Мир Лидии накренился и поплыл. Соседка настолько отстранённо соединяла нарезанный сыр с хлебом в бутерброды, что если бы ей куски сыра заменили на кружки солёного огурца, она бы того не заметила. Нина видела упадническое состояние соседки. Причина была понятна и без объяснений.
- Лида, - шепнула тихонько Нина, - давай перекусим, а то я от голода скоро в обморок хлопнусь.
При слове обморок Лида, как и подобает фельдшеру, быстро пришла в себя.
- Ты, почему до сих пор не поела? Разве можно так беспечно себя вести? Ты же моришь ребёнка голодом! Срочно пошли ко мне! Там спокойно поешь...
Девушки быстро переместились в другую половину вагончика. На плите у Лиды стояла кастрюлька макарон с тушёнкой, которые даже ещё не остыли. Хозяйка наполнила едой алюминиевую тарелку и поставила перед гостьей.
- А ты? - спросила Нина.
- Не хочу! На меня не смотри, тебе дитё кормить надо... А мне, похоже, больше кормить вообще некого...
- Перестань нагнетать! Мало ли, по какой причине Семён задержался...
- Не придёт он... Я сегодня утром несколько часов работала: с температурой двое слегли, плюс у кого уколы, у кого перевязки... Так ко мне сегодня на работу Сенькина краля пожаловала. Я сразу поняла, что что-то с ней не так. На больную не похожа. Хотя почему краля? Она красивая: глазищи большие, волосы длинные, черты лица такие, что портреты с неё писать, да и помоложе меня будет... Села она рядом и тихо так говорит: "Что делать, если я забеременела?" Я спокойно начала объяснять, что и как, а она с меня глаз не сводит, не слушает, а пристально рассматривает... Спросила, где работает, какие условия труда. Оказалось, она работает поварихой в Сенькиной бригаде. Когда уходила, так многозначительно посмотрела, будто хотела что-то ещё сказать, но не решилась...
После её визита у меня сердце будто ножом резануло. Нутром чувствую, что это она позарилась на моего Семёна. И вот сейчас он удивительным образом пропал. На торжественной части с концертом был и вдруг пропал. В какую минуту ушёл, даже понять не успела...
- Предательство всегда больно! - посочувствовала Нина.
В этот самый момент в дверном проёме появился Семён. Из-под расстёгнутого полушубка виднелась голубая сорочка, которая идеально подходила к голубым глазам супруга Лидии. Но вот выражение лица было каким-то странным. На нём не было ни радости, ни былой уверенности. Только какая-то бесконечная усталость с проблесками жалости...
- Сенечка, а я тебя потеряла, разволновалась... Нина мне только сказала, что ты придёшь, и ты пришёл...
Семён сделал два шага вперёд и остановился на безопасном расстоянии, будто боялся жены.
- Лида, я ухожу от тебя... Пришёл за вещами... - сказал он тихим и спокойным голосом. - Прости!
И тут девчонки увидели её. Разлучница стояла чуть позади Семёна и не смотрела на обманутую жену. Её взгляд был прикован к животу Нины.
- Как же так? - голос Лиды дрогнул. Она узнала её, но не заплакала.
- Так случилось, Тамара беременна... - сказал Семён, холодно посмотрел на супругу и попытался оправдать себя: - Ты же не можешь родить...
Это был удар под дых. Из глаз Лиды потекли слёзы.
- Сеня, ты бери что надо и уходи! Я мешать не буду. Собирайся спокойно! - обратилась она теперь уже к бывшему супругу и сразу переключилась на Нину: - Соседка, пошли! Там у ребят, наверное, бутерброды уже закончились... За порогом своей комнаты Лида позволила сказать лишь следующее: - Вошла домой замужней женщиной, а вышла холостой... Пошли, Нина, будем праздновать Новый год!
Весь праздник Лида проплакала...
***
После ухода Семёна Лиду оставили жить в вагончике, который находился рядом с фельдшерским пунктом, что было всем удобно. Теперь соседки проводили вместе значительно больше времени и очень сдружились.
Мороз, начавшийся перед Новым годом, стал ещё суровее. Печку топить приходилось часто, так как жильё быстро остывало. Ветер стучал в стены, а в трубе жалобно завывала вьюга, горящие дрова стреляли, как из пистолета, но в вагончике было тепло и уютно. Вечером соседки устроились возле печки вязать носки.
