Первый рабочий день в новом году ознаменовался вступлением в новую должность и появлением на двери кабинета внушительного размера таблички с золотистыми буквами "Парторг". Парторг вальяжно откинулся на спинку кресла и подумал: "Будем считать, что это небольшая перевалочная база на пути в светлое будущее".
В общем, в жизни Виктора Борисовича особенно ничего не изменилось. Он и до вступления в новую должность почти не занимался своими непосредственными обязанностями. А сейчас и вовсе в иерархии руководства металлургического комбината занимал, наверное, вторую строчку после директора завода. На парторга, как и на директора, возложена ответственность за работу предприятия, и в первую очередь за выполнения плана. Зато подчинялся на прямую он только горкому партии, то есть Ивану Валерьевичу, который посадил Виктора на это место в надежде заручиться поддержкой в регионах и который часто собирал руководителей и парторгов на разного рода совещания.
Теперь несколько раз в неделю новоиспечённый парторг брал директорскую "Волгу" и под благовидным предлогом ездил в город на весь день, решая не только вопросы комбината, но и личные. В обязанности парторга, помимо выполнения плана (а с этим вопросом у Виктора проблем не было), входило проведение ежемесячных собраний, пропаганда, подбор и воспитание кадров. Здесь не проводились политзанятия, как в армии, но еженедельно проводились политинформации, на которых выступали кандидаты и члены партии. Но вот были еще вопросы, за которые спрос чинили именно с парторга. Одним из них была подписка на партийную литературу - газету "Правда", журнал "Коммунист" и другие периодические издания. Причем сравнивали статистику подписки за предыдущие года, и она должна была быть не ниже. Этим вопросом Виктор Борисович озадачился ещё в конце прошлого года и имел отличные результаты. Зато в зарплате парторг существенно потерял, а работать за идею вовсе не собирался. Поэтому за высокие производственные показатели он вытребовал себе оплату как главному инженеру с сохранением премиальных в полном объёме. Пройдя через работу в комсомольских организациях, Виктор красиво говорил без бумажки, знал, когда уместно вставить популярные лозунги, и умело пользовался этим.
Татьяну, как человека, "помогающего выполнять план", парторг посадил в отдельный кабинет недалеко от себя. Конечно, не по доброй воле, а по её личному требованию. Уже несколько месяцев она проходила кандидатский стаж для вступления в члены партии и помогала Виктору Борисовичу с ведением протоколов собраний или заседаний.
Сегодня на внеочередном собрании экстренно пришлось разбирать поведение коммуниста Никитина, который решил развестись с женой и оставить троих детей, чтобы узаконить отношения с другой женщиной. Вроде бы обычное семейное дело, но не для члена партии. Жена, на руках которой оставались дети, написала жалобу в горком партии на своего мужа. Сверху тотчас поступило указание разобраться, наказать члена партии, но семью сохранить.
На общем собрании пришлось трясти "грязное бельё" семьи Никитиных. Выступила с обвинениями жена, много плакала, снискав поддержку немногочисленной женской части аудитории. Выслушали бедолагу Никитина, который коротко пояснил, что жену никогда не любил, а жениться его заставили родители. Что материально и морально он готов детям помогать, но просит отпустить его к любимой женщине. Потом слово взял парторг. Он долго вещал с трибуны о роли семьи в деле построения развитого социализма, а затем предложил отказать Никитину в разводе...
В зале послышалось недовольное роптание, а потом один из рабочих выкрикнул из зала.
- Почему же тогда вы, Виктор Борисович, развелись? Как же мы без вашей ячейки общества будем строить коммунизм?
Елфимов, считая свою репутацию неприкосновенной, явно не ожидал такого вопроса. Понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя, после чего он смог ответить.
- Возможно, кто-то ещё не знает мою грустную историю, поэтому считаю своим долгом честно рассказать её вам, коллеги. Да, у меня была семья и любимая жена. В силу того, что много времени провожу на работе, супруга завела отношения на стороне и забеременела от любовника. В сложившейся ситуации я был не вправе настаивать на сохранении брака. Пришлось отпустить жену и развестись... И вообще, товарищи, мы с вами не на базаре. Не нужно выкрикивать из зала. Соизвольте встать и представиться. А если хотите что-то сказать, то выходите и имейте смелость говорить с трибуны!
В зале поднялся работяга из числа прокатчиков, и громко представился:
- Барнашов Константин я... Вещать с трибуны и без меня желающих много. А мнение моё такое: Никитина отпустить, потому что после случившегося счастья в семье всё равно не будет. Моя бабушка любила говорить, что насильно мил не будешь...
- Значит, когда все ваши товарищи Константин Барнашов выступают за сохранение семьи, вы выступает против? - строго спросил Виктор Борисович.
- А разве каждый из нас не имеет право высказать своё мнение? Разве мы не для этого здесь собрались? Лично я предлагаю вынести Никитину выговор и отпустить...
В зале начались прения, и неизвестно чем бы они закончились, если бы парторг волевым решением не остановил их. Постучав по графину, Елфимов громко произнёс:
- На основании вышеизложенного предлагаю коммунисту Никитину вынести партийное взыскание и обязать вернуться в семью. А в случае отказа - исключить из партии. Кто за это предложение, прошу голосовать...
Виктор Борисович, дабы подать пример товарищам, поднял руку и сверлящим взглядом начал всматриваться в их лица, побуждая к действию. Люди начали поднимать руки, и постепенно образовался лес рук.
- Единогласно... - довольно улыбнулся парторг.
- Не единогласно... Я против! - возразил Барнашов.
- Большинством голосов коммунисту Никитину надлежит вернуться в семью... Запротоколируйте!
В этот же вечер Никитин безропотно вернулся в семью. А Елфимов озадачился теперь уже судьбой Барнашова Константина.
Вечером, соблюдая все меры предосторожности, на партийной квартире он встретился с Татьяной. После непродолжительных, но страстных объятий они перешли к обсуждению собрания.
- Выступление Барнашова оставишь без внимания? - спросила Татьяна, накидывая на себя халат. - И ведь откуда-то знает про твой развод...
- Ни в коем случае... Нам такие правдолюбцы не нужны. Подумаю, как или за что уволить...
- За что? Он в передовиках производства числится...
- В передовиках, говоришь? Думаю, Барнашову план слишком маленький устанавливают. Начнём ему постепенно его увеличивать, вот тогда и посмотрим, какой из Константина получится передовик...
- Неугомонный ты человек... - улыбнулась Татьяна.
- Это называется принципиальный. У меня принцип такой: если человек не с нами, то значит против нас, и с такими нам не по пути. Не уйдёт сам, значит найдём за что уволить... Ты мне лучше скажи, почему тебя Иван Валерьевич давно не вызывает? Через знакомых слышал, что он Леонида в администрацию города, в отдел капитального строительства пристроил. Получается, там самое хлебное место?
- Ему ничего больше не остаётся. Во избежание пересудов в партийную структуру нельзя, а в администрации иметь своих людей не помешает. Так-то Ивана Валерьевича скоро в Москву заберут. А там, глядишь, и я из этой дыры уеду...
- В Москве другие правила и другие подруги. Сильно-то не впечатляйся! У них там свой тайный орден. Кто тебе в столице помогать будет? Кто любить? - не забыл Елфимов намекнуть на себя.
- А здесь мне кто помогает? За работу, что я делаю и помалкиваю, мне полагается в разы больше денег. Я рискую, а весь комбинат премию получает.
- Что ты ещё хочешь?
- Просто хочу ещё больше зарабатывать, - заявила Татьяна.
- Больше, чем ты получаешь, платить не получится, но есть другой, очень неплохой вариант... - деловито сообщил Виктор Борисович.
- И какой же?
- Раз в квартал мы собираем с работников благотворительные взносы в Фонд мира. Назначу тебя казначеем. Деньги будем делить на троих: фонд мира, ты и я...
- А как же потом отчитываться?
- Это добровольные пожертвования, и их никто не учитывает. Половину ведомостей не сдаёшь и всё... Чтобы не вызывать подозрений, будешь в сумме сдавать не меньше, чем сдавали прежде, и чуть-чуть больше. Взнос увеличим с рубля до трёх, и всю разницу себе оставим. Вот тебе и компенсация за маленькую премию. Давно хочу машину купить... А тебе куда деньги?
- Для начала хочу много накопить, а потом придумаю... Может, навсегда в Сочи подамся, может, в Москву... Хочу жить и не думать, на что купить хлеб с икрой. Насмотрелась я, как люди с размахом живут. Теперь иной жизни мне не надо... А ещё лучше найду себе обеспеченного папика и к морю...
- Зачем тебе тогда деньги? Проще сразу найти богатого старика... - рассмеялся Виктор.
- Я думала об этом, но не вариант. Богатые старики все имеют жён и кучу наследников... - мечтательно потянулась и зевнула Татьяна. - Я делиться ни с кем не планирую!
- Например, Иван Валерьевич имеет жену, сына, жену сына и внучку... - вставил очередную колкость любовничек.
- Вот и получается, что таких, как Иван Валерьевич, нужно использовать и откладывать в заначку...
- Может, тогда я на что сгожусь?
Конечно, когда-то Татьяна рассматривала такой вариант и, собственно, по сей день не сбрасывала его со счетов, но, вкусив другой жизни, она уже мечтала о большем.
- Ты, Елфимов, человек ненадёжный. Стоит перед тобой замаячить карьерной перспективе, как ты напрочь забываешь о своих обещаниях.
Истину Татьяниных слов Виктор Борисович подтвердил вскоре...