- Плохая ты хозяюшка! - Я так и остолбенела, услышав это... Не думала, что свекровь начнет нападать на меня сегодня, на дне рождения моего мужа и ее сына.
- Аннушка, милая, ты не обижайся, пожалуйста, я это для твоего блага говорю, - Елизавета Петровна обмахивалась веером, хотя в комнате было прохладно. - Ты же понимаешь, в нашем доме есть определенные традиции, устои. Когда ты вот так вот подаешь суп, это не то чтобы неправильно, упаси боже, просто не совсем так, как принято у нас, у Воронцовых.
Я стояла с половником в руке, и суп с него медленно капал обратно в супницу. Вокруг стола сидели гости, двоюродная сестра мужа с каким-то новым кавалером, дядя Костя с женой, соседка Валентина Ивановна. Все замерли с ложками на полпути ко рту.
- А как у вас, у Воронцовых, принято? - спросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Надо сказать, что к этому моменту я научилась различать все оттенки свекровиных «милая» и «Аннушка». Это «милая» было из разряда боевых, предвещающих длинную тираду о моих недостатках, облеченную в форму материнской заботы.
- Ну, во-первых, дорогая, сметану подают отдельно, в соуснике, а не кладут каждому в тарелку, как в... - она сделала паузу, давая понять, что хотела сказать «как в деревне», но великодушно воздержалась. - Как это делают некоторые. Во-вторых, бульон должен быть прозрачным, а у тебя он какой-то... мутный.
Дядя Костя откашлялся и потянулся за хлебом. Его жена тетя Люба, женщина тихая, как все жены в семье Воронцовых, опустила глаза в тарелку.
- Мне кажется, суп чудесный, - вдруг подал голос кавалер двоюродной сестры, молодой человек с умным лицом и добрыми глазами.
Елизавета Петровна повернулась к нему с такой улыбкой, будто он только что признался в любви к дождевым червям.
- Вы, Игорь Михайлович, конечно, не можете знать, но мой покойный муж, царство ему небесное, был из старинного дворянского рода, и у нас в семье...
И понеслось. Пока свекровь рассказывала Игорю Михайловичу про дворянские корни (дед мужа действительно был из обедневших дворян, только вот всю жизнь проработал на мясокомбинате), я машинально разливала суп, стараясь не встречаться взглядом с Колей, моим мужем.
Он сидел в торце стола и усиленно резал хлеб, хотя его уже было достаточно на роту солдат.
Вообще-то, я не из деревни, просто из маленького города. Окончила педагогический, преподавала литературу в школе. С Колей познакомились случайно, он приезжал в командировку, зашел в школу с какой-то проверкой.
Дальше все было, как в романе...
Мы влюбились друг в друга сразу, как в кино. Через полгода я переехала в Москву, вышла замуж, устроилась в школу неподалеку. Елизавета Петровна с самого начала встретила меня как врага.
- И вот еще что, Аннушка, - продолжала свекровь, уже обращаясь ко мне, - ты же знаешь, что у нас сегодня день рождения. Можно было бы одеться... соответственно. Этот твой сарафан, конечно, милый, но для дачи больше подходит.
Сарафан был новый, я купила его специально к сегодняшнему дню, темно-синий, строгий, с белым воротничком. Он стоил половину моей зарплаты.
- А что не так с сарафаном? - тихо спросила я.
- Да все так, милая, все так! Просто у нас принято... Вот Машенька, - она кивнула на двоюродную сестру, затянутую в какое-то дизайнерское платье, - всегда знает, как одеться к случаю. У нее есть вкус, воспитание. Это, знаешь ли, либо есть, либо нет. Не обижайся, дорогая, я же как мать говорю.
В этот момент что-то во мне тихо щелкнуло. Уже столько лет я слушала про то, что неправильно готовлю, неправильно одеваюсь, неправильно, неправильно воспитываю нашу двухлетнюю дочку.
- А скажите, Елизавета Петровна, - начала я, все еще не выпуская половник из рук, - а у вас, у Воронцовых, принято грубить человеку в лицо при гостях? Говорить, что он никчемный? Что у него нет вкуса?
- Я этого не говорила! - возмутилась свекровь.
- Нет, не говорили. Вы только намекали. И постоянно намекаете, при каждой встрече. Знаете что? Я вам расскажу, что принято у нас, у Смирновых из провинции. У нас принято уважать людей. Любых, и из города, и из деревни. У нас принято благодарить за приготовленную еду, а не искать в ней недостатки. У нас принято радоваться, когда сын счастлив, а не отравлять ему жизнь придирками к жене.
Елизавета Петровна побагровела.
- Как ты смеешь со мной так говорить в моем доме!
- В вашем доме? - я положила половник и медленно сняла фартук. - Это дом Коли. И мой. И дом нашей дочери. И знаете что? Мне надоело. Надоело оправдываться за то, что я не из Москвы. Надоело выслушивать лекции о дворянских манерах от женщины, которая всю жизнь проработала завскладом в универмаге... Да, Коля мне рассказал. Надоело притворяться, что не замечаю ваших шпилек.
- Коля! - взвизгнула Елизавета Петровна. - Ты слышишь, что говорит твоя жена?!
Коля встал, прошел к моему месту, взял меня за руку.
- Слышу, мама. И знаешь что? Аня права. Мне тоже не нравится, что ты обижаешь мою жену... И я зря молчал столько времени, давно надо было за нее вступиться. Ты действительно ужасно себя ведешь. Мы пригласили тебя на праздник, Аня так старалась все подготовить, а ты хамишь ей!
Повисло молчание. Даже дядя Костя перестал жевать.
- Вы... Вы предатели! Оба! - выдохнула свекровь. - После всего, что я для вас сделала!
- Что ты для нас сделала, мама? - устало спросил Коля. - Превратила жизнь Ани в ад? Доводишь ее до слез? Заставили меня выбирать между женой и матерью?
- Я хотела, чтобы она соответствовала нашему уровню.
- Какому еще уровню? - вырвалось у меня. - Вашим выдуманным стандартам? Вашему дворянскому прошлому, которого не было? Знаете что, Елизавета Петровна? Мой дед был простым трактористом. Всю войну прошел, орден получил. Бабушка моя в тылу трудилась. И они были настоящей аристократией, по духу, а не по происхождению. Они научили меня главному: человек ценен сам по себе, а не своими регалиями или родословной.
Я повернулась к гостям.
- Простите за испорченный вечер. Суп на плите, пирог в духовке. Угощайтесь.
Я пошла в спальню и не вышла оттуда до самого утра.
***
После этого случая Коля жестко расставил границы и придерживался их. Он запретил матери приходить без разрешения, а когда мы все-таки виделись, он жестко прерывал ее нападки.
Елизавета Петровна поняла, что теряет власть над сыном, и обвинила его:
- Ты почти не зовешь меня в гости, бросаешь меня одну!
- Мама, ты не одна, - спокойно сказал Коля. - Просто давно надо было расставить границы. В тот вечер ты сильно унизила мою жену, и это стало последней каплей.
Елизавета Петровна помолчала, потом вдруг сказала:
- Суп тогда... был вкусный на самом деле.
Это было похоже на капитуляцию. Или начало перемирия. Теперь мы встречаемся по праздникам, вежливо улыбаемся друг другу. Обе понимаем, что дружбы между нами не будет, но этого и не надо. Иногда худого мира достаточно🔔ЧИТАТЬ НА ДРУГУЮ ТЕМУ👇