- Вязка успокаивает нервы... Не знаю, сколько я ещё так выдержу... - неожиданно призналась Лида. - Представляешь, я теперь вынуждена следить за здоровьем Сенькиной невесты и ребёнка. Это невозможно тяжело... Тут на досуге подумала, что вместе с тобой поеду в Ухту. Я уже и заявление на увольнение написала... Больше нет смысла здесь оставаться. Дождусь, когда ты родишь, а потом домой подамся...
- Вроде, правильное решение, но не представляю, как буду без тебя... Я в последнее время так привязалась, даже Володька всегда про тебя спрашивает...
- Вы же есть друг у друга, поэтому справитесь... Что-то наши сегодня задерживаются... - как бы между прочим, сказала Лида и снова склонилась над вязкой.
Будто услышав её слова, на улице неожиданно послышались торопливые шаги. На морозе обледенелый снег хрустел громко, заявляя о приходящих.
- Володька, должно быть... - сказала Нина, подошла к окну и подняла занавеску.
- Раздался стук в дверь Лиды и хриплый мужской голос позвал: - Доктор!
Лида выглянула и спросила: - Что случилось?
- Там людей привезли... Помощь срочно нужна! - коротко сообщил визитёр.
- Я сейчас... мигом, - воскликнула Лида и поспешила одеться.
Снова послышались шаги. Человек ушёл, а Нина почему-то сильно занервничала, села на кровать, вся как-то передёрнулась, даже губы затряслись от страха.
- Ты в вагончике за главную... Топи печь, жди Володю, а я побежала на работу.
Нина никак не могла справится с волнением. Что-то в голосе Лиды, в её торопливости, в обрывках фраз посеяло в душе тревогу. "Людей привезли… Помощь срочно нужна…" Кого привезли? Зачем помощь? И почему Лида так заспешила? Обычно она была более обстоятельной, рассказывала всё подробно", - путались её мысли. Она словно чувствовала, что случилось что-то неладное, что-то страшное... Нина оделась, ноги сами повели её в фельдшерский пункт. Ветер пронизывал насквозь. Она шла не чувствуя холода и не замечая, как мороз щипал её щёки. Перед входом в фельдшерский пункт стоял ГАЗ-53, трактор и толпились люди.
- Пропустите меня! - жалобно попросила она.
- Туда нельзя. Никого не пускают... - ответил тракторист и, рассмотрев собеседницу, добавил: - С таким животом вовсе нужно дома сидеть. Не ровён час рожать приспичит...
- Что... Что случилось? - еле ворочающимся языком спросила она.
- Мужики обморозились...
- Кто обморозился?
- Вот, мил человек, не скажу, потому как не знаю... Трубоукладчик встал и ни туда и ни сюда. У нас с такой погодой: летом техника в болотах гибнет, а зимой в морозы - сама рассыпается... Да ты не волнуйся, ступай домой! Беременной бабе мёрзнуть нельзя... - посочувствовал мужик, но последние слова Нина уже не слышала...
Очнулась она от резкого запаха нашатыря и тянущей боли в животе. Такой боли она не испытывала никогда прежде. Где-то рядом слышался строгий голос Лиды. Она отдавала чёткие распоряжения своей помощнице.
- Как дела? Очнулась? - спросила мимоходом подруга и тут же скомандовала, не оставляя возможности что-либо её спросить. - Лежи смирно! Вставать нельзя! Я занята, подойду чуток позже.
Лиды не было около часа. Нина мужественно терпела, понимая, что обмороженным людям помощь нужна сильнее...
- Вызывай санавиацию, - кому-то отдала распоряжение Лида и с этими словами появилась в комнате, где лежала подруга. - Как дела? И зачем ты только сюда пришла? Дома-то чего не сиделось... -
- Я испугалась... Живот сильно болит... - пожаловалась Нина, корчась от боли. - Лидочка, кто обморозился?
- Живот болит? - не ответив на вопрос, удивилась Лида. - Дай-ка, я тебя гляну! Какая у тебя неделя?
- Тридцать шестая идёт... Ой, мокрая стала... Лида, можно в туалет? Разреши сначала сходить...
- Нельзя, Нина, ты рожаешь... - строго ответила фельдшер. - Сейчас будешь лежать, слушать меня и делать так, как я скажу...
Нину с дочкой, отдельно от обморозившихся, погрузили в вертолёт. Молодую маму, новорожденную, Владимира и ещё одного обмороженного парня из его бригады вертолётом доставили в Ухту...