд. Не может быть. Она совсем недавно навещала подругу. Таня вся светилась, рассказывала, как будет коляску выбирать, какие муж купил маленькие пинеточки.
- Представляешь, Даш, такие крошечные ножки туда поместятся… - мечтательно говорила она.
Даша кивала, улыбалась. Радовалась за неё по-настоящему. И вдруг такая новость.
С щекотливой темой женского здоровья Даша впервые столкнулась, уже работая мастером.
Однажды к ней подошла, приземистая, на крепких ногах, работница, лет за сорок.
- Можно мне завтра отгул? - тихо спросила она.
- Что случилось? Срочные семейные дела?
- Нет… на аборт. Уже пятый раз.
Женщина стояла спокойно, как будто говорила о чем-то привычном. Даша смутилась и даже не нашлась, что сказать. Казалось, даже шум цеха стих. Она почувствовала, как внутри у неё что-то болезненно кольнуло. Потом она долго думала об этой передовой швее: о том, сколько в её спокойствии безысходности, сколько невысказанного.
Уже на следующий день она строчила на машинке детские рубашонки. За такие операции больничный не давали.
А недавно случился казус. Швея, лет тридцати, положила больничный лист на стол мастеру и сказала:
-Я ухожу в декрет.
-А а а как в декрет? Вроде как и нету ничего, - Даша невольно округлила глаза.
Женщина была плотная, высокая, с ровной, почти без изгибов фигурой. Издалека и не поймёшь, где плечи кончаются, а где начинаются бёдра. Вся какая-то цельная, крепкая, как столб. По ней и не скажешь, что она беременна, ни округлостей, ни мягких линий.
Женщина чуть усмехнулась:
- Ну что ты смотришь? Всё внутри, всё там.
Даше стало неловко, и за своё удивление, и за неопытность и молодость.
Даша, хоть и знала, что у неё другая группа крови, всё равно поспешила в роддом, к Тане. Но туда никого не пускали.
Таня лежала в больнице, на сохранение и как -то нечаянно упала. Ей стало плохо. «Такое бывает», - говорили медсёстры. Только вот потом кровь не могли остановить. Переливали, переливали… толку не было. Врачи до последнего боролись за жизнь молодой женщины, но оказалось - эмболия, редчайший случай. Околоплодные воды попали в кровь. Полфабрики сдавали кровь, надеялись на чудо, но спасти её не удалось. Ребёнка тоже не спасли.
После работы Даша одна отправилась в больничный комплекс. Это был осенний, солнечный день, сентябрь. Ярко светило солнце, небо было голубое - голубое, и над головой колыхались жёлтые- жёлтые листья берёзы. Даша разыскала морг в старом одноэтажном здании. Сначала она постояла на крылечке. Дверь в морг оказалась открытой. Никого внутри не было. В этом большом зале лежала Таня одна во всем зале.
Трудно было представить полную жизни и нерастраченной любви подругу мёртвой. Глаза её светились от счастья, жизнь её складывалась гладко. На работе она ладила со всеми, муж тоже в ней души не чаял. Ей вдруг вспомнилось, как они вместе выбирали детские вещи. Таня смеялась, крутя в руках крошечный чепчик. «Смотри, какой маленький! - говорила она. -Даже не верится, что человек сюда поместится». Она покупала пеленки, ползунки, горячо рассказывала куда поставят кровать. Даша вспомнила, как они встречали с ней Новый год, последний Новый год для Тани. Как она тогда веселилась, как радовалась. Теперь эти воспоминания ранили в самое сердце. Беременная женщина, будущая мама лежала безжизненно с пустым животом. Ребёнка в морге не было.
Даша нерешительно переступила порог и тихо туда зашла. На одном из железных столов лежала Таня. Даша открыла простыню. Её обожгла открывшаяся картина. Большой разрез на животе, грубый шов суровой ниткой. Воздух в морге стоял тяжёлый, вязкий. Казалось, что больно дышать. Даша не плакала, не рыдала. Там не было страха. Просто стояла и смотрела, не в силах тронуться с места. Это была встреча с настоящей смертью. И полное бессилие врачей. Даша долго -долго находилась в морге. Она не помнила, сколько времени она там находилась. А потом она закрыла простынку и попрощалась.
Вышла на крылечко. Крылечко было совсем небольшое. Стал моросить дождь. Через солнце. Странно так это. Осенью так не бывает. Но в тот момент было именно так. Жёлто -золотые листья берёзы тихонько колыхались. Даша не ощущала времени, она не знала, сколько времени провела так, задумавшись. Она долго стояла, облокотившись на перила. Сегодня она прощалась со ставшей ей родной подругой.
Странно и обидно, что жизнь продолжалась без неё, небо не упало от несправедливости, от бессилия врачей. Также ездили автобусы, гуляли мамаши с детьми, люди смеялись, ходили…
Это было первое восприятие смерти. Первая встреча со смертью. Прощание с Татьяной было первой в жизни потерей. Даже когда хоронили отца, она не чувствовала такой потери. Даша осталась одна в этом городе. Она будет одна покорять этот мир…
Путеводитель по каналу. Все произведения
роман "Ты лучше всех" начало
роман "Мачеха" начало
повесть "Поленька, или Христова невеста" начало