Звонок застал Марину прямо посреди совещания, когда она, вооружившись лазерной указкой, показывала на огромном экране финальные рендеры проекта «Северная Жемчужина». Увидев на дисплее телефона фотографию мужа, она сбросила вызов, но Андрей был настойчив. Сердце неприятно екнуло – вдруг что-то случилось? Извинившись перед коллегами, она выскользнула в коридор.
— Да, Андрюш, что-то срочное? Я на презентации.
— Марин, извини, что отвлекаю! – голос мужа в трубке звенел от плохо скрываемого восторга. — Мне сейчас Семён из твоего финансового отдела позвонил. Сказал, приказ подписали! Тебе! По «Жемчужине»!
Марина прислонилась к прохладной стене. Неужели? Последние полгода она жила этим проектом. Ночевала в офисе, пила литрами горький кофе, спорила до хрипоты с подрядчиками, переделывала чертежи десятки раз. Она вложила в эти стеклянные башни-близнецы столько сил, что, казалось, частичка ее души навсегда осталась в их бетонном основании.
— И что… что он сказал? – выдохнула она, боясь поверить.
— Сказал, что тебе выписали самую большую премию за всю историю нашего филиала! Поздравляю, любимая! Ты это заслужила как никто другой!
Ноги стали ватными. Презентация, совещание, строгие лица начальников – все это мгновенно уплыло куда-то на задний план. Есть только она, гулкий коридор и оглушительная, звенящая радость. Она смогла. Она сделала это.
Вечером, когда Андрей встретил ее у подъезда с огромным букетом ее любимых пионов, она, наконец, дала волю чувствам. Смеялась и плакала одновременно, уткнувшись ему в плечо. Сумма, которую ей озвучили в бухгалтерии, была почти астрономической. Она равнялась их с Андреем годовому доходу, если не больше. На эти деньги можно было закрыть ипотеку, которую они взяли на свою скромную двушку, съездить в отпуск, о котором они мечтали уже пять лет, и еще бы осталось на ремонт в ванной.
— Надо отпраздновать! – сказал Андрей, когда они, войдя в квартиру, все еще не могли перестать улыбаться. — Обязательно надо! Давай в выходные к моим поедем? Мама пирогов напечет, отец шашлык сделает. Расскажем им, порадуются за нас.
Марина немного поморщилась. Отношения со свекровью, Тамарой Павловной, у нее были… ровными. Вежливо-прохладными. Тамара Павловна была женщиной властной, привыкшей, что в ее семье все происходит по ее указке. Она так и не смогла до конца смириться с тем, что ее единственный сын женился не на дочке ее подруги, «девочке из хорошей семьи», а на Марине, «простой девчонке из провинции без роду и племени». Но Андрей настаивал.
— Марин, ну пожалуйста. Они же моя семья. Для них это важно.
И Марина, растаявшая от счастья и нежности, согласилась. Какая, в конце концов, разница? Сегодня ничто не могло испортить ей настроение.
Субботний день встретил их солнцем. Они заехали в магазин, купили дорогой торт, бутылку французского коньяка для свекра, Николая Петровича, и огромный букет хризантем для Тамары Павловны. К родителям Андрея они приехали в самый разгар дня.
Встретили их, как всегда, сдержанно, но с соблюдением всех ритуалов гостеприимства. Тамара Павловна приняла цветы, поставила их в вазу, скользнув по Марине оценивающим взглядом. Николай Петрович одобрительно хмыкнул, увидев коньяк, и унес его на кухню.
Стол уже был накрыт. В центре красовалась гора румяных пирогов с капустой и мясом, стояли тарелки с салатами, нарезкой. Пахло уютом и чем-то неуловимо-тревожным.
Сели за стол. Разговор потек лениво и чинно. Говорили о погоде, о росте цен, о болячках соседки тети Вали. Марина чувствовала, как ее утренний восторг постепенно угасает под гнетом этой тягучей, обыденной атмосферы. Андрей, заметив ее состояние, решил взять быка за рога.
— Мам, пап, у нас новость! Большая! – он взял Марину за руку. — Рассказывай.
Марина улыбнулась, стараясь выглядеть как можно более естественно.
— Мне на работе премию дали. За проект, который я вела. Очень большую.
Николай Петрович крякнул и разлил по рюмкам коньяк.
— Ну, за это надо выпить! Молодец, дочка! Работящая у нас невестка.
Тамара Павловна же не изменилась в лице. Она медленно положила вилку на тарелку и в упор посмотрела на Марину.
— Большую – это какую?
Марина замялась. Называть точную сумму было как-то неловко.
— Ну… очень приличную. Нам на ипотеку хватит, и еще останется.
Свекровь поджала губы. В ее глазах блеснул холодный, расчетливый огонек.
— На ипотеку, значит… Понятно. А мы тут с отцом как раз голову ломаем, где денег взять.
Андрей напрягся.
— Мам, а что случилось?
— Катеньке твоей помочь надо, вот что случилось, — тоном, не терпящим возражений, заявила Тамара Павловна. Катя, младшая сестра Андрея, недавно вышла замуж и теперь жила с мужем и его родителями в крошечной однушке. — Они ипотеку брать собрались. Самим им первоначальный взнос ни в жизнь не накопить. Работают за копейки. А тут такая возможность! Просто подарок судьбы.
Марина почувствовала, как холодок пробежал по спине. Она уже поняла, к чему клонит свекровь, но мозг отказывался в это верить.
— Так вот, — продолжила Тамара Павловна, обращаясь уже не к сыну, а прямо к Марине. — Ты обязана отдать нам свою премию, мы же семья.
В комнате повисла звенящая тишина. Было слышно, как тикают старые часы на стене. Марина смотрела на свекровь, потом на мужа, который опустил глаза в тарелку, потом на свекра, который делал вид, что страшно занят разглядыванием узора на скатерти.
— Что значит «обязана»? – тихо, почти шепотом переспросила Марина.
— То и значит! – голос Тамары Павловны набрал силу. — Семья – это когда все в общий котел. У Кати проблема, а у тебя появились деньги. Значит, ты должна помочь. Это даже не обсуждается. Это твой долг как члена нашей семьи.
«Члена вашей семьи», — горько подумала Марина. Членом семьи она становилась только тогда, когда от нее что-то было нужно. Все остальное время она была «эта твоя».
— Тамара Павловна, — Марина старалась говорить спокойно, хотя внутри у нее все клокотало от возмущения. — Это мои деньги. Я их заработала. Я не спала ночами, жертвовала своим здоровьем и временем с вашим сыном, чтобы закончить этот проект. И у нас на эти деньги свои планы.
— Какие еще планы?! – всплеснула руками свекровь. — Ипотеку закрыть? Не развалитесь, еще пару лет поплатите! В отпуск съездить? Какое кощунство! Родной сестре мужа квартира нужна, а они на моря собрались!
— Мам, перестань, — нерешительно вмешался Андрей. — Марина права, это ее премия.
— Молчи! – цыкнула на него мать. — Я тебя не так воспитывала! Чтобы ты жену слушал, а не мать родную! Она тебе сегодня на ухо нашепчет, а завтра ты нас с отцом забудешь! Марина, я с тобой разговариваю! Это не ее премия, это теперь наши общие, семейные деньги! Ты вошла в нашу семью, значит, и жить должна по нашим правилам.
Марина глубоко вздохнула, собираясь с силами. Она чувствовала, как рушится ее хрупкий мирок, который она так старательно выстраивала все эти годы. Мир, в котором можно было избегать конфликтов, сглаживать углы, молчать и терпеть ради призрачного «семейного блага».
— Нет, — твердо сказала она. Голос прозвучал громче и увереннее, чем она ожидала. — Нет, Тамара Павловна. Это не семейные деньги. Это мои. И я не отдам их вам. Ни копейки.
Свекровь побагровела.
— Да как ты смеешь?! Неблагодарная! Мы тебя в дом приняли, за стол сажаем, а ты… Ты чужой человек, вот ты кто! Только о себе и думаешь! Эгоистка!
— Может быть, и эгоистка, — Марина встала из-за стола. Руки ее слегка дрожали, но она этого не показывала. — Только я не понимаю, почему мой тяжелый труд должен решать проблемы вашей дочери? У Кати есть муж, у них своя семья. Пусть они и решают свои проблемы сами. Мы с Андреем тоже решаем свои сами, ни у кого ничего не просим.
— Да что ты себе позволяешь?! — закричала Тамара Павловна, тоже поднимаясь. — Отцу своему так будешь говорить! Ой, я же забыла, нет у тебя отца! И мать твоя где-то в деревне прозябает! Не научили тебя, как со старшими разговаривать, как семью уважать!
Это был удар ниже пояса. Марина всегда болезненно воспринимала любые упоминания о своем детстве.
— Не смейте трогать мою мать, — отрезала она ледяным тоном. — Моя мама научила меня главному: рассчитывать только на себя и не сидеть ни у кого на шее. И вам бы этому поучиться.
Она повернулась к мужу.
— Андрей, мы уходим.
Андрей сидел бледный, как полотно. Он смотрел то на мать, то на жену, и не мог выдавить из себя ни слова.
— Сынок, ты куда? — запричитала Тамара Павловна, хватая его за руку. — Ты ее не слушай! Она тебя против нас настраивает! Ты останешься!
— Андрей, — повторила Марина, уже стоя в дверях. — Я жду тебя в машине.
Она вышла, не оборачиваясь. Села в машину, завела мотор и стала ждать. Пять минут, десять, пятнадцать. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Что, если он не выйдет? Что, если выберет их, а не ее? Эта мысль была страшнее любого скандала.
Наконец, дверь подъезда хлопнула. Андрей медленно шел к машине. Лица на нем не было. Он молча сел на пассажирское сиденье.
— Поехали, — глухо сказал он.
Всю дорогу домой они не проронили ни слова. Марина вела машину, крепко сжимая руль и глядя прямо перед собой. Она чувствовала себя опустошенной, выжатой как лимон. Радость от премии испарилась без следа, оставив после себя лишь горький привкус обиды и разочарования.
Дома тишина давила еще сильнее. Марина прошла на кухню и налила себе стакан воды. Андрей вошел следом.
— Марин… — начал он.
— Не надо, — перебила она. — Я не хочу сейчас ничего обсуждать.
— Ты должна меня понять, — голос у него был виноватый. — Это моя мать. Она всегда такой была. Для нее семья – это все. Она просто хотела помочь Кате.
— Помочь Кате за мой счет? — Марина горько усмехнулась. — Отличная помощь. Андрей, я хочу задать тебе только один вопрос. Почему ты молчал? Почему ты сидел и смотрел, как меня, твою жену, унижают и пытаются обобрать? Почему не заступился?
— Я… я не знал, что сказать. Все так быстро произошло. Мама когда заводится, ее не остановить. Я не хотел еще большего скандала.
— Не хотел скандала? – Марина повысила голос. — То есть, для тебя было проще, чтобы я молча отдала деньги, которые заработала потом и кровью, лишь бы твоя мама была довольна? Это ты называешь семьей? Когда один человек должен жертвовать всем ради капризов другого?
— Это не капризы, у Кати действительно сложная ситуация…
— У всех сложная ситуация! – не выдержала Марина. — У нас ипотека – это не сложная ситуация? То, что мы пять лет моря не видели, – это нормально? Почему проблемы твоей сестры, взрослой замужней женщины, должны волновать меня больше, чем наши собственные? Ответь мне, Андрей!
Он молчал, не в силах найти нужных слов.
— Я поняла, — тихо сказала Марина, и в ее голосе прозвучали стальные нотки, которых Андрей никогда раньше не слышал. — Для тебя они – семья. А я… я так, приложение. Удобное, функциональное приложение, которое иногда приносит большие премии. Которые можно пустить на нужды твоей настоящей семьи.
Она прошла в спальню и закрыла за собой дверь. В эту ночь они впервые спали в разных комнатах.
Дни потекли медленно и напряженно. Они почти не разговаривали. Андрей несколько раз пытался завести разговор, извинялся, говорил, что любит ее, но Марина чувствовала, что это лишь слова. Он так и не понял главного – ее боли и ее обиды. Он жалел, что произошел скандал, а не то, что он предал ее в самый важный момент.
Телефон Тамары Павловны молчал, и это молчание было красноречивее любых криков. Марина знала, что там, в родительской квартире, ее теперь считают врагом номер один.
Через неделю, в пятницу вечером, Андрей пришел домой с работы непривычно тихий и серьезный. Он сел напротив Марины на кухне.
— Я сегодня после работы к родителям заезжал, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Один.
Марина молча ждала продолжения.
— Я поговорил с ними. Сказал маме, что она была не права. Что ты моя жена, и наши с тобой интересы для меня на первом месте. Что твои деньги – это твои деньги, и никто не вправе на них претендовать. И что если она не научится тебя уважать, то общаться мы будем гораздо реже.
Он вздохнул.
— Она кричала. Говорила, что ты меня околдовала. Отец молчал, как всегда. Но я выстоял. Я сказал все, что должен был сказать тогда, за столом. Прости, что мне понадобилась целая неделя, чтобы набраться смелости. Я был трусом.
Марина смотрела на мужа, и лед в ее сердце начал понемногу таять. Она видела, как ему было тяжело. Видела, что он не врет.
— А Катя? — спросила она.
— Я позвонил Кате. Предложил им помощь. Не твою премию, нет. Свои личные сбережения, которые я откладывал на новую машину. Это не вся сумма, которая им нужна, но это поможет. Это мое решение, как брата. А твои деньги мы потратим так, как ты захочешь. Хочешь – закроем ипотеку. Хочешь – полетим завтра же на Мальдивы. Это твое право.
Он протянул руку через стол и накрыл ее ладонь.
— Марин, я понял. Наша семья – это ты и я. Все остальные – это наши родственники, которых мы любим, которым мы можем помогать, но которые не должны управлять нашей жизнью. Прости меня.
Слезы, которые она сдерживала всю эту неделю, хлынули из ее глаз. Это были слезы облегчения, усталости и робкой надежды. Она плакала не от обиды, а оттого, что ее, наконец, услышали и поняли.
Она не ответила сразу. Просто сидела, и ее рука лежала в его руке. В этой тишине было больше смысла, чем в тысячах слов. Она поняла, что тот скандал у свекрови был не концом, а началом. Началом их настоящей, взрослой семьи, построенной не на слепом подчинении и чувстве долга, а на взаимном уважении и поддержке. Премия, заработанная таким трудом, в итоге принесла им нечто гораздо более ценное, чем деньги. Она принесла им правду.
Читайте также: