Решение Тегерана прекратить сотрудничество с Международным агентством по атомной энергии (МАГАТЭ) стало, пожалуй, самым серьезным шагом в эскалации отношений между Ираном и Западом за последние годы. Глава МИД Исламской Республики Аббас Аракчи заявил, что «соглашение с агентством заморожено», а дальнейшее взаимодействие будет осуществляться исключительно в рамках закона иранского парламента и через Высший совет национальной безопасности. По сути, это означает, что Иран закрывает двери для международных инспекций, которые были ключевым элементом контроля за его ядерной программой с момента подписания Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) в 2015 году.
Этот шаг стал ответом на активизацию стран «евротройки» — Франции, Великобритании и Германии — которые решили запустить механизм по возобновлению санкций ООН против Ирана. Для Тегерана это стало последней каплей: в иранском руководстве уверены, что Запад давно нарушил собственные обязательства, а возврат санкций — лишь формальное закрепление того, что Иран давно считал свершившимся фактом.
Реакция международного сообщества оказалась предсказуемой: западные государства выразили «глубокую обеспокоенность», Россия и Китай возложили ответственность за кризис на европейцев, а страны Персидского залива, напротив, восприняли шаг Ирана как угрозу региональной стабильности. Однако за дипломатическими формулировками скрывается куда более сложная реальность: прекращение сотрудничества с МАГАТЭ может стать поворотным моментом, который изменит архитектуру безопасности на Ближнем Востоке и поставит под вопрос саму идею международного контроля над ядерными программами.
Контекст. От СВПД до срыва соглашений
Чтобы понять, почему нынешнее решение Тегерана стало неизбежным, необходимо вернуться к 2015 году, когда после многолетних переговоров Иран и «шестерка» международных посредников (США, Россия, Китай, Франция, Великобритания и Германия) подписали СВПД. В соответствии с этим соглашением Иран ограничивал уровень обогащения урана, сокращал количество центрифуг и допускал инспекторов МАГАТЭ на все ядерные объекты. В обмен на это мировое сообщество снимало экономические санкции, парализовавшие экономику страны.
Соглашение рассматривалось как редкий пример успешной дипломатии, но уже в 2018 году оно оказалось под угрозой после одностороннего выхода США по решению президента Дональда Трампа. Вашингтон восстановил жесткие санкции против Ирана, что нанесло тяжелый удар по экономике страны. В ответ Тегеран постепенно начал отказываться от выполнения ограничений, предусмотренных СВПД: возобновил обогащение урана до более высоких уровней и ограничил доступ международных инспекторов.
Несмотря на усилия Европы сохранить сделку, она фактически распалась. Евросоюз и «евротройка» не смогли компенсировать Ирану экономические потери, а обещанные механизмы обхода американских санкций (например, система INSTEX) не заработали в полную силу. В результате Тегеран пришел к выводу, что соглашение утратило смысл, и теперь окончательно подтвердил этот вывод официальным решением — разрывом с МАГАТЭ.
Европейская реакция и позиция США
Для стран Европы прекращение сотрудничества Ирана с МАГАТЭ стало не только дипломатическим поражением, но и прямым вызовом международной системе контроля за ядерным оружием. «Евротройка» уже заявила, что рассматривает действия Тегерана как «грубое нарушение международных обязательств» и будет добиваться жестких ответных мер. В Брюсселе обсуждают возможность дополнительного санкционного пакета, направленного против иранского военно-промышленного комплекса и отдельных лиц, связанных с ядерной программой.
США же, при администрации Трампа, продолжают линию на «сдерживание Ирана», хотя и без резких шагов. Вашингтон поддержал европейскую инициативу по возобновлению санкций ООН и призвал Иран «немедленно вернуться к сотрудничеству с МАГАТЭ». Однако в иранском МИДе такие призывы воспринимаются как лицемерие: в Тегеране считают, что именно американская политика «максимального давления» разрушила доверие, и возвращение к диалогу невозможно, пока санкции остаются в силе.
Американские аналитики признают, что Вашингтон оказался в сложной ситуации. С одной стороны, Белый дом не может позволить Ирану свободно развивать ядерную программу, с другой — у него мало инструментов давления, не прибегая к военным методам. Любая эскалация может обернуться ростом напряженности на всём Ближнем Востоке — от Ирака до Ливана.
Последствия для региона
Прекращение сотрудничества с МАГАТЭ фактически означает, что международное сообщество теряет возможность наблюдать за тем, что происходит на иранских ядерных объектах. Это усиливает подозрения, что Иран может возобновить работы по созданию компонентов, способных использоваться для производства ядерного оружия. Хотя Тегеран официально утверждает, что его программа носит исключительно мирный характер, отсутствие прозрачности создаёт почву для нарастания недоверия и риска превентивных действий со стороны соседей.
Особенно тревожно на решение Ирана отреагировали в Израиле. Премьер-министр Беньямин Нетаньяху заявил, что страна «не позволит Ирану получить ядерное оружие ни при каких обстоятельствах». Израиль уже много лет рассматривает иранскую ядерную программу как экзистенциальную угрозу и не исключает возможность самостоятельных действий, включая кибератаки и точечные удары по объектам в Иране.
Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты также выразили озабоченность, опасаясь, что регион может вступить в новую гонку вооружений. На фоне растущего влияния Тегерана в Йемене, Сирии и Ливане, иранский ядерный фактор воспринимается ими как инструмент давления, способный изменить баланс сил в регионе.
Кроме того, обострение ситуации негативно влияет на мировые энергетические рынки. Любая нестабильность вокруг Ирана — одного из крупнейших производителей нефти и газа — немедленно отражается на ценах. Уже после заявления Аракчи котировки нефти на мировых биржах выросли на несколько процентов, что говорит о масштабах тревоги инвесторов.
Экономические и внутренние последствия для Ирана
Возвращение санкций ООН и разрыв с МАГАТЭ несут для Ирана серьезные экономические последствия. Речь идет не только о запрете на поставки оружия и замораживании зарубежных активов, но и о дальнейшем ограничении доступа к финансовым рынкам. Экономика страны, уже находящаяся под давлением американских санкций, рискует столкнуться с новой волной кризиса: падением курса риала, ростом безработицы и инфляции.
Однако внутри страны решение властей воспринимается неоднозначно. Консервативные круги и сторонники «жесткой линии» считают прекращение сотрудничества с МАГАТЭ актом национального суверенитета и демонстрацией независимости от Запада. Они уверены, что давление санкций только укрепит внутреннюю сплоченность и подтолкнет страну к развитию собственных технологий.
Либерально настроенные силы, напротив, опасаются, что Иран окажется в изоляции, а страдания простых граждан усилятся. По их мнению, выход из соглашения фактически закрывает путь к экономическому восстановлению и инвестициям, а перспективы нормализации отношений с Европой становятся призрачными.
Тем не менее, иранское руководство, судя по всему, готово принять эти риски. Президент и правительство заявляют, что «враждебные действия Запада» только подтверждают необходимость строить экономику, независимую от внешнего давления. На практике это означает усиление связей с Китаем, Россией и странами Евразийского экономического союза, а также активизацию участия в проектах БРИКС.
Реакция России и Китая: поиск новых форматов
Москва и Пекин — два главных союзника Ирана на международной арене — выступили с предельно сдержанными комментариями. Российский МИД отметил, что «разрыв взаимодействия Ирана с МАГАТЭ вызывает сожаление», но при этом подчеркнул, что ответственность за срыв соглашения несут западные страны, которые «не выполнили свои обязательства в рамках СВПД».
Китайская сторона выразила надежду на «дипломатическое урегулирование» и призвала стороны воздержаться от шагов, ведущих к эскалации. Однако аналитики отмечают: и Москва, и Пекин видят в ситуации и определенные возможности. В условиях западной изоляции Иран будет вынужден еще теснее сотрудничать с ними в энергетике, оборонной сфере и инфраструктуре. Уже сейчас обсуждаются новые проекты по поставкам нефти и газа, а также совместные военные учения.
Фактически, решение Тегерана может ускорить формирование альтернативного блока государств, противопоставляющих себя западным структурам. В этой конфигурации Иран становится важным элементом евразийской оси, соединяющей Россию, Китай и страны Глобального Юга.
Перспективы: ядерная тень над Ближним Востоком
Главный вопрос, стоящий перед международным сообществом сегодня, — вернется ли Иран к полноценной ядерной программе, включающей военные элементы. МАГАТЭ больше не имеет доступа к иранским объектам, а спутниковые наблюдения дают лишь частичное представление о происходящем. Если Тегеран решит ускорить процесс обогащения урана, мировое сообщество может вскоре столкнуться с фактом появления у Ирана потенциала для создания ядерного оружия.
Это приведет к цепной реакции: Турция, Саудовская Аравия и Египет могут заявить о праве на собственные ядерные программы. Мир снова окажется перед угрозой распространения ядерного оружия — на этот раз в одном из самых нестабильных регионов планеты.
При этом дипломатические каналы пока не закрыты окончательно. В Тегеране подчеркивают, что готовы к «новому диалогу», если Запад проявит уважение к интересам Ирана и пересмотрит санкционную политику. Но время работает против компромисса: чем дольше сохраняется неопределенность, тем выше риск необратимых решений.
Разрыв Ирана с МАГАТЭ — это не просто технический шаг, а символический рубеж. Он подводит черту под целой эпохой, когда международное сообщество верило в возможность контролировать ядерные амбиции с помощью дипломатии и компромиссов. Сегодня этот механизм дал трещину: крупнейшие державы больше не доверяют друг другу, а институты вроде МАГАТЭ теряют авторитет и влияние.
Для Ирана это — акт суверенитета и вызов мировому порядку. Для Европы и США — провал многолетних усилий по удержанию региона от ядерной гонки. Для мира в целом — тревожный сигнал о том, что система коллективной безопасности становится все менее предсказуемой.
Ближний Восток снова стоит на пороге больших перемен. И если в ближайшие месяцы не удастся найти путь к новому соглашению, то осень 2025 года может войти в историю как момент, когда ядерная тень окончательно опустилась над регионом.
Мы так плохо работаем?
За последние три дня нашу работу оценили в 0 рублей. Мы это приняли к сведению и будем стараться работать лучше.
Не стесняйтесь писать нам в обратную связь — ответим каждому.
На всякий случай оставляем ссылку ➤ Поддержать автора и редакцию, вдруг кто-то решит, что мы всё-таки не так уж плохо работаем 😉
