Общение с детьми после развода часто становится камнем преткновения. Особенно когда один из родителей использует детей для каких-то своих манипуляций. К нашему юристу-партнеру по семейным делам Сергею Маркову обратилась 35-летняя жительница Санкт-Петербурга.
По просьбе юриста она подготовила подробный рассказ о своей истории.
«Мама папина»…
Все началось с мелочи. С пластилинового человечка, которого Степа принес из садика. Он поставил его на полку в гостиной, рядом с фотографией, где мы еще все вместе — я, Артем и наш крошечный Степка в кепке.
— Это наша семья, — серьезно заявил он, тыча липким пальцем в свое творение. — Это папа, это я, а это… — он замолчал, его брови съехались к переносице. — А это мама первая. И мама папина.
У меня похолодело внутри. «Мама папина». Катя. Та самая, из-за которой все рухнуло.
Артем ушел два года назад. Не просто ушел — он взорвал нашу жизнь, оставив после себя руины и тишину, в которой я не могла дышать. Измена — это не просто предательство. Это ощущение, что все, во что ты верил, было ложью. Наша общая квартира, которую мы выбирали с таким трепетом, вдруг стала наполнена призраками его вранья. Вот он целует меня на кухне, а через час пишет ей. Вот мы смеемся над фильмом на этом диване, а у него в телефоне уже готов билет в отпуск на двоих. Не со мной.
Сначала я думала, не выживу. Плакала так, что засыпала от изнеможения. Меня спасал только Степка. Его теплые ладошки на моем лице, его вопросы «Мама, ты плачешь?», его потребность в завтраке, ужине и двадцатой сказке на ночь.
Артем платит алименты. Целый прожиточный минимум. Он, успешный IT-шник, считает, что 18 тысяч в месяц с лишним хватит на нашего сына. На эти деньги я покупаю Степе зимнюю куртку, фрукты и квитанцию за кружок лепки. Остальное — моя забота. Я работаю бухгалтером, считаю чужие деньги и коплю на его будущее. Иногда кажется, что я превратилась в функцию: мама-добытчик-воспитатель. Женщины во мне почти не осталось.
Но самое тяжелое — это их встречи. Артем исправно забирает Степу каждые выходные. Сначала я была только рада — пусть сын общается с отцом. Но теперь…
Читайте еще:
Новая жизнь
Теперь у него там новая жизнь. И новая «мама».
Он живет с Катей. Не расписаны, но играют в счастливую семью. И Артем с какой-то маниакальной настойчивостью требует, чтобы Степа называл ее мамой. Говорит: «Так ребенку будет проще. Мы же теперь одна семья».
Одна семья. А я что? Приложение?
Степе пять. Он не понимает этой взрослой двойной бухгалтерии. Его маленький мир раскололся. Раньше была одна мама, один папа, один дом. Теперь два дома, две «мамы», и он постоянно путается.
Вчера вечером у нас случилась истерика. Из-за борща. Он требовал, чтобы я положила в него сметану, «как мама Катя».
— У нас нет сметаны, солнышко, — мягко сказала я.
— Нет! — закричал он, и его лицо исказилось гримасой чистого отчаяния. — Ты все делаешь не так! Ты плохо готовишь! Мама Катя готовит вкусно! Я хочу к папе!
Каждое слово было как нож. Он не хотел меня ранить, он просто был потерян. Он сравнивал. И я проигрывала в этой гонке, потому что я — правила, режим, «почисти зубы», «ложись спать». А там — развлечения, походы в аквапарк, бесконечные подарки и вседозволенность под соусом из сметаны.
Я взяла его на руки, хоть он и вырывался, прижала к себе. Он плакал, а я качала его и смотрела в окно на гаснущее небо.
— Я твоя мама, Степа, — шептала я ему в волосы, пахнущие детским шампунем и тоской. — Одна. Просто мама.
— Но папа сказал… — всхлипывал он.
— Папа сказал неправду, — вырвалось у меня с такой жесткостью, что он замолк.
Сегодня утром он был спокоен, но отстранен. Собираясь в сад, он взял того самого пластилинового человечка.
— Это я, — сказал он. — Я его к маме Кате в гости возьму.
Несколько дней назад звонила воспитательница, просила заглянуть к «садовскому» психологу. Степа изводит всю группу своими рассказами про «две мамы», это немного не вписывается в логику нормального воспитания.
Больше я не могу. Я больше не могу смотреть, как моего сына калечат этой шизофренической реальностью. Я не ревную. Я пытаюсь защитить его психику. Он не игрушка, не предмет, которым можно перекидываться, устанавливая свои правила. Я не против общения, я не мешаю, не ставлю правил. Зачем это делать с ребенком?! И как этому противостоять?!
Я просила посетить психолога. Артем лишь посмеялся, что это мне нужен психолог, а не ему.
Есть какие-то законные способы повлиять на подобное разрушение психики ребенка?
Комментирует юрист
Юридический путь тут один – проведение психологической экспертизы, которые определенно установит вред нормальному развитию и восприятию семьи у ребенка. После этого инициировать ограничение отца в общении, установив график лишь в вашем присутствии или без ночевок.
Кроме того, можно параллельно организовать досуг ребенка таким образом, чтобы минимизировать его желание проводить время с «второй мамой». Это не совсем юридический совет, больше человеческий, но он тоже имеет право на существование.
Остальная часть консультации оставлена конфиденциальной.
А что думает читатель? Это серьезная проблема или же мать Степы просто «нагнетает» ситуацию?
Ставьте «Палец вверх», если было интересно и не забывайте подписываться на канал.
Задать вопрос юристу можете любым удобным способом по контактам на главной блога. Консультация бесплатна. Есть и специальное предложение для тех, кому нужна обстоятельная юридическая помощь.
Читайте по теме: