Димка, очаровательный Димка, не тревожил ни бабку, ни тетку. Умненький, смышленый, рано научился читать. Глазки большие, лукавые - прелесть. Его не баловали родители, да и сам он не капризничал и не выступал в магазине игрушек, коих теперь было достаточно, и всякие детки, то и дело, впадали в истерику от подавляющего воображение разнообразия. Димка был спокоен, как удав и не дергал мать с нытьем: купи то, купи это!
Валя племянника обожала просто. Ей, незамужней и бездетной, было за счастье взять Димку к себе на выходные. Бабушка постоянно пичкала внука блинами-пирогами со ста видами варений, которые варила в неограниченном количестве. Серега, заядлый рыбак, брал с собою и жену, и ребенка. От друзей отошел как-то сразу после свадьбы - его друзьями теперь были родные люди. Гармонично, мило, семейно. Живи, да радуйся.
Иногда почтенной матери и верной жене бывало скучно. Пресновато. Однообразно: дом - работа - дача - море. Муж и сын. Любят. Никто не ссорится. Никто не бьет, не пьет и сопли по подбородку не размазывает. Не хватало адреналина, что ли...
Однажды Женя пошла в магазин за хлебом и не вернулась. Вот так. Взяла и не пришла. Телефон был отключен. Женю искали с полицией. Серега не спал ночами. Димка мужественно терпел разлуку с мамой и старался быть мужчиной. Мама Света молилась в храме. Валя осунулась и почернела. Женя пропала начисто. Ее не было уже больше года, и никаких вестей!
Сергей спасался любовью к сыну. Да все спасались любовью к Димке, иначе можно было свихнуться. Валя старалась заменить ему Женьку - читала сказки, играла с ним, кормила обедами. А заодно кормила Серегу. Мужчина совсем растерялся среди осколков разбитого, разворошенного гнезда. Валя и сама не заметила, как полюбила мужа своей сестры. Его нельзя не любить. А любовь, такая мудреная штука... Вале было жалко Сережу, неприкаянного, осиротевшего, одинокого. Где жалость, там и нечаянная ласка...
Она долго мучилась стыдом. Чужой ведь. Чужой! Но что ей, незамужней, никому не нужной, бездетной училке, делать - смотреть как гибнут близкие люди? Ведь Женьку не вернешь...
Месяц назад ее, маму и Сережу вызывали в морг. На опознание утопленницы. Утопленница и на человека похожа не была. Но Валя узнала ее - Женька. И Сережа узнал - да, Женька. Колечко. Тоненькое, с гравировкой. Сережа подарил перед свадьбой... Отпели заочно. Оплакали. Что теперь... Димке нужна мама.
Светлана, как обычно, очень по-женски выкарабкалась - с головой зарылась в грядки, не вытащить. Валю не осуждала. Хоть счастья ей немного. Она ведь заслуживает счастья. А Сергей... Сергей утешился. Мужчина. А Валю невозможно не любить, такую нежную, такую красивую, нереальную. И она, такая нежная и нереальная, оказалась очень крепкой. Без страха взвалила на плечи тяжкое бремя и понесла без страха. На нее оставалось только молиться. Но Сергей не молился, не умел. Он просто полюбил ее, свою, да-да, свою Валю.
Светлана держалась молодцом. Ей помогал огород и вера. Вера и огород. Кто ее осудит за это?
***
Димке уже двенадцать лет было, когда вернулась мама Женя. Вернулась в родную квартиру. Постаревшая. Исхудавшая. Страшная и беззубая. Димка, к счастью, был в школе. Сережа в командировке. Валя сидела дома с Аленкой. Родили с Сережкой, намолили. Мамы не было. Ушла в другой мир в прошлом году. Не довелось испытать такое потрясение.
Аленка спала в детской. Повсюду - коробки. Семья собралась переезжать в новый дом. Счастье! Валя была на седьмом небе. И вот - ужас. Покойница явилась из преисподней... Явилась, как ни в чем ни бывало, и никакими силами ее обратно, в преисподнюю, не затолкаешь.
- Как тебе с чужим мужиком живется? - спросила старшая сестра у младшей.
Валя едва разлепила помертвевшие губы.
- Скажи, как ты смогла так? Как. Ты. Могла.
Женя съежилась. Скукожилась. Она не знала, что сказать.
Шла в магазин за хлебом. В магазине взяла, как обычно, пару лакомок для Димки, один с маком -для себя и ржаной - мужу. Потянулась за кошельком - нет кошелька. Ни кошелька, ни телефона. Разозлилась. Расстроилась. Отправилась домой.
А Навстречу - подружка Нинка, в соседних палатках раньше торговали. Как дела, как жизнь? Женя - мат-перемат. В сердцах, конечно.
- Ой, ну прямо таки, горе! Наживешь. Пошли куда-нибудь, поболтаем? - Нинка выглядела отпадно.
Женька так не выглядела. Домашняя курочка, вся в хозяйстве, в семейных хлопотах... Спортивный костюм. Тапки. Хвостик на голове крысиный.
- В нашу кафешку, у рынка, пошли? Там-то тебя помнят, подумаешь. Ты не на показ идешь, а просто - поговорить.
Нет, ничего такого. Правда.
- Да куда я в таком виде? Позориться...
А та заладила: тогда поехали на дачу. Недалеко. У меня, мол, дача...
Поехали. Правда, почему бы не расслабиться. Скучновато ведь. Да и кошелек этот с телефоном, зла не хватает.
- Позвонишь благоверному с моего телефона. Что за паника? Мы на пару часов, что ты в самом деле, сикалка такая? Не узнаю... Лихая баба... мужиками крутила. Могудин, помнишь, хозяин рынка, вздыхал по тебе. Он и сейчас вздыхает. Хочешь, ему позвоним?
Женька смеялась - только этого жиртреста сейчас и не хватает.
Поехали. Подружка показывала домик, очень миленький домик, мечта поэта. Уютно. Гостиная, камин, лес, речка. Пожарили мясо. Выпили вина... А потом - все.
Очнулась - Магудин перед глазами. Стоит, голый, жирный, наглый. По лицу - хрясь.
- На м*нтов не надейся. Никто тебя, ш*болду, искать не будет. Никому ты не нужна.
Она молила, она кусалась и дралась. А он ей палец отрезал.
Женя показала обрубок вместо безымянного пальца. Пальца, на который Серега когда-то надел колечко с гравировкой.
- Твое кольцо на трупе нашли! - перебила Женю Валентина, - а я... а я все равно не верила, что труп - твой. Ты же так любила свободу. Ты - дикий зверь. Ты не смогла бы жить в неволе долгое время. Ты все равно бы сорвалась, рано или поздно - сорвалась!
Валя помолчала.
- И я даже не удивилась сегодня, увидев тебя на пороге!
Женя побелела...
Долгие годы Могудин держал ее взаперти. В том лесу лесу. На даче, в сарае. Дача его была, Могудина. А подруга просто заманила Женю в этот лес, к речке, на шашлычки. Вино с клофелином. Все. Все двенадцать лет она, Женька, была рабыней Могудина. И еще столько бы была рабыней, да грохнул его собственный сынок. Мало сынку наследства. Вот и грохнул. Женя убежала. Как убегала - рассказывать не хочется. Уползала. Сынок о существовании личной рыбыни у папеньки не подозревал. А Женьку в тот самый момент хозяин как раз вытащил на свет божий - был "банный день". Женька мылась под строгим присмотром господина. Она успела спрятаться в щель между помывочной и сауной. Ее не заметили.
И еще - двенадцать лет рабства не сравнятся с никакими мучениями героя из одноименного фильма. Двенадцать лет душной клетки. Тесной каморки, запертой на четыре замка, с узеньким отверстием для миски с едой. Двенадцать лет унижений. Он сломал Женьку. Он, если можно так сказать - её пе-ре-у-чил... Пе-ре-вос-пи-тал!
-Веришь? Нет? Можешь не верить. Мне уже все равно. Леса, дороги и вольные города меня больше не привлекают. Я хочу спрятаться от всего этого, как крыса в нору! Мне кажется, что я очень скоро свернусь с катушек...
- Тебе надо срочно в полицию идти, Женька!
Валю трясло от ужаса.
- Нет. Не нужно. Замнут. Да и не хочется все это вспоминать. Не надо, Валя.
Женя не знала, куда девать руки. Она подняла на сестру пустые глаза:
- Я специально тут сидела, во дворе, караулила. Ждала, чтобы ты одна дома осталась. Я сидела в родном дворе и тряслась от страха. Я очень боюсь открытых пространств. Нельзя мне тут появляться. Я не хочу разрушать вашу жизнь. Не хочу и не буду. Фотографию покажи только. Я на Диму посмотрю.
***
Дальше, как в кошмарном сне. Женя уехала из города навсегда. Пыталась выживать. Валя ей помогала. Сняла сестре крохотульную комнатушку. Комнат с большим метражом Женя панически боялась. Общались в социальной сети. Тайком. Валя регулярно публиковала на своей странице фотографии детей. Жене было больно. Вале тоже было больно.
Сергей ничегошеньки не знал.
Димка вырос красивым, видным парнем. Недавно женился на хорошей девочке. Аленка дает дрозда. Дерзит матери. Целыми днями зависает в телефоне, кривляется и демонстрирует аудитории свою попу.
- У них мода такая теперь, *опу честному народу показывать, - сетует Валя.
Она очень боится, что Аленка - апельсинка. Которая не от осинки. Женя ее успокаивает. Уверяет, что все пройдет. У нее самой ведь прошло, правда. Прошло ведь?
Женя, как мантру повторяет одно и тоже: все нормально. Все нормально. Все нормально.
Она пытается жить спокойно. Нормально. Как все. Но у нее это получается все хуже и хуже.
Анна Лебедева