Мать
После Троицы ночные заморозки наконец отступили, Елена вздохнула с облегчением. Можно высаживать разросшуюся рассаду помидор из парника в открытый грунт.
Проворно поддевая саженец лопатой, она укладывала томат в подготовленную лунку. Работала она с удовольствием, но временами тревожно посматривала на открытое окно, прислушиваясь не проснулся ли её малыш, не плачет ли. Жизнь её значительно облегчилась с приходом свекрови, которая успевала и за детьми приглядывать и по дому помогать.
Девочки возились рядом: Даша прореживала морковку, аккуратно выщипывая лишние росточки за кудрявые хвостики, а двенадцатилетняя Ася, старательно пропалывала лук, пытаясь обогнать сестру. Она всегда хотела быть первой.
Ася пыталась по-всякому ускорить рутинную работу: то дёргала колючий осот и вьюнок с одной стороны, то бросала и принималась полоть с другой стороны.
-А если отсюда начать, будет быстрее?- нетерпеливо поглядывала она на сестру.
- Попробуй.- Даша, сидя на корточках, кропотливо и тщательно выдёргивала длинными тонкими пальчиками лишние корешочки, оставляя после себя ровненькие рядки пушистой зелени.
- Вот бы сейчас волшебник пришёл и прополол нам грядки ...-мечтательно протянула Ася.
- Попроси своего волшебника, чтобы лейку с собой прихватил и огород заодно полил, а то придётся на колодец за водой шлёпать.- подтрунивала Даша.
Неспешную беседу между сёстрами нарушил стук копыт со стороны дома тётки Федосьи, перед их воротами остановилась гружённая подвода. С телеги живо соскочила девочка в синем коротком платье и свесилась через штакетник:
-Здра-а-вствуйте! Можно к вам?
- Можно-можно,- Елена, бросив лопату на землю, спешно обтёрла зелёные от ботвы помидор руки о фартук и пошла навстречу.
-Принимаете? С приданным!- наигранно и нарочито весело протараторила девочкас большими тёмными будто подведёнными глазами и заразительно засмеялась.
Её звонкий смех, прозвеневший как весенний колокольчик и ещё долго стоял в ушах Аси.
- Принимаем-принимаем, -приветливо поглядывая на гостью, улыбнулась Елена.
Сёстры застыли на месте, безмолвно наблюдая через открытую калитку, как мама подозрительно суетится около гостьи, как подходит к телеге, как снимает и затаскивает во двор раскрашенную яркой голубой краской тумбочку, как исчезает за воротами и появляется вновь со свёрнутым матрасом подмышкой и кипой учебников, перевязанных бельевой верёвкой в другой руке. Голос мамы прозвучал неестественно оживлённо и бодро, как в утреннем радио:
-Теперь Люда будет жить с нами.
Ошарашенная Ася разглядывала красивую кареглазую девочку с густыми каштановыми волосами, заплетёнными в тугую толстую косу и никак не могла понять, что тут происходит! И почему это она вдруг будет жить с ними!
-У неё ведь своя мама есть! И дом тоже, –Ася живо подскочила к маме и демонстративно взяла её за руку.
-Она опять замуж вышла, а дом продала. Ха-ха-ха-ха! - опять залилась смехом Люда. -И укатила в Кистенли -Ивановку.
Крепко вцепившись в большую подушку обеими руками, она прикрывалась ей как щитом. Скрывая робость, говорила громко и беспрестанно смеялась, чтобы только никто не догадался, как ей страшно, как боязно переступать порог чужого дома. Она очень боялась не понравиться мачехе. Боялась не так сказать, не так ступить.
Даша пытливо смотрела на Люду, будто спрашивая, с какими намерениями она пришла в их дом.
-Давай подушку-то,- она сделала первый шаг к Люде и протянула руку.
Инна, которой недавно исполнилось шестнадцать, усиленно готовилась к выпускным экзаменам в интернате, зубрила билеты и вся эта история прошла мимо неё. Она вела себя отстранёно и немного настороженно, как будто смотрела кино, что будет происходить и как долго эта «сестра» продержится, когда сбежит. Мало верилось, что она останется. Люда росла одна и привыкла быть в центре внимания, её баловали, не утруждали домашними делами, работой не загружали, а здесь большая семья, в которой дети сладости и вкусности делили поровну, вместе работали. Родители никого не выделяли из детей.
Ася сильно страдала и стала сомневаться, любит ли её мама. Теперь ей казалась, что мама занята только этой Людой. Она слишком много внимания уделяет ей, выслушивает нескончаемые истории Люды, одобрительно смеётся над её шутками, сочувственно вздыхает над рассказами о чудачествах кавалеров своей матери.
Ася отчаявшись, даже как-то спросила у мамы: кого ты любишь больше всех?
-Всех люблю одинаково. Если палец на руке порезать, болит вся рука.
Ася ничего не поняла ни про палец, ни про боль. Она по-своему решила выразить свой протест: дерзила Люде, провоцировала её на ссору, высмеивала её часто, даже обзывала, но та только хохотала в ответ, раззадоривая ещё больше. Мама всегда почему-то принимала её сторону.
А Елена не находила покоя с того самого дня, как они с Егором решили забрать его дочку к себе. Она сильно сомневалась, сможет ли она найти подход к своенравной и своевольной дочери мужа, которую уже настроили против неё. От переживаний у неё даже молоко пропало. Слава богу всё опять наладилось благодаря стараниям заботливой свекрови, которая отпаивала её целительной матрёшкой и подкармливала жидким супчиком.
Сама она решила не спешить, ни с выводами, ни с оценками. Только добрым отношением она сможет вызвать доверие и чувство надёжности. Потом, когда всё успокоится и утрясётся, когда в деревне утихнут пересуды и кривотолки, когда сердце девочки растает, Люда сама поймёт про них. Только время и только терпение расставят всё на свои места. На свекровь Елена возлагала особые надежды, ведь ближе неё у девочки никого нет.