Ровно полгода тому назад судья, при разводе, огласила то самое решение, после которого моя жизнь, как хрустальная ваза, разбилась на две неравные половинки. Одна половина нашей единственной двушки осталась у меня с ребёнком, а вторая была отдана моему, уже бывшему, мужу.
С тех пор я не сплю. Не в переносном смысле, а буквально. Ночью я встаю и проверяю замки, хотя знаю, что он не вломится к нам, в свою часть квартиры. Он живёт с новой семьёй, но он действует тоньше и безжалостнее, используя юридические тонкости. Его последнее письмо лежит на столе и от него меня просто тошнит. Он написал, что не продаст свою долю чужим людям, если я выполню его условия. Я должна отказаться от алиментов, взять все расходы на ребёнка на себя и обеспечить поступление дочки в «приличный вуз», а когда ей исполнится восемнадцать, если я все эти годы буду «хорошо себя вести», он, милостивый государь, перепишет ЕГО долю в ЕГО квартире, на НАШУ дочь.
Восемь лет быть на поводке у этого человека? Восемь лет жить в страхе, что любое моё слово, любой поступок, любая неудача дочки в учёбе лишат её жилья? Это не предложение, а изощренное издевательство. Это способ растянуть расправу на годы, оставаясь хозяином моей жизни и моих нервов.
А он тем временем живёт в своей двушке, купленной до брака, с новой, ухоженной женой и их общим ребёнком. Устраивает семейные шашлыки рядом с домом. Выкладывает в соцсетях счастливые фото. А Бог видит это и молчит. Я молюсь вторые сутки без сна, слепну от слёз, а в ответ тишина. Где же Он? Почему Он не видит эту несправедливость? Почему не накажет подлеца, который разрывает на части последнее, что у меня есть — мой дом, моё убежище?
Я смотрю на спящую дочь и чувствую себя в ловушке. Выкупить его долю за полтора миллиона? С работы грозят увольнением, кредиты не дают. Остается только ждать. Ждать чуда или божьей кары. Но чуда не происходит, а кара всё не приходит.
Хорошая мысль пришла ко мне на рассвете, когда я, в очередной раз, перечитывала его письмо. Я ждала, что справедливость придёт с небес в виде огненной стрелы, которая поразит его, его дом или его кошелёк. Я поняла, что Бог не наказывает его, потому что оставил эту честь мне.
Я сделала копию этого письма с его «условиями». Потом взяла пустую папку для документов и написала сверху: «Доказательства». Туда я положила все распечатки его смс с угрозами, письма и документы на квартиру. Я не знала, зачем это делаю. Прото это давало мне силы и это было моё оружие против его бесправия.
Со всем этим я пошла к юристу. Не для того, чтобы выкупить его долю в квартире — денег всёравно не было. Я хотела узнать, а что будет, если он действительно продаст? Оказалось, что при продаже доли в квартире, где прописан несовершеннолетний ребенок, нужно получить разрешение органов опеки, а они своё разрешение просто так не дадут, так как нужно будет предоставить ребенку равноценное жилье.
Выходило, что его страшная угроза «продать» — это оружие с холостыми патронами. Юрист сказал, что мы можем затягивать и оспаривать любой его шаг годами и каждый раз он будет упираться в стену в виде опеки и моих свидетельств его угроз.
Я вышла от юриста и впервые за полгода сделала глубокий вдох. Воздух был холодным и обжигающим, как свобода. Значит он не всесилен. Его власть заканчивается там, где начинается моё знание законов и моя готовность бороться.
Я не стала ему звонить и кричать о своём открытии, а просто перестала бояться. Перестала молиться о каре. Я начала действовать. Я не знала, чем закончится эта война, но я наконец-то перестала быть жертвой в своей же истории и в этом была моя маленькая, земная победа и моя собственная справедливость.