За окном мелькали багряные леса, окутанные легкой дымкой прохладного сентябрьского утра. Дмитрий управлял своим старым, но надежным внедорожником. Ему было почти пятьдесят, а он чувствовал себя тридцатипятилетним, когда рядом сидела Лариса, тихо напевая под радио.
Они ехали на дачу — в дом, который Дмитрий строил сам. Их мир на двоих.
— Ты не забыл взять решетку для гриля? — спросила Лариса, повернувшись к нему. В её голосе звучало предвкушение выходных.
— Конечно, взял, Лара, — Дмитрий улыбнулся. — Я же помню, как ты любишь овощи на гриле. Поджаристый хлеб. Все помню.
И он действительно помнил все. Помнил, как познакомились двадцать пять лет назад, как строили планы, как ждали дочку. Дочка давно выросла, вышла замуж, живет в другом городе. А они остались вдвоем — с общей историей, привычками и, казалось, нерушимой верностью.
Дмитрий был из тех мужчин, для кого слово «верность» — не пустой звук. Он не прощал предательства, не понимал, как можно обманывать того, кого любишь. Он уважал женщин, которые хранят свой очаг, которые дорожат отношениями. И он был уверен, что Лариса — именно такая женщина.
Приехав на дачу, они тут же погрузились в привычные хлопоты. Дмитрий пошел проверять насос в колодце, Лариса взялась за уборку. Вечер прошел спокойно, под звездным небом, с теплым ужином на веранде. Они говорили о планах на зиму, о том, как хорошо им вдвоем под одной крышей, когда за окном прохладно. Дмитрий смотрел на Ларису и чувствовал себя спокойно и хорошо — не как в молодости, когда все кипело, а по-другому, надежно. С ней было легко.
На следующий день, после обеда, Лариса решила сходить в лес за грибами.
— Я быстро, Дим, — сказала она, чмокая его в щеку. — Часа через полтора буду. Хочется белых найти, пока не поздно.
— Хорошо, — ответил Дмитрий. — А я пока попробую починить эту скрипучую калитку. Все руки не доходили.
Лариса подошла к столу, где лежал ее телефон.
— Возьму его с собой, вдруг заблужусь.
Дмитрий, который только что обнаружил, что его собственный телефон полностью разрядился, покачал головой.
— Лара, оставь телефон. Мой разряжен, а мне нужен будет интернет. Да и вообще, дача — это отдых от всей этой суеты, верно? Пойди насладись осенним лесом. В нашем лесу заблудиться нереально, — улыбнулся он.
Он заметил, как Лариса на мгновение замерла. В ее глазах промелькнуло что-то похожее на колебание, почти на испуг. Дмитрий списал это на обычную женскую привязанность к гаджетам.
— А где твой зарядник?
— Остался в городе.
— А зачем тебе интернет?
— Потом узнаешь. Сюрприз.
Она, чуть помедлив, опустила руку.
— Ладно, как скажешь, — ответила она и, слегка натянуто улыбнувшись, вышла из дома.
Он проводил жену взглядом, пока ее фигура не скрылась за поворотом. В доме стало тихо. Дмитрий взял свои инструменты, но через пару минут вернулся на кухню. «Надо заказать ее любимые цветы и бутылку красного. Организую стол к её возвращению из леса. Давно не устраивал сюрпризы. Надо ее удивить», — подумал он и взял смартфон жены.
В этот момент экран вспыхнул. Пришло сообщение: «Прости, что не отвечал так долго…» Дмитрий мельком увидел имя отправителя: «Андрей». Это был ответ на сообщение с фотографией: шашлыки на мангале, рука Ларисы, держащая шампур. И подпись: «Ой, забыла тебе написать! Шашлыки, дача, муж. Жаль, что тебе вечно некогда».
Дмитрий замер. «Жаль, что тебе вечно некогда». Колкая фраза, адресованная другому мужчине. Ему вдруг стало ясно: эта фотография, это сообщение — это не просто поделиться моментом. Это вызов, демонстрация. Кому она это пишет? С какой целью? Его охватила внезапная тревога. Дыхание участилось. Что-то переключилось в голове. Он, конечно, мог бы отложить телефон, сделать вид, что ничего не видел. Но не смог заставить себя. Он начал листать сообщения.
Дальше был водоворот, в котором мир Дмитрия рушился на части. Длинная переписка началась полгода назад. Сначала сообщения были невинными, рабочими. Потом — все более личными, полными скрытого смысла, намеков, вздохов. Сообщения, в которых Лариса жаловалась на рутину, на «серость», «предсказуемость». Сообщения, в которых она ждала встреч с Андреем, а тот, судя по ответам, постоянно отмазывался — то работа, то командировка, то «неудобно сейчас».
Слова «люблю», «скучаю», «наша тайна» мелькали на экране. Весь их, казалось бы, счастливый год был пронизан ложью.
Дмитрий почувствовал, как кровь отливает от лица. Руки начали дрожать. Он опустился на стул, прислонившись спиной к холодной стене. Перед глазами стояли кадры их совместной жизни, их двадцать пять лет. Каждое воспоминание, каждый взгляд Ларисы, каждое её прикосновение теперь казались фальшивыми, отравленными. Он видел не просто предательство. Он видел изощренную, холодную насмешку над всем, во что верил. Над его верностью, над его домом, над его честью. Он чувствовал себя обманутым, глупым, оскорбленным. Ему было больно от мысли, что он был лишь фоном для ее другой, виртуальной жизни, декорацией, которую она использовала, чтобы потешить самолюбие некоего Андрея. Даже если реальных встреч не было, душевная, эмоциональная связь с другим стала точкой невозврата.
В голове звенела пустота, прерываемая лишь одной мыслью: «Как? Как она могла?» Он перебирал в памяти их последние месяцы. Были ли знаки? Может быть, он сам был слеп, или просто не хотел верить? То её колебание с телефоном… теперь оно встало перед глазами совсем в другом свете.
Его, Дмитрия, мужчину, который всегда ценил прямоту, который никогда не терпел лжи, его водили за нос. И это было хуже всего. Это было предательство души.
Прошло всего полчаса. Дмитрий сидел, не двигаясь, с телефоном в руке — тяжелым, как камень. Он слышал быстрые шаги по гравийной дорожке, поспешное отпирание калитки.
Она вошла, стряхивая с волос несуществующие листья — привычный жест, когда нервничала. Корзинка глухо стукнула о пол.
— Дим, встретила бабку в лесу. Говорит, медведя видела. Я так перепугалась...— голос её затих, когда встретилась с ним взглядом.
Она побледнела, будто реально столкнулась с медведем.
Дмитрий медленно показал ей телефон. Голос прозвучал глухо, почти незнакомо:
— Кто такой Андрей, Лариса?
Тишина. Лариса замерла у стола.
— Дима... — начала она чуть слышно. — Это коллега. Из другого города. Ничего такого... мы просто... — голос сорвался.
Дмитрий криво улыбнулся.
— Не унижай нас обоих, Лариса. Не пытайся. Я видел все. Все твои «ничего серьезного». Включая то, как ты использовала меня и нашу дачу, чтобы позлить своего Андрея. Который, кстати, никак не может к тебе приехать. Какое унижение, Лариса! Какой позор!
Он положил телефон на стол между ними. Экран все еще светился.
Лариса опустила голову. Вся сжалась.
— Прости… Я… я не знаю, как это вышло. Это была ошибка. Большая ошибка.
По лицу потекли слезы. Она подняла на него глаза — в них была мольба.
— Дима, пожалуйста… Дай мне объяснить. Это… это ничего не значило. Это просто… кризис. Мне было одиноко, а он… он был рядом. Виртуально. Ничего же не было.
Дмитрий покачал головой. От каждого ее слова становилось больнее.
— Кризис? Одиноко? Лариса, мы двадцать пять лет вместе. У нас был дом, семья. Мы жили как единое целое. И ты говоришь мне об одиночестве? В то время, как ты делила свою жизнь на две части? Свою душу, свои мысли? Как ты могла каждый вечер смотреть мне в глаза, зная, что лжешь? И писать ему, сидя рядом со мной, как тебе скучно и как ты его ждешь? Даже если ничего «не было», Лариса, ты предала все.
Его голос был спокойным, но в нем звучала непреклонность, которая заставила Ларису вздрогнуть.
— Я не хотела тебя ранить. Я боялась. Я…
— Ты не боялась. Ты лгала… — Дмитрий сжал кулаки, слова давались ему тяжело, будто каждый раз приходилось глотать горькую правду. — Каждый день. Минуту за минутой…
Он встал, подошел к окну. Вид на сад, которым он так гордился, теперь выглядел по-другому. Желтые листья устилали дорожки — все то же, но словно принадлежало другой жизни.
Он глубоко вздохнул, взгляд затуманился.
— Знаешь, что на самом деле страшно, Лариса? — его голос дрогнул, но он взял себя в руки. — Не твой роман с ним. Не предательство, нет… А то, что я всё это время жил как во сне. Нет, хуже — в иллюзии, которую ты бережно поддерживала.
— Ты все не так понял, — пыталась она возразить, глотая слезы.
Дмитрий нервно усмехнулся.
— Ты разрушила не только то, что называлось нашим браком. Ты сломала во мне что-то большее — доверие.
Он замолчал.
— Знаешь, что самое обидное? В нашем спектакле только ты знала, что все не настоящее. А я? Я был просто наивным зрителем в собственной жизни…
— Дима, прошу...
— Я всегда говорил, что для меня верность — это главное. Без верности нет уважения, нет семьи, нет любви. Ты это прекрасно знала.
Лариса сделала шаг к нему.
— Дима, пожалуйста, не говори так. Мы сможем все исправить. Я удалю все. Я перестану с ним общаться. Я сделаю все, что угодно. Только… не разрушай все.
— Все уже разрушено, Лариса. — Дмитрий обернулся. В его глазах была холодная решимость. — Ты зашла слишком далеко. Для меня это так. Не сможем. Мы не сможем пройти через это. Я не смогу жить с человеком, который так меня предал. Я не смогу смотреть на тебя и не замечать каждую твою ложь. Я просто не смогу. Всё.
Лариса разрыдалась.
— Ты не можешь так со мной поступить!
— Это последствия твоих поступков.
Вечер опустился на дачу холодной пеленой. Дмитрий собирал небольшую дорожную сумку. Все делал молча, размеренно. Лариса сидела в другой комнате, изредка всхлипывая. Дом наполнился неловкой, звенящей тишиной.
— Подаю на развод. Дачу продам. Освободи её от своих вещей. — Он сел в машину. — А своему Андрею передай: теперь у него есть шанс приехать.
Андрей так и не приехал, даже узнав о разводе. Все его обещания остались в переписке.
Дмитрий на все её звонки и попытки встретиться отвечал одинаково: «Поздно».
Теперь Лариса жила в однокомнатной квартире. По вечерам включала телевизор на полную громкость — тишина давила. Рыжий кот появился сам — крутился возле подъезда, жалобно мяукал. Лариса гладила его за ухом и всё ещё надеялась, что Дмитрий простит её.
Спасибо за прочтение, лайки, донаты и комментарии!
Читать ещё: