― Куда тебе столько булок есть? ― возмутилась мама. ― И так уже поперек себя шире! Щеки как у хомяка!
Арина отложила пакет, который только что принесла из магазина, и часто заморгала от обиды, чтобы прогнать слезы. Она и правда купила целых три булочки…
― Все девочки на выпускном будут красивые, ― продолжила мать. ― А ты в своем платье ― как колбаса, веревками перетянутая! Куда тебе телеса обтягивать?! Платье уже куплено ― так что срочно худей! Еще чего не хватало, чтобы его перешивать пришлось!
* * *
Наталья, мама Арины, росла без отца. Он сбежал куда-то, когда маленькая Наташа еще не появилась на свет ― побоялся ответственности. Мать Натальи, бабушка Арины, сильно стеснялась статуса матери-одиночки. Тем более жила она в крохотном городке. Так что дочери она стыдилась с первого дня. Даже иногда в сердцах называла ее «своим позором» и «грехом». Так девочка и жила всю жизнь с мыслью, что она испортила жизнь матери. Опозорила и стала причиной всего самого плохого.
Вот и жила Наталья так, чтобы во всем маме угодить и наконец-то стать не позором, а гордостью. Училась хорошо, старательно. Поступила в крупный город на фармацевта и закончила институт с красным дипломом. Потом вернулась в родной поселок и получила неплохую, по местным меркам, работу. Да только с личной жизнью не везло. Наталье никто не нравился: кто пытался ухаживать, либо были беспросветно глупыми, либо женатыми.
Так она и осталась бы всю жизнь незамужней, если бы не дальние родственники. Троюродная тетя однажды пригласила в гости Виталия ― высокого щуплого инженера в смешных очках. Он жил в большом городе в собственной квартире. Недавно расстался с женщиной, и ему нужно было срочно жениться хоть на ком-то. Он не сильно впечатлил Наталью, но она решила, что время пришло ― ей же почти тридцать. А Виталий на десять лет старше.
Они быстро решили пожениться. Любви в семье не было, но поначалу уважения Наталье хватало. У них быстро родился ребенок ― тоже потому, что «надо», и в их возрасте «давно пора».
Так на свет и появилась Арина. Она была ребенком спокойным от природы, даже тихим. В раннем детстве не доставляла хлопот. Быстро стала понятно, что она девочка умная и сообразительная. Ариночка научилась читать раньше ровесников. Поначалу Наталью переполняла гордость за дочурку ― да так, что она даже хотела отдать Арину в лучшую гимназию города. Но о таких мечтах пришлось забыть: когда пришло время идти в первый класс, оказалось, что попасть в гимназию не так просто. Нужно быть по-настоящему гениальным ребенком ― или просто хорошо заплатить директору. Для Натальи такая мелочь стала настоящим крахом мечтаний ― поэтому она задалась целью выучить дочь так, чтобы все же попала в ту гимназию ― рано или поздно.
С того дня Арину заставляли корпеть над книгами все свободное время. Такие усилия давали плоды ― как только начались первые конкурсы и олимпиады по предметам, Арина стала получать призовые места. И вот когда пришла пора переходить в среднюю школу, Наталья опять попыталась отдать дочь в ту самую гимназию. И опять ничего не получилось. Пришлось выбрать другую ― хорошую, но все-таки не такую известную. Но теперь Наталья выбрала другую цель ― сделать все, чтобы дочь поступила в любой университет, в который захочет.
― Может, не будешь дочку мучить? ― как-то сказал Виталий. ― Сейчас лето. А Аришка сутки с учебниками. Зачем ей эта математика? Лучше давайте сходим в парк аттракционов? Все вместе?
― Вот еще… ― тихо, чтобы дочь не услышала из соседней комнаты, сказала Наталья. ― Она у нас объективно не красавица. Нос вон как у тебя, картошкой! И челюсть квадратная! Если умной не будет, вообще, считай, жизнь насмарку!
Виталий только покачал головой и пробормотал что-то вроде: «Как же так можно говорить про родную дочь...»
Надо отдать Наталье должное, она делала все, чтобы Арина хорошо училась. Занималась с ней все свободное время, оплачивала репетиторов, даже когда денег было немного. Возила на все олимпиады и не отпускала ни на шаг, как наседка.
Время шло. Арина росла. Нагрузка все увеичивалась. И вот однажды Арина спросила робким голосом:
― Мама, ты не видела мою фиолетовую юбку? Которая с рюшками…
― А зачем тебе? ― удивилась Наталья.
― Сказали, дискотека будет. Хочу эту юбку надеть. Погладишь мне?..
― Никаких дискотек! Ты же сосем маленькая!
― Я уже в седьмом классе.
― Мы в вашем возрасте по дискотекам не бегали!
― Это вообще учительница про дискотеку рассказала, ― стала оправдываться Арина.
― Никуда ты не пойдешь! У тебя олимпиада через месяц.
― Так через целый месяц! ― на глаза навернулись слезы обиды.
― Уже надо готовиться. И вообще, не смей со мной спорить! Я сказала ― никаких дискотек, значит, так и будет!
Арина громко стукнула дверцей шкафа и потом почти два дня дулась. Для Натальи это был еще один повод говорить дочери, какая она эмоциональная и неуравновешенная. Она даже в шутку ее поддразнивала: «Тоже мне, неженка». Но, похоже, Арина не считала эти слова просто шуткой и еще больше обижалась.
Месяцы летели один за другим. Олимпиады, домашние задания, контрольные… Арина превосходно училась. Ее хвалили все учителя. Она регулярно занимала места на олимпиадах. Но мама не переставала ее отчитывать за любые мелочи.
― Ты что, получила четверку по физике? ― однажды разозлилась Наталья. Физика была Арининым слабым местом. ― Еще и за контрольную! Тебе не стыдно?
― Все остальные получили тройки…
― Какая разница, что получили остальные. У тебя четверка! Еще и за контрольную!
― Так сложно было…
― Еще не хватало, чтобы у тебя и за четверть четверка была!
― Не будет. Это просто текущая контрольная. Она ничего не значит!
Наталья так не считала и еще недели две припоминала дочери ту контрольную.
Так Арина и росла ― с мыслью, что как бы ни старалась ― всегда недостаточно. В голове была только учеба. Она не веселилась с подружками. Мальчики на нее даже не смотрели. За внешностью Арина не следила: не красилась, не любила наряжаться или делать прически.
И вот наступил одиннадцатый класс. Арина так переживала: экзамены, поступление. И просто вот-вот закончится привычная школа, и начнется новая жизнь. А неизведанное так пугало… Арину и стало сильно тянуть на сладкое. И вот ― на носу выпускной… и она не влезала в платье.
Разговор с мамой окончательно испортил настроение. Арина и так переживала из-за всего на свете, а тут такие слова. Оказывается, у нее «щеки как у хомяка». Эх, и почему мама всегда ею недовольна?
Но на диету она все же решила сесть. Весы и правда показывали непривычно большую цифру. Арина перестала есть сладкое, старалась больше ходить пешком после школы.
Диета дала плоды. Арина замечала, что бока заметно уменьшились. Только мама была не в восторге.
― Ты почему не доела макароны? ― строго спросила Наталья после одного из ужинов.
― Их очень много. Целая тарелка. Не буду. Они калорийные.
― Какие-какие?
― Калорийные... Мне же худеть надо, чтобы в платье выпускное влезть.
― Еще чего! Ладно ― булки. Но от макарон отказываться ― это уже слишком.
― Ты же сама говорила, что у меня щеки как у хомяка.
― Говорила, и что? Ты лучше бы не на глупости внимание обращала, а думала об учебе. Об экзаменах и поступлении.
― Тебе не угодишь…
Арину уже не удивил тот факт, что мама опять недовольна.
И вот когда наступил выпускной, Арина все-таки влезла в платье. Сделала красивую прическу и макияж. Правда, смысла от экого никакого ― ни друзей, ни мальчика… даже потанцевать не с кем.
Поэтому в ресторане, куда весь класс пришел с родителями и учителями, Арина тихо сидела в уголке за столиком и сверлила взглядом тарелку. Было много всего вкусного, но она не ела ― зря, что ли, она так долго сидела на диете, чтобы сорваться в один момент? Поэтому Арина гипнотизировала тарелку с диетическим салатом, в глубине души мечтая, чтобы зелень волшебным образом превратилась в кусок мяса.
― Почему сидишь такая грустная?
Арина не сразу поняла, откуда доносился голос, и стала оглядываться по сторонам. А потом увидела, что рядом сидел Женя ― тихий и неприметный одноклассник. В младших классах его травили, потом просто игнорировали. Женя учился средненько, зато был мальчиком талантливым. Хорошо пел, а потом, в старших классах ― начал писать стихи. Это стало причиной для очередных издевок.
― Что-то случилось? ― опять спросил Женя. Странно, раньше они почти не общались…
― Все хорошо, ― Арина слабо улыбнулась.
― Почему не танцуешь?
― Не умею. Да и зачем…
― Просто, ― Женя пожал плечами. ― Все танцуют.
Арина встретилась взглядом с одноклассником ― он ей так мило улыбнулся, что она смутилась и стала с сосредоточенным видом рассматривать тарелку.
― А почему не ешь?
― Я и так толстая ― куда мне! ― выпалила Арина, а потом прикусила язык. Женя посмотрела на нее с нескрываемым удивлением.
― Не говори так, ты стройная.
― Мама так не считает.
― А ты не маму слушай, а в зеркало посмотрись.
Так, слово за слово, они разговорились. Арина даже удивилась, каким чудесным собеседником оказался Женя.
― Ты сегодня очень красивая, ― сказал он. Арина смущенно опустила взгляд.
― Спасибо…
― Ты мне нравилась последние три года, да я все боялся признаться. Если честно, я бы побоялся тебе такое сказать, если бы не знал, что больше с тобой никогда не увидимся, ― сказал Женя каким-то задумчивым тоном. ― Сегодня выпускной, и я уверен, мы больше и не встретимся. У меня старший брат такой же ― после выпускного половину одноклассников ни разу не видел.
Повисла неловкая тишина. Арина не могла поверить своим ушам ― надо же, она кому-то нравилась? Как вообще такая, как она, могла кому-то понравиться? Эта новость стала для нее неожиданностью. А потом она заметила, как Женя понуро опустил голову.
― Прости, что это сказал. Я ни на что не рассчитываю. Не подумай, я…
― А почему ты решил, что после выпускного не увидимся? ― несмело спросила Арина, а потом решилась и встретилась взглядом с Женей. Он выглядел удивленным, даже пораженным. ― Я была бы не прочь встретиться.
И правда, как она не замечала все эти годы, что он такой милый?
Они все-таки встретились после выпускного. Стали гулять по паркам и ходить в кино. И так быстро влюбились этой юношеской чистой любовью, что не представляли жизни друг без друга.
Тем не менее, Арина не забыла про учебу, тщательно готовилась к экзаменам и сдала, по ее мнению, на отлично. И вот пришло время подавать документы. Арина выбрала лучшие ВУЗы страны ― не зря же усердно училась всю жизнь. Мама хотела, чтобы она поступила в университет в их городе ― чтобы дочка оставалась рядом, под крылышком. Сама же Арина мечтала о Москве ― вот было бы здорово, если бы они вместе с Женей уехали и учились в столице!
И вот в день, когда опубликовали результаты, Наталья встала ни свет ни заря, чтобы посмотреть, как ее дочь прошла по конкурсу.
― Ой, представляешь, ты не первая по рейтингу… ― сказала она и поджала губы. ― А еще говорила, что хорошо сдала. Тебе не стыдно?
― А какой ты универ смотришь? ― рассеянно спросила Арина. Ее интересовал результат только столичного ВУЗа.
― Да как какой? Наш.
У Арины дрожали руки, когда она искала свою фамилию и… Она поступила! Прошла на бюджет в Москву! Неужели ее мечты сбудутся?
― Обидно, конечно, что не первая по рейтингу… ― опять заговорила мать. ― В нашем-то городе.
― Главное, что на бюджет прошла. Какая разница, какая по рейтингу?
― Для меня это важно.
― Теперь самое сложное ― решить, ― Арина широко улыбнулась.
― А что там решать? В наш иди ― и не думай даже. Ты у меня неумеха, куда тебе учиться в другом городе? Без маминой юбки не проживешь.
Арину очень обидели эти слова.
― Что ты думаешь, не проживу?
― Да куда уж тебе…
― А я вообще-то в Москву хотела.
Мама только рассмеялась. Поэтому Арина решила отложить разговор на потом. И вот, когда она узнала, что Женя тоже прошел туда, куда хотел, стала морально готовиться к переезду. И самое сложное ― к тому, чтобы сообщить об этом матери.
― Ну так, почему мы оригиналы не отвозим? ― строго спросила мама.
― Я… Не знаю, как тебе сказать. В общем, я хочу в Москву. Женя тоже туда поступил.
― Сдался тебе этот Женя…
― Сдался, мам! Будем снимать комнатку, начнется взрослая жизнь. Да и универы в Москве лучше.
― Не вздумай даже! Я тебе не разрешаю!
― Тебе все равно ничего во мне не нравится, мам. Ни внешность, ни как я учусь, ни… щеки. Так что какой смысл пытаться тебе угодить? Я сделаю так, как считаю нужным.
Они долго ругались и спорили, но в конце концов, не без помощи папы, Арине удалось переубедить мать. Только папа поставил условие: чтобы первый год она жила в общежитии, а не сразу съезжалась с Женей. Но даже на таких условиях Арина была на седьмом небе от счастья.
Учеба и самостоятельная жизнь сделали ее смелее. И хоть Наталье не нравился Женя, постепенно она привыкла. Так и пролетели годы. Ребята получили дипломы, сыграли свадьбу, так и остались в Москве. И Наталья больше с наставлениями в жизнь Арины не лезла ― понимала, что дочь все равно поступала так, как считала нужным.
Автор: Виктор Ляшко
---
---
Ненависть
Оля Миронова ненавидела Тасю всеми фибрами души. Ненависть была густой, вязкой и острой на вкус. Оля часто ловила себя на мысли: это чувство ей помогает выживать, словно двигатель внутреннего сгорания. Словно живая вода, эликсир молодости, триггер. Огонь в очаге – иначе не скажешь.
Миронова верила в Бога и понимала – жить, ненавидя, нельзя. Это порочный круг и путь в никуда. Во всяком случае, так говорили о ненависти. Она пыталась разобраться в причинах и следствиях своего состояния, но ничего толкового так и не выяснила. Грустно подбив итоги тщательного анализа Оля пришла к выводу: генетическая, впитанная еще с молоком деревенской мамы-простушки, нелюбовь ко всему отличному от общей массы. Эффект ненависти стаи к одиночке, этакой белой вороне. Врождённая неприязнь «черни» к рафинированным буржуям. Как-то так…
Что это за имя – Тася? Таисия? Что-то посконно-домотканое, из замшелой глубинки, пропахшее кислыми щами и ржаным хлебом. «Таси» не приезжают на работу на лаковых красненьких машинках, «Таси» не рассуждают о живописи средних веков и не спорят о поэзии Мандельштама и Хармса. Тася – это немолодая женщина в цветастом переднике, с прилипшим к рукам тестом и гулькой на голове. Тася присмотрит за соседским лялькой и вызовет милицию, если шумно во дворе!
Да. Еще у «Таси» отчество какое-нибудь, типа «Капитоновны» или «Никифоровны». У Оли в родном городке, находившемся где-то на «задворках империи», в отштукатуренном бараке со скрипучей от времени лестнице, в коммунальной клоповной халупе, была такая соседка – баб Тася. Типичная тетка в шлепанцах на уродливо варикозных ногах и гребешком в жидких волосах. Знатная скандалистка, но в душе – сама доброта. Тася из далекого детства, пахнувшего горячим хлебом, продававшимся в магазинишке местного хлебозавода.
Та баб Тася и близко не стояла с Таисией ЭТОЙ. ЭТА была настоящей петербурженкой. Тонкая, звонкая, в легкой, струящейся шёлком блузе, в юбке-карандаш (я надену узкую юбку, чтоб казаться еще стройней…), невесомых колготках на палочках-ножках в изящных лодочках на острых, как шило, каблуках.
Жесткое каре волос, коротенькая, над бровями, челка, тонкие брови, тонкий нос и карие глаза. Острые скулы и острые плечи. Что в ней? Что такого особенного в жалком тощем цыпленке, если язык не поворачивается назвать ее жалким тощим цыпленком? Тася (а она просила обращаться к ней именно так) несла себя с достоинством и с чувством превосходства над земным миром. При этом – ноль гордыни, со всеми проста и приветлива. Даже голос ни разу не повысила! Даже в тех случаях, когда голос нужно было повышать до благого матерного ора!
И пахло от Таси Францией. Нет, не пошлой искусственной, сделанной где-то в подпольных филиалах китайско-турецкой смесью, а именно - Францией семидесятых благодатных годов, когда потрясающе некрасивый Серж Генсбур сводил с ума женскую половину человечества потрясающе красивыми по эротичности композициями. Тася несла в себе тайну. А ведь именно тайна делала женщину женщиной.
Тася входила в серый офис, и в офисе становилось светло и уютно. В помещение вплывал аромат черного кофе и духов. С глаз падала тяжелая поволока утренней дремы, всем хотелось двигаться, как Тася, говорить, как Тася, дышать, как она. И все начинали двигаться и говорить, как Тася. Все подражали ей. Все, включая мастера чистоты, угрюмую Анну Сергеевну, любили Тасю. Все, кроме Оли, милой Оленьки, лицом похожей на «женщину в жутких розочках» из советского фильма. Такой женственной и мягкой Оли, с таким вкрадчивым и мягким голосом… ну а какой должен быть голос у работника бухгалтерии? Никто никогда бы даже и подумать не посмел, что за горгона сидит за третьим столом справа. . .
. . . дочитать >>