— Папа говорил, чтобы никому не открывать, — шёпотом сказала Илона.
В дверь ещё раз позвонили, а потом постучали.
Лейка беззвучно влетела в комнату и прошептала Илоне на ухо:
— Это не Стражники Разума, те бы сразу двери вышибли.
— Подлети к домофону и посмотри, кто это, — так же шёпотом ответила Илона.
Через десять секунд Лейка вернулась:
— Это сосед из шестого дома. Он как-то был на дне рождения профессора. Он тогда чего-то мне не очень понравился, он произнёс спич или тост, не знаю как это называется, я не поняла, но по-моему сказал что-то нехорошее. Кстати, в руках он держит робокошку, как будто живой кошки нам тут мало...
— А, я знаю его. Противный тип. Зачем он принёс робокошку?
— Узнать это, можно только впустив его.
Тут послышался голос:
— Откройте, или я вызову Помощь Силы!
— Пусть вызывает, — неожиданно хладнокровно сквозь зубы проговорила Илона, — они не осмелятся ломать дверь без папы. Папа учёный, Служитель Разума высшего ранга, а этот даже не инженер, а какой-то младший помощник инженера-химика.
— Пфф, «даже не инженер»! Ты так говоришь, как будто для того, чтобы стать рядовым инженером или его каким угодно младшим помощником не надо быть гением. И кстати, как он тогда оказался в этом районе? Здесь же живут только Служители. Давай откроем и посмотрим, что будет, — беспечно предложила Лейка и, красуясь, добавила: — Я открою ему в полёте.
Илона нахмурила брови:
— Папа сказал, чтоб никому не открывать. А тем более нельзя этому типу. Он живёт в доме своего брата, который уехал служить Разуму на стратегическом предприятии. Так что этот противный тип будет сторожить дом брата ещё пару лет.
— Повезло ему с хатой, — сказала Лейка, облизнувшись. — Он тогда говорил, что у них есть такая навороченная комната виртуальной реальности, с двигающимся полом для бега и с верёвками, чтобы себя привязать и будто меневрировать в воздухе, а у нас только бассейн с водой. А я всегда считала, что это глупости, а сейчас, когда я умею летать, мне тем более смешно от его хвастовства.
Она взмыла к потолку и снова подлетела к дверям. Тут она услышала, как противный тип пробормотал: «Дожили! Служители Разума нарушают правила. Развели зверинец».
Лейка услышала удар в дверь и звук удаляющихся шагов. От гнева Лейка чуть не спикировала на пол:
— Погоди у меня.
Илона и Лейка не заметили, как кошка Маркиза, спрыгнувшая с колен Илоны, побежала к незакрытому ими входу в подвал.
— Что делать будем, Илона? Там в подвале мы оставили после себя беспорядок.
— Спустись туда и положи всё как было.
— Откуда я знаю, как там всё было? К тому же, ты вытаскивала папки, а я только одну книгу.
— Леечка, мне надо выучить уроки. Да и папа приедет уставший, будет ужинать, потом спрашивать уроки, так что не думаю, что он будет заходить туда. Даже если зайдёт, то не будет всё тщательно проверять.
— Что за урок? Опять эти дурацкие кольца бензолы-фенолы? Или как это там называлось, хммм... перегруженные функции?
— Хуже — история и обществознание. В науках я просто ничего не понимаю, а здесь что-то понимаю, и то, что я понимаю, мне не нравится.
— Ну ладно, — Лейка вздохнула и поплелась в подвал.
Спустившись, она быстро втиснула томик стихов Блока в щель между другими книгами и легла перед оставленной на полу папкой.
На следующем снимке был запечатлён очередной рисунок.
Справа чёрной краской на поверхности камня были нарисованы танки, самолёты, ходячие боевые роботы и прочая военная техника, а слева рыжим цветом — чем-то похожие друг на друга существа. Все они показались Лейке столь же обаятельными как и она сама. У всех у них был хвост (правда у некоторых коротенький, но хвост — есть хвост), красивые лапы и, насколько можно было судить, мех. Лейка подумала, что шерсть и хвост якобы есть и у кошек и у собак и у медведей, но на рисунке, к её великой радости, кошачьих, а также крупных псовых и медведей не оказалось. И сама мысль, о том, чтобы приравнять противную кошку, и страшных собак с медведями к ней и этим прекрасным существам с рисунка, была одинаково невозможной как и кощунственной.
Красивые создания на рисунке гордо шли против надвигающейся техники без всякого оружия.
Лейка, сдерживая дыхание, взяла следующую фотографию, и восторженно ахнула. На рисунке был изображён бой. Неравный... для военной техники.
Существа с лёгкостью крушили, ломали, разрывали, разгрызали и прочими способами уничтожали ненавистное оружие.
Лейка отбросила снимок и перевернулась на спину. «Светлячок... Летать... — думала она. — Сильнее чем оружие... Подоконник! Он же не мог просто сломаться, сколько раз я на нём стояла, играла, топала по нему...»
— Лейка, ты там живая? — послышался сверху голос Илоны.
— Сейчас! — Лейка решила, что впечатлений для Илоны на сегодня уже достаточно. Она не будет показывать Илоне другие снимки. Об увиденном тоже пока не расскажет.
Но всё-таки она решила посмотреть последний снимок в папке. На нём она увидела себя маленькую, в любимом халатике, который всё ещё лежит в спальне, несмотря на то, что она из него выросла. Она сидела на диванчике в обнимку с Илоной, тоже маленькой. Лейка даже, кажется, помнила этот момент.
Лейка встала и запихнула папку в шкаф с бумагами. У выхода из подвала мимо неё пронеслась Маркиза. «И здесь в подвале эта кошка уже была?» — с неприязнью подумала Лейка, но потом её мысли свернули на другой предмет:
— Пора перекусить, как думаешь, Илона? Надеюсь, ты не забыла коды, потому что я забыла.
— Они в электронном блокноте... я не помню, где он. Может в спальне поищи?
Недовольная Лейка пошла в спальню, через пару минут оттуда раздался её голос:
— Нет тут его!
— Поищи лучше.
— Я говорю — нет! Талант у тебя, Илоночка.
— Какой ещё?
— Упрятать вещь. Я и при желании, бы не смогла, — Лейка спустилась на первый этаж и улеглась на диван, скрестив задние лапки, и свесив хвост.
— В этом есть свои плюсы. Вот пришли Стражники Разума, а блокнот утерян, — пыталась подбодрить себя Илона.
— Пока что, он утерян для нас, — хвост Лейки стал мести пол возле дивана. — Может позвонишь профессору, и он всё включит.
— Ты же знаешь, что все разговоры по унифонам записываются.
— Так что, уже и про еду нельзя говорить!? — Лейка возмущённо заёрзала на диване.
— Если я спрошу у папы про коды, они поймут, что у меня проблемы с памятью. А ты знаешь, чем мне это грозит...
Лейка недовольно пискнула и свернулась на диване калачиком. Перед её глазами снова встала ожившая картина боя с фотографии. Она немного полежала, мысленно гоняя и взрывая танки. Потом встала с дивана, и осторожно толкнула его лапкой. Лейка отшатнулась от скрипа ножек дивана по полу, и от того, что диван оказался легче обёртки от конфеты. Нет, не так, Лейка прекрасно чувствовала его вес, но ей совсем не было тяжело.
Илона настороженно повернулась:
— Что ты делаешь?
— Не обращай внимания, я сама ещё не знаю... Кстати, вот твой блокнот.
— Как он оказался под диваном?
— Думаю, без твоей любимой кошки не обошлось.
Лейка отдала Илоне блокнот и вернулась к дивану, махая хвостом. Илона поняла, что сейчас это довольное махание.
— Мне надо поспать перед обедом, а ты, Илоночка, приготовь рис с овощами.
Сквозь дрёму Лейка слышала слабое постукивание клавиш на кухне, а затем шуршание коробок, движущихся из холодильника в микроволновку по пневмопроводу. Потом умиротворяющее гудение микроволновки и наконец звук колокольчика. Лейка поняла, что пора идти на кухню:
— Спаржа с картофелем в соусе? Неплохо, но почему не рис с овощами?
— Я забыла в какой части полки он находится.
— Ладно, ты урок-то выучила? — Лейка принялась жадно чавкать.
— Папа ведь говорил, что чавкать некультурно.
— Его здесь нет, и даже Стражников Разума здесь нет, — с набитым ртом ответила Лейка.
— Частично выучила. Ты не представляешь, что там за тема: «Заслуга Альянса Разума и Труда в изобретении кодов для бытовой техники».
— Да ты шутишь, — Лейка приподняла мордочку над цветной коробкой и облизнулась.
— Нет.
— Ну это хоть не труднее, чем сами коды? — спросила Лейка, вновь уткнувшись в коробку.
— Надо выучить семь причин и семь следствий введения кодов.
— Иногда, — Лейка уже доела порцию и принялась вылизывать донышко и стенки коробки, — я жалею, что не хожу в школу. Некого позлить, нарочно переврав урок, хотя мне не надо нарочно. Я бы и так не смогла выучить. Есть ещё что-нибудь вкусненькое?
— Ну зачем ты задаёшь такой вопрос? Ты же знаешь, что кодирование холодильников было введено против таких как мы, чтобы такие как мы, не могли брать вкусненькое, когда захочется. У нас доступ только к одной полке. Разве ты не знаешь? Папа кладёт на эту полку обеды на неделю. Я спутала номер, и мы съели во вторник порцию на среду, но взять две порции там не получится, специально так всё придумано. Папа ещё нарушает правила и держит шкафчик на кухне без кодов и ты можешь доставать, макароны, некоторые консервы, ореховую пасту, печенье и чай, когда хочешь.
— Ну, уговорила, тогда давай пить чай.
После чая Илона опять пошла учиться, а Лейка решила поплавать в бассейне. Она бы очень удивилась, узнав, что шиншиллы не плавают, что из-за отсутствия сальных желёз их мех мгновенно набухает от воды и они идут ко дну. После бассейна она снова пробовала уговорить Илону в очередной раз устроить чаепитие, но Илона отказалась, так как не успевала чего-то выучить к приезду профессора.
Слегка обиженная Лейка пошла в спальню грызть орехи, подаренные профессором. Не успела она усеять скорлупой половину одеяла, как раздались звуки, говорящие о том, что профессор едет домой.
Заработали включённые им чайник, микроволновка, пароварка, зашуршали коробки в пневмотрубе.
Лейка ускорила работу зубами, чтобы съесть больше орехов и спуститься к профессору поклянчить еду.
Когда она спустилась, профессор с Илоной сидели за столом и ели овощи на пару, а Маркиза в углу свою бурду.
— Как дела? — спросил профессор. — Садись скорее, а то овощи остынут.
Лейка быстро съела свою порцию и уставилась на профессора постным взглядом.
Профессор взгляд понял:
— Лейка, давай не огорчать Илонку. Ей нужно худеть.
— Сколько помню, ей всегда нужно худеть. Если человек так долго худеет, то его вес уже пора измерять в отрицательных величинах.
— Леечка, это неостроумно и несмешно.
— Илона не против, чтобы я съела ломоть хлеба с ореховой пастой... Или два.
Илона грустно кивнула.
— Ну раз так, то сделай себе сама. Только пасты нет. Помнишь, подоконник?
— Ну тогда просто вытащите из холодильника новую порцию.
— Ну нет уж, — профессор рассмеялся и вытащил из кармана мешочек с орехами. Он отсыпал маленькую горсть Илоне и большую Лейке. — Это вам обеим для утешения. А что если я скажу вам что-то, что вас порадует? Возможно очень скоро мы поедем отдохнуть на море.
— Ураа! — крикнула Илона. Глаза её засияли.
Лейка быстро схватила орехи и убежала в спальню чтобы обдумать услышанное. На море может и хорошо, а может и нехорошо, неизвестно, она ведь там никогда не была. И с чего это профессор вдруг решил куда-то их возить? И как Илона со своей социофобией, будет переносить отдыхающих, глазеющих на неё и Лейку? Ну ничего, всегда можно отбиться от отдыхающих, бросая в них песком или морскими камешками.
Лейка укладывала из скорлупок узоры и слушала голоса с первого этажа.
— Илона! Третья причина! Сосредоточься! — в голосе профессора было скорее отчаяние, а не строгость.
— Третья причина… третья причина. Необходимость рационализации потребления продовольствия.
— Илона! Это ты уже говорила!
— Обеспечение контроля государства над питанием граждан.
— Хорошо, Илона, — с облегчением выдохнул профессор, — а обоснование? Какими средствами и почему государство осуществляет этот контроль?
— Поскольку вся бытовая техника подключена к сети, то каждое введение кода отслеживается, что даёт государству возможность оптимизировать процесс потребления продуктов. Государство узнает, кто питается не по средствам, кто кормит неучтённых лиц, кто кормит учтённых иждивенцев сверх нормы, кто питается по средствам, но не рационально, нанося ущерб своему здоровью и, соответственно, обществу и человеческому виду, — бормотала Илона унылом голосом.
— Молодец, Илоночка! — голос профессора зазвучал довольно. — Следующая причина?
Илона вздохнула и забубнила:
— С другой стороны, предоставление возможности освободиться от контроля государства над личной бытовой техникой является стимулом к развитию и совершенствованию личности. Государство показывает, что доверяет своим лучшим гражданам, проявляющим высокую эффективность и сознательность.
Илона замолчала, а потом её голос стал робким:
— А когда государство даст тебе это право? Ведь ты же эффективный и сознательный?
— У меня уже есть это право. Но у нас дома проходит эксперимент. К тому же у меня и так много льгот. Ты знаешь, что у нас дома нет видеокамер слежения. За это я должен предоставлять много письменных отчётов об эксперименте и видеозаписи, которые я делаю сам.
Раздался звонок в дверь. Лейка вздрогнула и неловким движением разрушила узор из скорлупок. Потом она прошмыгнула на лестничную клетку перед ванной комнатой, и скрылась в любимом чуланчике, где сидела всегда, когда хотела подслушать разговоры в гостиной. Прежде чем закрыть дверь, она успела подмигнуть ковыляющей мимо Илоне.
Пока Илона добиралась в их с Лейкой спальню, звонки в дверь делались всё нетерпеливее.
— Минуточку! — крикнул профессор и не пошевелился. Он ждал, чтобы за Илоной закрылась дверь. Действительно через минуточку профессор нажал кнопку на пульте, и Лейка сквозь щель увидела, как в гостиную ввалился давешний противный тип со своей не менее противного вида робокошкой.
— Добрый вечер, Вилли! — поприветствовал его слегка ошарашенный профессор.
— Если он, конечно, добрый! — пробормотал Вилли.
Выставив перед собой клыкастую дымчатую робокошку, он начал обличительную речь:
— Профессор! Ваше паразитическое животное, которое вопреки правилам, содержится в жилом секторе и выпускается за пределы вашего владения, в припадке дикости нанесло критические повреждения моей дорогостоящей, лицензированной и разрешённой в жилом секторе модели робокошки. Между прочим, одной из самых дорогостоящих! Только вчера из официального магазина я скачал фирменную прошивку.
— Лейка набросилась на робокошку? — растерялся профессор. — Она, конечно, не любит кошек, но я думал, что только живых.
«Таак... — подумала Лейка, — профессор может допустить, что меня могут назвать паразитическим животным».
— Не знаю, как вы там её называете, но я буду жаловаться. Требую полной компенсации стоимости, компенсации времени (я приходил к вам два раза), а также компенсации морального вреда.
— Эээ… — профессор пытался собраться с мыслями и скрыть, как он расстроен. — А какие у вас доказательства, что это сделала Лейка? Лейка не покидает территории дома без присмотра. Она участник эксперимента особой важности.
Лейка запыхтела в своём чулане так громко, что сама удивилась, как её не услышали.
— Вы понимаете степень важности? — профессор попытался поймать бегающий взгляд визитёра. — В любом случае Альянс Разума и Труда покроет вам все издержки от этого эксперимента, если вы докажете, что робокошку повредила Лейка.
Лейка чуть не задохнулась от гнева. Она представила, как выпрыгивает из чулана и прямо с лестницы пикирует на противного типа. «И профессор тоже хорош! Хотя, чего ждать от человека, который всё время намеренно не говорит правду», — в сердцах подумала она.
— Как докажу? Все соседи видели, что ваша чёрная кошка с белыми пятнами гуляет по всем окрестностям в нарушение всех правил. Вы один, наверно, не в курсе, что содержание кошек в жилом секторе запрещено, и что кошки могут содержаться только на лабораторных базах, где являются объектами экспериментов.
— Наша кошка, — профессор засмеялся, — победила робокошку? Да ещё последнюю модель? Вы шутите?
— Конечно кошка! А вы думали, что я имел ввиду вашу откормленную шиншиллу-переростка? Да, она тоже наводит ужас на весь район, хоть и выходит с сопровождением.
Лейка перестала пыхтеть, так как задумалась над тем, что же лучше — быть паразитическим животным или откормленной шиншиллой-переростком? Задумываться и пыхтеть одновременно она не любила, это бы требовало слишком много энергии. Она быстро решила, что вопрос слишком сложный. И снова запыхтела.
Профессор нахмурил брови:
— Нахождение у меня подопытных животных вызывает меньше вопросов, чем нахождение здесь граждан, не доказавших своё право жить в привилегированных районах. Все знают, что вы не совсем законно живёте в доме брата, заслуженного учёного. То, что он вас пустил пожить, не означает, что вы получили соответствующие права по закону. К тому же робокошка является вещью. За личную вещь, оставленную в ситуации, могущей угрожать её сохранности, возмещение ущерба не положено.
Лейка не знала огорчиться или радоваться, что Маркиза не понесёт наказания. Но противный тип сейчас не нравился ей больше Маркизы.
Профессор хитро прищурился:
— К тому же, Вильям...
— Я не Вильям, я Вильгельм! — надменно перебил его Вилли.
— Вильгельм, если вы заявите, что живая кошка оказалась эффективнее в бою, чем достижение роботехники, — профессор понизил голос, — вас могут неправильно понять. Но не волнуйтесь, — тут он улыбнулся так лучезарно как только мог, — я не расскажу никому о ваших заблуждениях. Так же как, возможно, я никому не скажу о том, что вы в нетрезвом виде навещаете соседей. Всего доброго! Спите спокойно!
Профессор нажал кнопку на пульте и кивнул на открытую дверь:
— Следующую модель питомца советую беречь получше! Или сообразно вашему социальному статусу удовлетвориться более дешёвой игрушкой, Вилли!
Слегка обалдевший Вилли, сжимая сломанную робокошку, вышел за дверь, но продолжал там стоять, ещё не до конца осознав произошедшее.
Взопревшая Лейка с горячими порозовевшими ушами вывалилась из чуланчика и, быстро набрав код, высунулась из окна второго этажа. Типчик не заметил высунувшейся сверху Лейкиной мордочки. Он потоптался немного на месте, потом злобно процедил: «Я этого так не оставлю! Ваша дочь и весь ваш зверинец окажутся в биореакторе».
Лейка хотела запустить в него горстью орехов, хранившихся в чуланчике, но поняла, что не попадёт, к тому же ей стало жалко орехов. Злобный Вилли стал удаляться. Лейка посмотрела на его спину и, сама не зная почему, без всякого плана прыгнула из окна и повисла в воздухе. Тут она услышала встревоженный возглас Илоны.
— Лейка, ты куда?
Лейка повернулась к окну и прошептала:
— Скажи профессору, что я моюсь в ванной!
— Не поверит. С каких это пор ты моешься по вечерам? — тревожным шёпотом возразила Илона.
Лейка ничего не ответила и медленно полетела в след за типчиком, стараясь быть незаметной ни для людей, ни для дронов слежения.
Она любила дышать ночным свежим воздухом. Сейчас, когда августовский вечерний ветерок донёс до её ноздрей тёплый непередаваемый запах уходящего лета, она почувствовала себя очень ловкой, сильной и даже слегка умной.
«Ха, — презрительно подумала она, — «не выходит без сопровождения». Сейчас, когда я умею летать, я буду отлучаться когда захочу». Восхитительное чувство полёта охватило её, но при этом ей было жаль, что нельзя сосредоточиться на этом новом и удивительном ощущении до конца, а нужно смотреть на преследуемый объект.
И в этот момент преследуемый объект обернулся, но, к счастью, её не увидел, так как посмотрел не вверх, а куда-то вниз и вбок. Возможно ему показалось, что в кустах мелькнула кошка.
«Есть для меня какая-то польза от этой Маркизы, кто бы мог подумать», — мелькнуло в голове у Лейки.
Она решила лететь ближе и выше, почти над его головой, но чуть сзади. И только, когда Вилли возился с дверью, поравнялась с его головой, при этом почувствовав какой-то странный запах. Они оказались в комнате. Лейка тут же решила спрятаться в кроне пальмы у потолка.
«Интересно, почему у профессора обстановка скромнее?» — удивилась Лейка, сидя среди развесистых листов пальмы.
Здесь было много предметов, названий которых она не знала. Но назначение одного предмета Вилли ей тут же продемонстрировал. «Нужно восстановить силы!» — сказал сам себе противный типчик и повалился на странную низкую кровать. Кровать затряслась и загудела. Из боков высунулись щупальцы и стали массировать типчику ноги и шею. «Так-то лучше!» — удовлетворённо прошептал Вилли. И тут Лейка увидела, что он обращается не к себе, а к робокошке, лежавшей у него на груди: «Мы с тобой так этого не оставим, моя девочка. Мы разоблачим этого профессора, эту язву на теле здорового общества. Глядишь и «Служителя» получу за бдительность. И тогда я починю тебя. А может быть даже загружу в тебя «кровавую охоту».
Лейка от переизбытка чувств принялась жевать лист пальмы. Лист оказался искусственным, но быстро таял во рту.
«Моя кошечка, — продолжал тип, — верь мне, мы отправим девчонку и зверьё в биореактор. А профессора в центр ментальной коррекции, пускай там вправляют ему мозги. Эх, надо подкрепиться».
Лейка обнаружила, что уплела уже весь лист. Вилли встал, мягко положил робокошку на кровать. Открыл шкафчик и вытащил электронный блокнот, похожий на тот, который есть у Илоны, но с ядовито-зелёной гарнитурой. Лейка подлетела к нему и зависла у него прямо над головой. Код доступа к блокноту был прост, даже для Лейки.
«Ха, — подумала Лейка, — память-то у тебя не тянет на «Служителя». Как это ты смог стать химиком?»
Поскольку память у Лейки тоже не тянула на «Служителя», то снова засев среди ветвей пальмы, она принялась непрестанно про себя повторять код.
Тем временем, Вилли, глядя в блокнот, ввёл код от холодильника. Тот открылся и из него высунулась полка с разноцветными бутылками, каких Лейка никогда не видела в доме профессора. На табло замигали какие-то цифры, синтезированный голос произнёс: «Нормы потребления нарушены». «Да ладно тебе! — с наглой расслабленностью обратился Вилли к табло. — Сегодня можно!» Он взял яркую жёлтую бутылочку и сел на кресло перед большим вогнутым экраном во всю стену. Экран был намного больше, чем у них дома.
Когда Лейка вернулась домой, все окна оказались закрыты. Бдительный профессор, как всегда, проверил их на ночь, Лейка не знала зачем. Она слышала, что когда-то прийти в дом к человеку без его желания могли не только Стражники, но это было сотни лет назад, а сейчас опасаться стоило только Стражников, которых точно никак не остановит закрытое окно.
Она легонько постучала в окно их спальни. Ждать пришлось долго. Илона с трудом встала, подковыляла к окну и долго набирала код. Лейка ждала, что Илона будет её ругать, и уже приготовила достойную ответную тираду. Однако Илона была так счастлива:
— Леечка, какое счастье, что ты вернулась! Я так беспокоилась.
Лейке стало совестно. Она старательно вспоминала, какое сделала доброе дело, но мысль о добром деле не помогла.
— Завтра что-то тебе расскажу, обхохочешься, — сказала она довольно угрюмо, — а сейчас пойду, правда, помоюсь.
— А ведь папа поверил, что ты мылась.
— Ну и не зря.
— Леечка, обещай, что не будешь больше так улетать.
— Ну-ну, — пробормотала Лейка, прекрасно понимая, что не сможет выполнить такого обещания.
Илона легла счастливая, но не совсем успокоенная. Она опасалась, что папа каким-то образом догадается, что происходило что-то не то. Ну например, завтра посмотрит на хитрую и довольную Лейкину рожицу и поймёт, что она что-то скрывает. Хотя у Лейки всегда такая рожица. Может потому, что она всегда скрывает мешочек орехов под кроватью.
Из ванной доносились звуки немаленького водопада, к которому привели экскурсию младших школьников.
Вскоре снизу донёсся голос профессора:
— Вы там с ума сошли?
— Лейка, ты там с ума сошла? — переадресовала Илона вопрос профессора, чтобы выиграть время.
Звуки из ванной сообщили, что экскурсия младших школьников уже вплотную приблизилась к водопаду.
— Папа, она домывается!
— Она домывалась два часа тому назад!
— Папа не ругайся, она встала на путь исправления и решила помыться за те разы, когда отказалась на прошлой неделе.
Профессор ничего не сказал. Он очень хотел спать, тем более что вечером у него состоялся неприятный и изматывающий разговор по унифону. Смутное предчувствие никак не хотело его отпускать.
«Завтра надо всё продумать ещё, — засыпая, говорил себе профессор, — и действительно пора принимать меры, иначе будет поздно».
Через двадцать минут душистая и мокрая Лейка вышла из ванной, завёрнутая в большое розовое полотенце.
— Спокойной ночи! — она сладко зевнула.
Не снимая полотенца, она легла и укрылась одеялом. Илона ответила:
— И тебе. Только не улетай больше. Я чуть с ума здесь не сошла.
— Кто-то этой ночью действительно сойдёт с ума, но не в нашем доме, — хихикнула Лейка.
Потом она замолчала. Илона решила, что Лейка заснула. Но та вдруг сказала, каким-то совсем другим, каким-то незнакомым Илоне, суровым голосом:
— А ты знаешь такую передачу «Выживает гражданин»?
Илона ахнула:
— Ты подсматривала передачи через чужие окна? Так вот зачем ты улетала?
— Можно и так сказать, — мрачно пробурчала Лейка, — но ты не ответила на мой вопрос.
— Мы не хотели тебя расстраивать и сами расстраиваться. У нас в доме на эти передачи блокада.
— А это совсем правда? Или это придумано, чтоб развлекать телезрителей?
— Совсем правда, — тихо ответила Илона.
Лейка приподнялась на кровати на четыре лапы.
— Я не знала, что в Полосе лишних и такое происходит.
— Но ведь ты знаешь, что самые успешные из Полосы лишних становятся гражданами, выходят из Полосы лишних и для своих детей тоже получают гражданство. Такие часто становятся Стражниками Разума. Ну а их детей, как и всех могут опять отправить в Полосу лишних за неэффективность.
Лейка встала на задние лапы и сквозь зубы проговорила:
— Я знала, что сильные, которые там родились, как-то законно выходят из Полосы лишних, но не знала, что через эту передачу. Может и догадывалась, что это какие-то состязания, но мне не пришло в голову, что это развлекательная программа вроде спорта.
Потом Лейка снова легла и накрыла лицо одеялом:
— А правда, что в процессе соревнования там можно убивать?
— Леечка, неужели ты видела фрагмент с убийством? — голос у Илоны задрожал.
— Нет. Но поняла, диктор говорил: «Ну даже обошлось без жертв!»
— А ты смотрела фрагмент, где в толпу бросали одноразовые платёжные карты, и нужно было, растолкав остальных, собирать их? Потом за эти деньги можно купить вещи, помогающие в дальнейшей борьбе.
— Да.
— Ну тебе ещё повезло. Есть ещё игра, где нужно занимать место на маленькой площадке над пропастью, и эта площадка всё уменьшается. И когда участники толкаются и дерутся, почти всегда кто-то падает вниз.
— Почему они соглашаются участвовать в этом?
— Чтобы жить в таких условиях как мы. И чтобы над ними не висела угроза пыток и смерти в биореакторе в каждый момент.
— Но она над всеми висит.
— Но над ними больше.
Илона приподнялась и посмотрела на закрывшуюся одеялом Лейку:
— Не отчаивайся. Я расскажу тебе про мальчика, который спасся из биореактора.
— Я отчаиваюсь от твоей глупости. Как можно спастись из биореактора?
— Если бы это было легко, то эта история не передавалась бы из уст в уста.
— А кто тебе передал её?
— Когда мне было пять лет, я была с папой в гостях в странном месте, скорее всего у какого-то уважаемого Служителя, так как там не был камер слежения. Там было много детей. У нас была своя комната для игр и угощений. Я слышала, как старшие дети обсуждали эту историю. И большинство не верило, как ты.
— Есть ещё понимающие люди. А где тогда была я?
— Ты была очень маленькая, была с нами и спала в корзине.
Лейка перевернулась на спину и дёрнула себя за ухо от огорчения, что тогда проспала угощение.
А Илона продолжала:
— Ещё некоторые говорили, что этот мальчик изменит наш мир. Больше не будет Полос лишних.
Лейка даже забыла, что жалеет об утраченном угощении и насторожилась:
— А что, они все придут сюда из Полосы и будут здесь драться?
— Нет, изменить мир, это значит изменить людей. Они больше не будут драться.
Лейка недоверчиво запыхтела:
— Поскольку спастись из биореактора нельзя, то и изменить мир будет некому.
— Папа тоже не верит. Говорит «красивая легенда». И что мир мы должны изменить сами.
«Ну что ж. Тогда он не рассердится на меня. Сегодня я немножко изменила мир в лучшую сторону», — подумала Лейка и сделала вид, что заснула.
Утром за завтраком профессор пристально глядел на Лейку. Он был удивлён, что она встала так рано. Аппетит у неё был отменный. Конечно, у неё почти никогда не было проблем с аппетитом, но на этот раз аппетит был особо отменный. Она даже быстрее, чем всегда, управилась со своей порцией и уставилась на профессора обычным в таких случаях взглядом.
Профессор вздохнул и приготовился к долгой вразумляющей речи:
— Ты знаешь, Лейка, что Альянс Разума и Труда не позволяет перекармливать иждивенцев. И правильно, кстати, делает, для их же блага. Скоро ты не сможешь оторваться от земли, если будешь есть в таких же объёмах.
— Хм… — Лейка хитро прищурилась, — мне наоборот, кажется, что я отрываюсь всё лучше и лучше. Я слышала, как вы зубрили с Илоной, что для всего нужна энергия, в том числе и для того, чтобы отрываться. Энергия у биологических существ берётся от еды.
Профессор открыл рот, чтобы парировать, но тут на весь район раздался звук сирены машины «Экстренной Помощи Разума», которую сокращённо называли ЭПР.
Лейка вскочила и прильнула к окну:
— Не очень-то видно, зато слышно, эпровцы подъехали к шестому дому — еле сдерживая смех, комментировала Лейка. — С такими соседями не соскучишься. Пойдём посмотрим очередное представление Вилли!
— Это неприлично, Лейка. Это не наше дело, — серьёзно сказал профессор.
— А ему прилично было приходить сюда? Вот и доскандалился! — Лейка ударила хвостом об стенку.
Глаза Илоны стали большим и тревожными:
— Что там? Он заболел или ранен? — она глядела на Лейку всё более подозрительно.
— Если не пойдём, не узнаем.
Однако интенсивность криков не заставила их нарушить нормы приличия и идти туда, так как всё стало ясно само.
— Господин доктор! Это какая-то ошибка. Ко мне в дом незаконно вторглись! Изменили пароль пользователя в блокноте! Там были все мои коды! Я вызывал Помощь Силы, а не Помощь Разума! — раздавался надрывный голос Вилли.
— Голубчик! — доктор кричал громко и размеренно, как будто разговаривал с глухим. — К нам поступили данные из холодильника о вашем вчерашнем потреблении. И мы сочли, что вам нужна Помощь Разума. Но силу, если хотите, тоже применим.
— Я буду жаловаться! Мой брат Служитель Разума высшего ранга! Отпустите меня! У вас будут проблемы!
— Голубчик, пока что, проблемы у вас. Ещё нужно разобраться, что делает в этом районе человек, который не в состоянии запомнить свои коды и хранит их в блокноте. А также неправильно потребляет! Очевидно, что вам нужна Помощь Разума! — громко вразумлял доктор, а потом весело крикнул, обращаясь к молчаливым помощникам: — Грузите его!
Вскоре крики стали неразборчивыми и снова послышалась сирена.
Профессор нахмурился, строго посмотрел на Лейку, потом на Илону, ничего не сказал и быстро вышел во двор. Вскоре его автомобиль уехал в том же направлении, где затихла сирена.
— Расскажи мне всё, что ты сделала, — сдавленным голосом попросила Илона.
— Зачем? Ты же всё слышала?
— Хотелось бы подробностей, — сказала Илона уже жёстче.
Лейка обрисовала круг хвостом:
— Ты знаешь, что он о нас говорил? — она выдержала паузу. — Он говорил, что отправит нас в биореактор.
— Он так, наверняка, не думал. Просто он был расстроен порчей робокошки. Чего не скажет сгоряча такой неуравновешенный тип как Вилли, — голос Илоны звучал неубедительно.
— Он сказал это несколько раз.
Илона вздохнула:
— Расскажи, как ты смогла попасть в его дом и поменять коды.
Лейка вздохнула и взлетела:
— Люди не смотрят выше себя. Я летела над его головой, когда он входил в дом, а потом спряталась в листьях пальмы.
— Как ты смогла поменять коды? Ты же не хакер.
— Илона, утешу тебя. Мы не одни в этой стране, кто не может запомнить коды от своей домашней техники. Он так же, как и ты, держит их в блокноте. Но в отличие от тебя он помнит пароль от блокнота. В конце концов он же не пользуется запрещёнными вещами, вроде писчей бумаги. Я посмотрела пароль, зависнув над его головой, а когда он пошёл спать, я поменяла пароль в блокноте. Все коды от техники остались в блокноте, но он не может открыть блокнот и их прочитать.
— Хм, а почему они решили, что он сам виноват и вместо Помощи Силы приехала Помощь Разума?
Лейка в задумчивости прикусила палец:
— Доктор говорил что-то о холодильнике. Вилли действительно брал что-то, а холодильник, говорил, что нормы нарушены. Возможно, они решили, что вода из бутылочки портит разум и память. Ведь ты же читала в книге, что от воды из бутылочки можно даже поменяться в размере. Так что он легко отделался, а то стал бы таким маленьким, что не смог бы нажать кнопку экстренного вызова, — Лейка чуть не прыснула от смеха.
— Лейка, а если бы он не перечил холодильнику, то приехала бы Помощь Силы и тебя бы поймали.
— Им бы не пришло в голову ловить меня, какую-то толстую шиншиллу без экзаменов. Они бы искали гения-невидимку или хакера.
Лейка стала изображать Вилли, сидящего в кресле, себя, прячущуюся в пальме, потом Вилли на массажной кровати. Она делала это так выразительно и живо, что тревожное выражение сошло с лица Илоны, и она стала улыбаться. А потом они вдвоём уже хохотали, представляя рожу Вилли утром, и его же рожу, когда вместо Помощи Силы приехала Помощь Разума.
Но Лейка всё же поняла, что на душе у Илоны остался тревожный осадок.
Вдоволь налицедействовавшись и насмеявшись, Лейка выдохнула:
— Илона, я есть хочу! Неужели ждать до обеда?
— Ты хочешь, чтобы за нами тоже приехала Помощь Разума за нарушение норм потребления? Пошли лучше поплаваем! Когда плаваешь, то делается хорошее настроение и на время забываешь, что хочется есть!
Лейка сбегала в спальню за их купальными принадлежностями и спасательным кругом Илоны.
Потом уже переодевшись, они долго возились со спасательным кругом на берегу бассейна, чтобы хорошо закрепить его на Илоне, а потом, чтобы Илону с громоздким кругом погрузить в бассейн.
Тут Лейка чертыхнулась:
— Я забыла трубку для нырянья.
— Ничего, поплаваем так.
Илона, неспешно двинулась от одного края бассейна к другому, а Лейка с радостным писком плюхнулась в воду, казавшуюся очень голубой от цвета мозаики на дне и стенах.
Когда Илона оглянулась, Лейка недвижно висела под водой у самого дна, рот её был открыт, но из него не выходили никакие пузыри, при этом Лейка смотрела на Илону радостными округлёнными глазами.
Илона ахнула и схватилась за сердце. Лейка быстро вынырнула, подплыла к Илоне и подцепила лапкой круг:
— Что с тобой? Холодная вода? — спросила она как можно невиннее.
— Ты напугала меня! — сердито сказала Илона и в сердцах ударила рукой по воде. Брызги закрыли Лейку.
— Я открыла, что могу дышать под водой, но не так как рыба. Смотри и не пугайся. — И она снова нырнула на самое дно, легла там на спину звёздочкой и широко улыбнулась Илоне, обнажив резцы. Но ни изо рта, ни из носа не вырвался ни малейший пузырёк.
Илона выглядела по прежнему испуганной и сердитой. Когда Лейка подплыла к ней, Илона сказала:
— Плохие новости. Похоже, ты превратилась в оборотня.
— В кого? — Лейка потрясла ушами, обрызгав Илону.
— Ну я читала, что оборотня нельзя утопить и он летает, — Илона откинула тёмные влажные кудри и потёрла лоб: — Нет, это русалку нельзя утопить и в неё надо стрелять серебряной пулей.
— А за что в неё стрелять? — Лейка насторожила мокрые уши.
— Точно не помню, но скорее всего за то, что её нельзя утопить.
Лейка почесалась:
— В первый раз в жизни думаю, что Альянс Разума и Труда правильно что-то запретил.
— Эту книгу почему-то не запретили, я просто не помню. Нет в русалку не стреляют серебряной пулей. Она боится солнца, и поэтому сидит в воде. Её нужно вынести на солнце и дать чеснок.
— Я не против, — облизнулась Лейка, — неси меня на солнце и дай чеснока.
Лейка выскочила из бассейна и улеглась на краю.
— Нет, ты не русалка, я вспомнила, что они не летают. Помоги–ка мне выйти, и будем думать в кого ты превратилась и почему.
Лейка, громко пыхтя, помогла Илоне выбраться, и они уселись на краю.
— Давай думать. Я многое забыла, читала эти книги давно, — в задумчивости говорила Илона, — по-моему, там летали вампиры, и по-моему они всегда голодные как ты. И вроде особенно любят чеснок и солнце. Но чтобы стать вампиром, надо, чтобы тебя кто-то укусил. Вспоминай, кто тебя кусал.
— Никто, только я тебя укусила, в пятницу, когда мы играли в битву миров, а в среду тебя укусила Маркиза. Может наоборот, надо кого-то укусить, а не что бы тебя кусали?
— А кто укусил Маркизу?
— Никто бы не стал кусать Маркизу. Она слишком противная. А потом ни ты, ни она не любите чеснок, не летаете и не плаваете под водой. А Маркиза не плавает даже на воде. Вообще, ты читала какие-то не те книги. Всё проще. Я думаю, что я могу объяснить.
Илона вдруг приложила палец к губам, потом быстро отняла и резко повернулась. К ним приближалась, незнакомая Лейке, очень пожилая женщина, но Илона её, видимо, знала, так как приветливо улыбнулась и поздоровалась. Лейка недовольно вытаращилась на незваную гостью.
— Здравствуйте, милые… ээээ, — было заметно, что женщина подыскивает соответствующее слово, — эээ... создания!
— А мы тут купаемся… — сказала Лейка, как бы намекая, что им помешали.
— Ах, как это мило! Милые создания мило купаются милым утром! — сладко проговорила женщина, сделав особое ударение на слово «создания», будто подчёркивая, что у неё не было сомнений в подборе этого слова.
— Я думала, что вы скажете «милые девочки»… — Лейка поставила хвост знаком вопроса, — нас учили, что слово «создания» можно применять только к роботам.
— Ахаха, милые девочки… — женщина как-то слишком залилась смехом, но потом остановила себя: — Конечно же, милые девочки, — в её голосе слышалось облегчение от того, что ей подсказали как надо называть шиншиллу. — Как зовут вторую девочку? — она посмотрела на Лейку.
Лейка по-своему поняв этот взгляд, показала лапой на Илону и ответила:
— Илона.
— Ахаха, Илону я знаю, я приглашала её на чай.
Лейка потрясённо посмотрела на Илону:
— Илона, ты как предатель ходила без меня пить чай, ела там что-то вкусное и ничего мне не принесла?
Илона хотела сказать, что ничего вкусного там не было, но вовремя осеклась.
— Тогда у тебя болел живот, Леечка, потому что ты поела много вкусненького до этого.
— Ничего такого не помню, — обиженно буркнула Лейка.
— Ах, милая девочка. Илону я знала и пригласила её, и тебя тоже приглашу. Но не могу же я пригласить на чай девочку без имени, даже если она милая.
— Я тоже не знаю вашего имени, но я готова прийти к вам пить чай и съесть вкусненького.
— Ахаха, — опять залилась старушка голосом, слишком звонким для её возраста, — конечно, я тоже должна представиться. Меня зовут Циала.
— А я Лейка. Это моё имя. Так когда пойдём пить чай?
— Папа сказал, чтобы мы ходили в гости, только предупредив его, — вступила в разговор Илона.
— Папу мы предупредим. Но я должна заказать порции для гостей, чтобы не нарушать нормы, — мягко сказала старушка.
— Значит сейчас чая не будет? — Лейка огорчённо выставила резцы.
— Зато я принесла вам что-то вкусненькое. Сэкономила от нормы, — старушка вытащила из кармана два ореховых батончика.
Лейка привстала, молниеносным движением выхватила оба батончика и второй с явным сожалением отдала Илоне.
Откусив от батончика, Лейка с набитым ртом спросила:
— А кок вы плониквы на чувую теввитовию?
— Очень просто. Я позвонила профессору, и он открыл мне дверь дистанционно.
— А почему он не предупредил? — спросила Илона, задумчиво вертя в руках батончик.
— Может не успел?
Тут водонепроницаемые часы Илоны запикали. И на месте циферблата появилась голова профессора:
— Илонушка! Мадам Циала уже появилась?
— Да, папа. Мы уже беседуем.
Илона развернула часы, чтобы голова профессора увидела Циалу. Профессор кивнул Циале и улыбнулся:
— Общение с мадам Циалой будет вам полезным. Будьте вежливыми девочками.
Он подмигнул Лейке и исчез.
— Это очень, очень вкусные батончики. Я такого не ела никогда! — Лейка уставилась на обёртку. — Это просто алюминевая фольга! Здесь нет ни штрихкода, ни производителя. А помнишь, Илона, в запрещённой книжке старушка отравила угощением красавицу? Я красавица, да и ты вполне, значит нас тоже хотят отравить!
Циала засмеялась:
— Ах, милые девочки, так вы читаете запрещённые книжки?
Илона посмотрела на Лейку с ужасом, но Лейка не поняла, ужас относится к тому, что Лейку отравили, или к тому, что выдалось, какие книжки они читают:
— Читать книжки не так плохо, как травить красавиц и прочих. Отравили, точно отравили! По-моему, мне плохо! — воскликнула Лейка.
Она картинно повалилась на землю, и некоторое время действительно прислушивалась к своему организму. Организм просил ещё батончика.
— Леечка, что с тобой? — воскликнула Илона. — Ты чувствуешь что-то плохое?
Лейка посмотрела на Илону нарочито страдальческим взглядом:
— Я чувствую, что мне ужасно… хочется ещё батончиков.
Она повернулась к Циале:
— А у вас нет ещё? А то, знаете-ли, профессор даёт мне очень мало ореховой пасты.
Циала разулыбалась:
— Я научу вас делать такие батончики из орехов и мёда. Это очень древний рецепт. Даже древнее, чем запрещённые книги.
— А разве готовить не так, как учат в кулинарной передаче, не запрещено?
— А давайте играть в тайну. Я буду хранить вашу тайну о книгах, а вы мою — о старинных рецептах.
Лейка вяло мотнула хвостом вбок в знак согласия.
Циала продолжала:
— А давайте улучшим игру и добавим тайн. У вас есть тайна на обмен?
Илона опять с ужасом посмотрела на Лейку. Но Лейка не обратила на это внимания, встала и постучала коготком по резцу:
— Конечно есть! У нас очень много тайн! У вас не хватит, что бы с нами обменяться.
— А у меня тоже много тайн. Так что хватит.
Заинтригованная Лейка бодро ударила хвостом по воде.
— Ну тогда начнём. Вы первая!
— Я знаю что-то про дом Вилли, — таинственным шёпотом сказала Циала.
— Я тоже, — подражая ей, шёпотом ответила Лейка, не обращая внимания на знаки Илоны.
— Бедного Вилли сегодня увезли, но не всё так просто, — продолжала Циала ещё более таинственным шёпотом.
— Ну не такой же он и бедный! — возмущённо воскликнула Лейка, разрушая атмосферу таинственности.
— Да. — вмешалась Илона. — Мы слышали, что он нарушал нормы, и поэтому его забрали. Так что вовсе он не бедный, а сам виноват. А какая ваша тайна?
Лейка удивлённо оглянулась на Илону, ведь она хотела выдать другую тайну.
— О! У вас интересная тайна, — сказала Циала.
«Такую ерунду она приняла за тайну, — подумала Лейка. — Неужели она сама не слышала крики Вилли и доктора?»
Циала снова перешла на таинственный шёпот:
— А у меня тоже интересная тайна. Вилли забрали, но в доме кто-то остался.
— Не может быть! — воскликнула Илона. — Я знаю, что когда кого-то забирают, то все коды в доме обнуляют дистанционно. Если бы Стражники Разума вели расследование, то они бы приехали на машине и их было бы слышно. А сейчас там ничего не слышно и не видно. Откуда вы знаете, что там кто-то есть?
— Дело в том, что в моей жизни мало впечатлений, — без таинственности, и даже как-то уныло, сказала Циала. — Я никуда не хожу и не уезжаю очень давно.
— Понимаю... — с намёком пробурчала Лейка.
Циала продолжала:
— Люблю смотреть из окна. Например, на небо.
Лейка будто проглотила растаявший снежок: «Неужели она видела меня летящую?»
— При чём тут небо? — холодно сказала Илона, сдерживая дрожь страха.
— Не только на небо, а на землю, кусты, деревья, весь свой двор. И я заметила, что по деревьям бегут солнечные зайчики. Я проследила направление и поняла, что в доме Вилли на втором этаже кто-то открывал окна. И потому оттуда прилетели солнечные зайчики.
— Ух ты! — выдохнула Лейка. — Люблю загадочные истории.
Илона решила быстро взять руководство в свои руки:
— Нужно позвонить туда по-соседски.
Лейка посмотрела на неё скептически, а Циала подняла брови.
На часах Илона вывела список номеров соседей, нашла номер дома Вилли под именем брата — Атиллы Швара, и долго они слушали странную непонравившуюся Лейке музыку, которую он, поставил вместо гудков.
— О! Полёт Валькирии, — сказала Циала, сделав несколько дирижёрских движений.
— Чей полёт? — спросила Лейка. — А если бы я…
Тут опять вмешалась Илона:
— Музыку будем слушать потом, — сказала она, подковыляла к Лейке и с большим трудом пнула её в бок, стараясь, что бы этого не заметила Циала. Однако Лейка помогла Циале заметить:
— Ты чего пинаешься? — закричала Лейка на Илону. — Я хотела спросить, какая музыка была бы, если бы летала я.
— Но поскольку ты не летаешь, — с нажимом сказала Илона, — то и думать об этом нечего.
— А почему это я не…? — начала было Лейка.
— Хватит болтать, — жёстко прервала её Илона. — Неизвестные люди захватили дом соседа. Может мы в опасности.
— Мы всегда в опасности, — начала Лейка, но Илона снова не дала ей закончить:
— Надо позвонить папе и узнать, что он посоветует.
— Я уже звонила твоему папе до своего прихода, поэтому он и послал меня предупредить вас быть осторожными, никому не открывать и никуда не выходить, — пояснила Циала.
— Как? Даже не выходить на чай к вам? — разочарованно спросила Лейка.
— Большим чаепитием со всякими вкусностями мы отметим разоблачение этой тайны, а пока, я думаю, что вы должны вернуться домой и следить из окна за солнечными зайчиками и другими особенностями и вести заметки, — сказала Илона Циале.
— Илона? Это ты так её выпроваживаешь? Профессор ведь сказал, что мы должны быть вежливыми, — Лейка неприветливо вильнула хвостом.
Циала засмеялась:
— Лейка, не переживай, Илона права. Моё дело предупредить вас и вернуться к своим наблюдениям.
Когда Циала ушла, Илона отказалась от помощи Лейки и очень долго буксовала со своим креслом, заезжая в дом, а когда она всё же въехала и Лейка прошла за ней, то Илона устроила ей скандал:
— Ты понимаешь, что всё из-за тебя!? Вилли забрали из-за тебя! Теперь в его доме неизвестно кто из-за тебя!
— Ты думаешь, что лучше бы там был Вилли? — с сомнением спросила Лейка. — Вилли был плохой, а кто там сидит, неизвестно. Может быть кто-то хороший.
— Но главное, — нисколько не смягчалась от её объяснений Илона, — ты чуть не проболталась о том, что умеешь летать. Ты хочешь, чтобы тебя забрали от нас в какую-нибудь ужасную лабораторию? Ты же знаешь, что всех, кто странные, туда забирают. И это чудо, что папе удалось отстоять тебя, когда ты была маленькая. Тебя и Маркизу.
Лейка гневно взлетела:
— Чтоб тебя туда не забрали! Я убрала Вилли, потому что он хотел, чтобы забрали нас всех.
— Предположим, что твой поступок против Вилли можно объяснить. Но что нашло на тебя, почему ты всё время хотела проболтаться? Мы не знаем, какие намерения у Циалы. Папа слишком добрый, чтобы подозревать всех соседей. Он и к Вилли раньше хорошо относился, даже звал его на дни рождения...
— А теперь слушай меня! Ты никогда не задумывалась, почему меня здесь держат? Ведь не для того, чтобы кормить ореховой пастой? — гневно спросила Лейка.
— Тебя здесь держат, потому что папа морочит всем голову, что он проводит эксперимент по воспитанию неизвестного существа в виде шиншиллы, и пока ты удивляла всех только способностью говорить и ничем не угрожала, то это ещё терпели. Но если окажется, что существо обладает какими-то способностями недоступными людям, то тебя точно заберут. Я даже папе не сказала, что ты летаешь. Он, конечно, тебя бы не выдал, но мучился бы тем, как это скрыть, — пока Илона говорила, щёки её покрылись румянцем. Лейка про себя отметила, что гневный румянец идёт бледненькой Илоне. Вздохнула и подготовилась к выступлению:
— Твой отец и заказчики эксперимента с самого начала прекрасно знали, что я, возможно, смогу летать, и не только.
— Почему ты так думаешь? — удивилась Илона.
— Пойдём в подвал, вчера ты не увидела всего.
Они спустились в подвал, пару минут искали нужную папку. Лейка раскрыла её на обнаруженной вчера фотографии с рисунком танкового побоища.
— Ну? — нетерпеливо спросила Лейка у Илоны.
— Что «ну»? — не менее нетерпеливо ответила Илона.
Лейка возмущенно выдохнула:
— Илона, ты же в отличие от меня учишься.
— И что? — Илона нахмурила брови. — Ты же прекрасно знаешь, что папа сделал всё, чтобы не отдавать меня в школу, под предлогом, что я участник эксперимента и помогаю ему. А просто дело в том, что в школе я бы не справилась, и тогда…
— Ну не будем об этом, — суровосказала Лейка и заходила кругами меж полок. — А вообще, мне повезло, что меня не оставили без тебя скучать с профессором.
Она ударила лапой по рисунку:
— Ты понимаешь, что здесь нарисовано? Здесь и на предыдущих снимках. Или тебе объяснить?
— Знаю, что это твоя страна, где папа был в экспедиции. Там тебя нашли и взяли сюда. Там бы ты погибла, говорят. Ты была очень слабенькая. Там был голод, твой народ ушёл далеко и тебя забыли. А это наскальные рисунки твоего народа. Их сфотографировали.
— С чего бы это мне слабой кто-то стал помогать, а не отправлять как других в Полосу лишних или в биореактор? Спасать от голода? — Лейка обнажила резцы и громко сказала: — Ха-ха! И кормить ореховой пастой? Ты веришь в это? Я знаю, что ваши люди пришли к нам с войной. Но им задали знатную трёпку. Вашим людям пришлось несладко, — Лейка в блаженстве закатила глаза. — Потому что у моего народа есть что-то, против чего Альянс Разума и Труда со своей техникой бессилен. Не знаю у всех нас или только у некоторых. Но люди решили, что у меня это может быть, и взяли меня сюда, чтобы изучить и понять, как нас победить. Я и раньше догадывалась о многом, но после того, как увидела светлячка и рисунки, вся картина выстроилась в моей голове как готовая мозаика.
— Откуда ты всё это знаешь? — перебила её Илона. — Не надо свои домыслы принимать за правду. Я понимаю, что ты думаешь о своей судьбе и своём пушистом народе и хочешь видеть его могущественным. Но у вас там что-то вроде каменного века. А впрочем, ты не учила историю и не знаешь, что это такое.
— Да знаю я всё! — воскликнула Лейка. — Профессор читает тебе каждый абзац по пять раз и так громко, что мне даже не надо заходить в чуланчик, чтобы подслушивать. И знаю, что танков в каменном веке не бывает. И на рисунке были танки людей, такие же, как показывают на военном параде. Если бы там у нас был каменный век, мой народ не смог бы вести бой с танками и некому бы это было нарисовать, всех бы заперли в лабораториях или убили.
— Я думаю, что у вас там все такие фантазёры как ты. Может быть при экспедиции людей были танки для защиты в неизвестном месте.
— Да, правильно тебя не отдали в школу. Для защиты маленькой экспедиции достаточно одного отряда стражников. Особенно для защиты от существ каменного века. И почему ты оправдываешь людей? Если бы люди могли, они бы уничтожили весь мой народ, в том числе и меня.
— Лейка! — воскликнула Илона со слезами на глазах. — Сейчас мир людей ужасен. Но не все люди такие. Есть такие как я с папой, и ещё другие, у папы есть друзья, они хотят всё изменить... — Илона осеклась. — Я не должна была тебе этого говорить.
Лейка обиженно поглядела на неё:
— Почему не говорить мне?
— Потому что ты очень болтливая и не умеешь держать язык за зубами. Если ты кому-нибудь скажешь…
— Я знаю, что будет! — раздражённо выпалила Лейка. — Но я никому не скажу… Но даже если есть такие люди, то они не решают, куда направить танки и как поступать со слабыми существами из другого мира.
Лейка фыркнула и добавила:
— Вот ещё Веников бы решал! К тому же я думаю, что у таких как твой папа ничего не получится, а если получится, то всё равно ничего хорошего. Я расскажу то, что я знаю, а ты хочешь верь, хочешь нет…
Раздался кошачий вопль.
— Это Маркиза! Сойди с её хвоста! Как она сюда попала? — Илона нагнулась и взяла Маркизу к себе на колени.
Лейка, состроив Маркизе рожицу, продолжила:
— Ко мне прилетел светлячок. Помнишь?
Илона кивнула.
— И здесь тоже на рисунке прилетает светлячок. После этого я обнаружила, что умею летать, как на этом рисунке. А ещё я дышу под водой. А ещё, — с всё большим запалом говорила Лейка, — я вчера с лёгкостью передвинула диван так, что нашла твой блокнот. И сломала подоконник слабым ударом лапы.
— Надо это всё обдумать, — Илона нахмурилась. Лейка подумала, что нахмурившаяся Илона походит на профессора.
— Я от твоих сомнений снова проголодалась.
— А жаль, что у тебя не появилось способности не чувствовать голода. — съязвила Илона.
— Не хочу такой способности, хочу чувствовать голод и утолять его вкусной едой! Между прочим, профессор так и не приступил к ремонту подоконника, а ореховую пасту всё равно не покупает. Может экономит на поездку на море?
— Ты что, Лейка? Он же Служитель и очень хорошо зарабатывает, ему не нужно экономить на ореховой пасте, а ограничивает он твоё потребление из педагогических соображений!
Лейка почесала за ухом:
— Так же как Альянс Разума и Труда ограничивает потребление всем и всего?
— Лейка! Как ты можешь сравнивать! Это же совсем разные вещи! Может пойдём в бассейн с мячиками, или на качели, или на тренажёр? Нам ведь надо худеть!
— Это тебе надо худеть, хотя ты совсем не толстая! Но на качели, уж так и быть.
Когда они вернулись во двор, Лейка схватила качели и передвинула их поближе к забору. Илона ахнула:
— А правда! К твоим новым способностям можно отнести удивительную силу.
Лейка отнеслась к восторгу Илоны спокойно:
— Смотри! Если качели, будут взлетать высоко, то можно будет увидеть второй этаж в доме Вилли. Вдруг там кто-то есть? Так что держись крепче, Илона.
— Я думаю, что Циале что-то показалось, или она пришла посплетничать, как любят все здешние соседи, и узнать побольше о происшествии с Вилли.
Лейка сильно раскачала Илону.
— Ой! Останови! — воскликнула Илона.
Лейка подумала, что Илона испугалась высоты и остановила качели. Тогда Илона наклонилась к ней и сказала ей на ухо:
— Там за жалюзи кто-то был.
— Илоночка, — выразительным взглядом посмотрела Лейка, — я обещала тебе никуда не улетать. Но ведь ты можешь снять с меня это обещание. Тогда вечером я может быть узнаю, кто это.
— Нет, Лейка, это очень опасно. Ты и так уже наделала глупостей.
Лейка надулась:
— Но тогда мы никогда не узнаем, кто это. Или узнаем, но не тогда и не так, как бы нам хотелось.
— Лучше покачай меня ещё. Может что-то увидим.
— Много ты там увидишь через жалюзи, — фыркнула Лейка, но всё же стала раскачивать Илону, хотя и нерешительно.
— Ой! Автомобиль папы поехал к Циале, — крикнула Илона.
— Не может быть, наверное, похожий. Он же приезжает на ужин, а не на обед. Кстати об обеде, — время пришло. Выкинь из головы, это просто похожий автомобиль, — усомнилась Лейка.
— Но ведь Циала сказала, что сидит дома одна и скучает, — Илона ударила рукой об цепь качелей.
— Ну вот и позвала кого-то, чтобы не скучать, — Лейка помогла Илоне слезть с качелей и они направились на кухню.
Пока они снова искали электронный блокнот, записку с паролем и занимались прочей предобеденной вознёй, Циала разливала душистый чай в старинные фарфоровые чашечки себе и своему гостю. Илона была права, этим гостем, действительно, оказался профессор.
— Угощайся, Роланд. Чай с запрещёнными травами, мятой и мелиссой, такой трудно достать.
— Не откажусь, в ближайшее время, возможно, не придётся пить такой, — сказал профессор, но почти не пил, а уставил взгляд в золотые узоры на чашке. Хотя он не замечал не только вкуса чая, но и красоты чашечек, а тревожно думал о чём-то своём.
Циала пыталась успокоить его:
— Может всё ещё обойдётся? Может эти события не связаны?
— Хотелось бы. Но как же не связать? Позавчера мне на работе с опозданием сообщили об их появлении. И у нас была онлайн конференция с кураторами детёнышей и с Пого. Хавченко сказал, что эти идиоты заземельцы обыщутся, а не найдут ничего и Пого согласился. Я тоже сделал вид, что согласился. Но видишь ли, Циала, — тут профессор тяжело вздохнул, — Пого с другими кураторами не знают того, что знаю я.
— Не вздыхай тяжело, пей чаёк, — тоже вздохнула Циала, подлив профессору чай. — Чего же ты знаешь?
— Циала, я всегда стремился наладить хорошие отношения с подопечными заземельцами. Помнишь, я рассказывал о задумчивой кенгуру Шэг? Я много говорил с ней о людях, мне казалось, что это вызовет у них доверие. Я говорил с ними, как хотел бы говорить с новым другом, с которым познакомился в отпуске в далёкой стране. Я показывал ей фотографии своей семьи, своего дома и улицы, карту Земли и так далее. Я был не осведомлён о том, что они уже многое знают о людях. Но я обманывал сам себя, я думал, что говорю с ними как с новыми друзьями, а говорил как попавший к диким племенам миссионер, гордящийся консервными банками и стеклянными бусами и, похоже, что они прекрасно это понимали и, может, тайно потешались надо мной. Однажды, я понял это. Я показывал Шэг очередные фотографии, а она вдруг оскалилась своими резцами и говорит: «А разрешение не мешало бы повыше установить». Я чуть дар речи не потерял.
— Ну чего ты всё вздыхаешь? От твоих вздохов, Роланд, чай стынет. Ну слышали они, что такое фотосъёмка, ну и что?
— Циала, но оказалось, что они слишком много знают о нас. И я не предполагал, что они поймут или запомнят карты. А теперь, я думаю, что они помнят всё, и карту, и фотографии дома и улицы. А вчера, — тут профессор многозначительно понизил голос, — отнюдь не на работе, мне сообщили, что их видели в пятидесяти километрах отсюда и переслали их снимок. Одна из них на снимке — это несомненно Шэг. Про неё говорили, что она великолепный воин и руководитель боевых групп.
— Ну если её соплеменники говорили... — попробовала засмеяться Циала.
— Циала, не недооценивай их. Значительно атрофированный интеллект у них органично уживается, а скорее, является причиной их жестокости. И к сожалению они обладают возможностями для удовлетворения своей страсти к насилию. Они на многое способны, и Шэг на многое способна. Именно с ней потом мы вели переговоры. За право проводить съёмку она требовала двести пледов. Разумеется, у нас не было такого количества и заснять так и ничего не удалось. Я еле уговорил её запечатлеть их наскальные рисунки для личной коллекции. Я с самого начала предполагал, что похищения Лейки и других детёнышей они никогда не простят, никогда не смирятся с этим и всегда будут искать их. Им пришлось ждать много лет, но они дождались. Ты помнишь, что они хотели меня убить и с трудом поверили, что я не причастен к похищению детёнышей и даже не знал, что оно планируется. Но после моей эвакуации они уже не поверят мне. Если они решат отбить Лейку, то это всё. Ты понимаешь?
Циала повертела в руках ложечку:
— Роланд, не смеши меня, ты говоришь намёками, как будто, всего остального, что мы здесь говорим, недостаточно для высшей меры. Я заслуженный учёный, у меня не должно быть прослушки. Но на всякий случай я проверяю каждый день свой дом. Конечно, стопроцентной гарантии дать не могу, но противомеры работают. Я прекрасно знаю, кому ты передал информацию об их появлении и попросил тайно наблюдать за их передвижениями. Но всё же, какие у нас основания считать, что в соседнем доме именно они?
— Это их исполнение. Так подставить Вилли и занять его дом. Я думаю, что робокошку сломали тоже они. Шэг запросто могла бы разработать такую операцию.
Циала с сомнением покачала головой:
— Все знали, что Вилли самоуверенный болван и любит нарушать нормы потребления алкоголя. Он мог вляпаться в эту историю и без всякой посторонней помощи.
Профессор продолжал настаивать:
— Он бы просто покаялся в нарушении норм и, учитывая положение его брата, отделался бы легче. Но он упорствует, что стал жертвой вторжения и козней.
— Ты его недооцениваешь, приврать он очень любит. Гораздо больше, чем каяться.
— Я бы принял эти доводы, если бы не факт, что кто-то появился в доме Шваров, при том, что не стали вести никакого расследования. И поведение Лейки со вчерашнего дня стало странным.
— Да, мне тоже показалось, что девочки что-то скрывают.
Профессор со звоном положил ложечку на блюдце:
— Они обе? Илона тоже!? Я с ней поговорю.
— Но если им есть, что скрывать, значит они уже встретились с делегацией из дома Шваров. И всё обошлось. Лейку никто не похитил. Может она сказала им, что хочет остаться?
— Это ещё хуже. Ты знаешь их религиозные воззрения. Этого они ей не простят. В любом случае Лейка в опасности и Илона, которая рядом с ней, тоже. Завтра друзья достанут мне муху-шпиона и мы узнаем, кто в соседнем доме. А пока, спасибо, Циала, я пойду.
— Роланд, мне неприятно это говорить, но лучше бы ты заодно узнал, что творится в твоём собственном доме. Возможно к Лейке уже... ты понимаешь.
— Попробую разобраться. Но в любом случае послезавтра я планирую выехать с девочками на море. — грустно вздохнул профессор на прощанье.
Когда профессор вернулся домой, Лейка укладывала посуду в посудомоечную машину, а Илона доедала сладкое.
Лейка обернулась и, не замечая профессора, на всякий случай спросила:
— Может ты не хочешь эту грушу в низкокалорийной карамели? А то вдруг она не настолько низкокалорийная? Я бы могла съесть, чтобы продукт не пропадал.
— Нет, хочу! — уверенно ответила Илона.
— Тогда не ешь так медленно, — Лейка в сердцах громыхнула кастрюлькой, — а то ты ешь так медленно, будто не хочешь.
— Я растягиваю удовольствие, — Илона облизнула серебряную десертную ложечку.
— Ты растягиваешь мои страданья, так как у меня груши больше нет.
— Нечего было есть так быстро.
Профессор, слушая их разговор, обрадовался, ведь они говорили как обычно, ничего подозрительного не было заметно. Он закричал прямо в дверях весёлым голосом:
— А кому сладостей? Лейке ореховую пасту. А Илоне грушу в низкокалорийном меду.
Лейка радостно выставила резцы.
Она выхватила у него банку ореховой пасты и помчалась наверх.
— Не испачкай пастой всю комнату и не ешь в постели! — крикнул ей вслед профессор, словно она когда-то пачкала едой постель и спальню.
Пока Илона доедала вторую грушу, он как всегда принял ионный душ и переоделся в домашнее.
Вскоре он вернулся на кухню, сел напротив Илоны и серьёзно посмотрел на неё:
— Я думаю, что у тебя есть важные новости, которые ты должна мне рассказать. У Лейки тоже есть, но ближайшие часы она будет спать и ты расскажешь за вас обеих.
— Почему спать? Она никогда не спит после обеда, хотя я её прошу.
— Пришлось ей помочь наладить режим дня и не подслушивать в чуланчике. Альянс Разума и Труда славится эффективными и почти безвредными снотворными.
— Фу, папа! Я не хочу говорить.
— Илона, будь умной девочкой, мы все в большой опасности. В первую очередь Лейка.
Илона отодвинула от себя тарелку.
— Скажи мне в чём опасность, а тогда я подумаю, что тебе рассказать. У нас есть свои секреты, как положено девочкам-подросткам. И ты не должен требовать от меня, чтобы я выдавала их.
— Илона, ты недооцениваешь ситуацию.
— Тогда дай мне оценить её.
— Моё воспитание... — то ли восхищённо, то ли расстроенно вздохнул профессор. — У меня есть данные, что за Лейкой прибыли её соплеменники, чтобы вернуть её домой, невзирая на её согласие или несогласие, и наказать её, если она откажется.
Илона изменилась в лице. Профессор налил ей воды в стакан.
— А тогда почему соответствующие органы власти не приняли мер?
— Там своя игра, Илона. Но также они думают, что соплеменники не смогут найти Лейку. Но они пока не знают того, что предполагаю я. Вероятно, посланцы Лейкиной Родины находятся в соседнем доме. Скорее всего они подставили Вилли, чтобы освободить дом рядом с Лейкой.
Илона вздохнула с облегчением, но сделала вид, что вздыхает от волнения. Профессор продолжал:
— Если власти узнают, что соплеменники всё-таки вышли на Лейку, то Лейку заберут у нас и эвакуируют. Ты потеряешь статус помощника в эксперименте и поедешь в школу. Мне будет очень трудно защищать тебя. Мои конкуренты используют твою неуспеваемость против меня, а если я потеряю должность, то защищать тебя мне будет не только трудно, но почти невозможно. Ещё есть опасность, что соплеменники Лейки нападут на наш дом раньше властей и убьют нас. Я, конечно, готовлюсь, и именно поэтому планирую увезти вас на море подальше от опасности. Но сделать это я смогу только послезавтра. А они скорее всего, уже здесь в соседнем доме.
Илона молчала. Профессор заметил, что она дрожит, испугался, чтобы ей не стало плохо и решил прервать разговор.
— Иди, подумай и поговорим завтра за завтраком. Вряд ли они нападут сегодня ночью, пока я здесь.
Тем временем Лейка, променявшая прожорливость на любопытство и сидевшая в чулане, думала, что внизу услышат стук её сердца, как писали в запрещённых книгах.
Илона медленнее чем обычно поднялась в спальню, думая о том, разбудить ли Лейку или дождаться, пока она проснётся.
Но Лейка ждала её, сидя на своей кровати, завёрнутая в розовое в клеточку одеяло:
— Эх, теперь я знаю, что ореховая паста испорчена...
Илона ничего не ответила и даже не выразила удивление, что Лейка не спит.
— Нашла время молчать, — буркнула Лейка.
— Я не знаю, что я должна сказать.
— А я знаю, что я должна сказать и что я должна сделать. Я отправлюсь в шестой дом и узнаю, кто там.
— Ну уж нет, я не пущу тебя. И если будет надо, разбужу папу.
— У твоего папы, к счастью, нет моих новых способностей, — процедила Лейка, а потом, увидев испуганное лицо Илоны, заговорила мягче: — Илона, если всё, что говорит профессор про моих соплеменников, правда, хотя я в этом сомневаюсь, то лучше я отправлюсь к ним и буду драться. Если они убьют меня или похитят, то возможно уже не будут нападать на тебя. А может быть, — Лейка вдруг вдохновилась, — они заберут нас вместе с тобой ко мне домой, где нет Альянса Разума и Труда, биореактора и вдруг даже экзаменов. Иначе с чего это Альянс их так ненавидит?
— А папа?
— Он иногда может навещать тебя.
Илона заломила руки:
— Его арестуют за срыв эксперимента. А потом я думаю, что там нет соплеменников. Там может быть, например, брат Вилли. Он донесёт на тебя и тебя заберут от нас, раз мы не можем обеспечить твоё приемлемое поведение.
— Подожди, подожди! — Лейка спрыгнула с кровати и, закутавшись в одеяло, заходила кругами по комнате. — Может быть, они не в доме Вилли. Но ведь они всё равно отправились за мной и находятся недалеко.
— В таком мегаполисе они могут искать тебя годами. Только если ты телепатически не сообщила им, где ты.
Лейка фыркнула:
— Придумала тоже. Ни я им ничего не сообщала, ни они мне, хотя, может, бы и хотела.
— Я против того, чтобы ты шла туда.
— Не шла, а летела.
— Всё равно против, это опасно.
— А сидеть и ждать непонятно чего, не опасно?
— Да, не опасно. Это может быть всего-навсего брат Вилли.
— Вилли меня не заметил, его брат меня тоже не заметит.
— Его брат Служитель Разума высшего ранга.
— Профессор тоже Служитель Разума высшего ранга, но он ведь тоже ничего не заметил.
— Папа добрый, он доверяет тебе и мне, а добрых легче обмануть. А брат Вилли злой, он всем делает подлости и от всех ожидает подлости. Он разжаловал массу народа из граждан в подданные, и в Полосе лишних многие из них погибли. Он очень злой и очень хитрый, и встречаться с ним очень опасно. Вилли по сравнению с ним как робокошка, много шума из ничего.
— Раз такой злой, то его надо проучить.
— Лучше съешь пасту и поспи.
Они молча ели ореховую пасту и Лейка удивилась тому, что ест её без особого удовольствия. Ну не то, что бы совсем без удовольствия, но удовольствие было недостаточным для такого лакомства.
Илона легла в кровать, посмотрела на Лейку и, засыпая, попросила:
— Никуда не улетай, хорошо?
— Может быть, я слетаю, но только на минуточку, посмотрю кто там и вернусь.
— Лейка, я хочу сказать тебе, что хотела бы быть как ты.
— Быть шиншиллой? — с удовольствием спросила Лейка.
Но у Илоны уже не было сил ответить, снотворное сделало своё дело.
«Когда ты проснёшься, я уже буду здесь, словно никуда не отлучалась», — подумала Лейка и погладила Илону по её шоколадно-чёрным волосам. Потом еле-еле дошла до своей кровати, спотыкаясь об одеяло.
Лейка проснулась, когда было уже почти темно и удивилась, что Илона всё ещё крепко спит. «Наверное, снотворное не на всех действует одинаково, — подумала Лейка. — Спи и ничего не бойся».
Лейка поймала себя на том, что последние слова обращённые к Илоне, она прошептала на своём языке. Раньше она вслух говорила на своём языке только в своих снах и иногда, чтобы злить профессора.
Она подошла к окну и прислушалась — в доме тихо. На улице звенели, может быть, последние в этом году цикады. Лейка, сдерживая дыхание, открыла окно. Издалека доносился шум автострады, слышимый только по ночам, а иногда в ясные дни поздней осенью и зимой.
Лейка оглянулась, серо-лиловый свет от уличного фонаря освещал дверь спальни, кусок пола, и часть кровати Илоны, лицо которой оставалось в темноте.
Читать часть 4 первой главы