— Всё, Вика. Хватит. Уходи.
Она стояла посреди их маленькой двухкомнатной квартиры, держа в руках смятую пачку сигарет — его, хотя он клялся, что бросил. Нашла в кармане куртки вместе с чеком из кафе. Триста сорок рублей за два капучино. Позавчера. В среду он сказал, что задержится на работе.
Антон даже не поднял головы от телефона.
— Ты о чём вообще?
— О том, что мне тридцать два. Семь лет, Антон. Семь лет я жду, когда ты созреешь хотя бы поговорить о свадьбе. А ты... — она швырнула чек на стол. — Кто она?
Он наконец оторвался от экрана. Посмотрел на неё с таким выражением, будто она требовала невозможного. Будто она была неадекватной.
— Коллега. Мы обсуждали проект.
— В среду? Когда ты якобы чинил машину у Серёги?
— Вика, ты серьёзно сейчас устроишь сцену из-за кофе? — он встал, потянулся, зевнул. — Ты меня достала своим контролем. Вечно что-то не так, вечно тебе чего-то мало.
Виктория почувствовала, как внутри что-то обрывается. Не сердце — оно давно привыкло болеть. Что-то другое. Терпение. Надежда. Остатки веры в то, что всё наладится.
— Мне мало? — голос её дрогнул. — Я семь лет живу с мужчиной, который представляет меня своим родителям как «подругу». Который на вопрос о детях говорит «когда-нибудь потом». Который...
— Вот опять началось! — он взорвался неожиданно, резко. — Свадьба, дети, ипотека! Может, ты уже готовый план жизни напишешь, а я буду исполнять? Надоело, понимаешь? Надоело чувствовать себя должником!
— Должником? — она засмеялась, и этот смех был страшнее слёз. — Антон, тебе тридцать пять. Ты работаешь продавцом в строительном магазине уже десять лет. У тебя нет ни образования, ни амбиций, ни планов. Но у меня есть! И я больше не собираюсь ждать, пока ты соизволишь...
— Вали отсюда тогда! — он схватил её сумку, швырнул к двери. — Валяй, найди себе князя на белом мерседесе! Только вот кому ты нужна, а? Тридцать два года, работаешь библиотекарем за тридцать тысяч! Красавица, блин, Афродита!
Она стояла, не веря. Вот так, за пять минут, рушилось всё. Семь лет превратились в прах. Лучшие годы жизни, которые он только что обесценил тремя фразами.
— Квартира моя, — сказала она тихо. — Это моя бабушка оставила наследство . Так что уходить будешь ты.
Антон побледнел.
— Ты чё, серьёзно?
— Совершенно. Собирай вещи. Даю тебе неделю.
***
Он ушёл через три дня. Забрал телевизор («я покупал!»), половину посуды («это справедливо!») и её уверенность в себе. Последнее — бесплатно, щедрым бонусом к расставанию.
Виктория сидела в пустой квартире и смотрела на стены. Бежевые, нейтральные, безопасные. Как вся её жизнь. Она работала в районной библиотеке номер семь — старое здание на окраине, где посетителей было меньше, чем книг в запасниках. Зарплата приходила точно в срок, такая же предсказуемая, как смена времён года.
Подруга Лена говорила:
— Викуша, да брось ты эту могилу! Иди хоть в торговый центр, на кассу! Там хоть сорок платят!
Но Виктория любила книги. Тишину. Запах старых страниц. Это было её убежище. После шумного детства в коммуналке, после смерти бабушки, после всех разочарований — библиотека оставалась островком покоя.
Теперь и этого было мало.
Телефон вибрировал. Антон. Снова.
«Давай поговорим нормально. Я погорячился. Мы же столько вместе прошли».
Семь лет. Она прокрутила в памяти: совместные отпуска на море (она копила год на каждый), его обещания («ещё немного, и я точно сделаю предложение»), праздники у её родителей, где мама с надеждой спрашивала: «Ну что, дети, когда порадуете?»
А потом Антон отшучивался, и они ехали домой в молчании.
Виктория заблокировала номер.
***
Понедельник начался с катастрофы.
— Виктория Андреевна, — заведующая смотрела на неё сочувственно, но твёрдо. — Я понимаю, это тяжело. Но библиотеку закрывают на капитальный ремонт. Минимум на год. Вам предлагают перевод в филиал на Северном. Или...
— Или увольнение, — закончила за неё Виктория.
— Выходное пособие. Три месяца на поиски нового места.
Северный район. Это полтора часа на автобусах в одну сторону. Три часа в день на дорогу.
Вечером Виктория сидела на кухне и методично перебирала варианты. Сайты вакансий предлагали щедрый выбор: продавец-консультант, оператор колл-центра, уборщица. Для должности администратора требовался опыт. Для менеджера — уверенный пользователь ПК и коммуникабельность. Она посмотрела на своё отражение в чёрном экране телефона. Уставшая женщина с потухшими глазами и дешёвой стрижкой.
Неожиданно зазвонил домофон.
— Виктория? — незнакомый мужской голос. — Разрешите подняться? Игорь Витальевич Соколов. По поводу квартиры.
Она не выставляла квартиру на продажу.
— Вы ошиблись адресом.
— Проверьте, пожалуйста, — голос звучал спокойно, уверенно. — Улица Садовая, дом двенадцать, квартира сорок три.
Это был её адрес.
Когда она открыла дверь, на пороге стоял мужчина лет сорока, в дорогом тёмном пальто. Ухоженный, с лёгкой сединой на висках. Рядом — девушка с планшетом, в строгом костюме.
— Добрый вечер. Извините за поздний визит, — он протянул визитку. — Игорь Соколов, агентство недвижимости «Перспектива». Это Алина, мой помощник.
— Я ничего не продаю, — Виктория начала закрывать дверь.
— Мы покупаем, — остановил её Соколов. — Ваш дом попадает под программу реновации. Через полгода здание пойдёт под снос. Собственникам предложат равнозначное жильё, но... — он оглядел подъезд с облупленными стенами и разбитыми плафонами. — Поверьте моему опыту, «равнозначное» окажется хуже. Я предлагаю альтернативу.
***
Двухкомнатную квартиру в старом фонде он оценил в два миллиона шестьсот тысяч. Предложил три миллиона за то, что Виктория согласится на быструю сделку и заключит с его агентством эксклюзивный договор на подбор нового жилья.
— Почему? — спросила она прямо. — Вы что, благотворительностью занимаетесь?
Соколов улыбнулся — впервые за разговор.
— Я зарабатываю на разнице между ценами и скоростью сделки. Ваш дом — лакомый кусок для инвестора, который войдёт в проект реновации. Я уже скупил три квартиры на первом этаже. Ваша закроет пакет. Все довольны: вы получаете деньги с наценкой, я — прибыль. Бизнес.
— Мне нужно подумать.
— Конечно. У вас два дня. Дальше цена начнёт падать — другие собственники спохватятся.
Когда они ушли, Виктория позвонила Лене.
— Ты уверена, что это не мошенники? — подруга была настроена скептически. — Сейчас столько схем! Три миллиона за твою халупу? Это странно, Вик.
— Я проверила. Агентство существует, лицензия действующая. Соколов — реальный человек, в интернете статьи про него есть.
— А ты что думаешь делать?
Виктория посмотрела на трещину в потолке, на старый линолеум, на пятно от протечки на стене.
— Продавать. Я куплю студию за два миллиона шестьсот, останется ещё четыреста. Это же...
— Это шанс, — закончила Лена. — Викуля, это твой шанс начать заново.
***
Сделка заняла месяц. Соколов вёл процесс чётко, как опытный хирург — никакой лишней суеты, каждый документ в срок. Виктория подписывала бумаги и не верила, что это реальность. Три миллиона на счету — она никогда не видела столько денег.
Студия в новом доме на Рябиновой стоила два миллиона семьсот. Двадцать восемь квадратных метров, седьмой этаж, ремонт от застройщика. Окна в сквер. Без ипотеки.
В день получения ключей Виктория расплакалась прямо в офисе застройщика.
— Это нормально, — сказала девушка-менеджер. — У нас многие плачут. От счастья.
Алина, помощница Соколова, привезла её к новому дому на машине.
— Игорь Витальевич велел передать — если будут вопросы по обустройству, обращайтесь. У нас есть дизайнер, мастера...
***
Первый месяц в новой квартире Виктория привыкала к тишине. К тому, что соседи здороваются. К тому, что в подъезде пахнет свежестью, а не застоявшимся табаком. К тому, что по утрам она просыпается от солнца, а не от ругани за стеной.
Она нашла работу в книжном магазине. Зарплата — сорок тысяч плюс процент от продаж. Хозяйка, женщина лет пятидесяти с копной седых волос, посмотрела резюме и кивнула:
— Библиотекарь? Хорошо. Значит, понимаете в литературе. Начнёте с понедельника.
Жизнь стала другой. Не идеальной — но другой. Она ездила на работу пятнадцать минут на трамвае. Покупала продукты без судорожного подсчёта каждой монеты. Отложила двадцать тысяч на чёрный день.
А потом Антон нашёл её страницу в соцсетях.
***
Он написал в пятницу вечером.
«Вика, привет. Слышал, ты переехала. Молодец. Я был не прав тогда. Прости. Хочу увидеться. Поговорить. Я скучаю».
Она смотрела на сообщение и ничего не чувствовала. Ни гнева, ни радости, ни боли. Пустота.
«Не вижу смысла».
«Викуль, ну не будь такой. Мы же семь лет вместе были. Это что-то значит».
«Для тебя — нет. Иначе ты бы не потратил эти семь лет впустую».
«Я готов всё исправить. Хочу быть с тобой. Давай встретимся».
Виктория заблокировала переписку. Но Антон, как оказалось, был не из тех, кто сдаётся легко.
В субботу утром в дверь позвонили. На пороге стояла Галина Петровна — мать Антона. Массивная женщина с крашеными рыжими волосами и решительным выражением лица.
— Так-так, — она окинула Викторию оценивающим взглядом. — Значит, сюда ты переползла. Антоша адрес нашёл.
— Здравствуйте, Галина Петровна, — Виктория не пригласила её войти. — Что-то случилось?
— Ещё как случилось! — она прошла в квартиру, не дожидаясь приглашения. — Ты моего сына бросила, выгнала из дома, а теперь ещё и номер заблокировала! Он там с ума сходит, а ты тут, — она оглядела студию с новым ремонтом, — раскошелилась! На какие деньги, интересно?
— На свои.
— Брось! — Галина Петровна прошлась по комнате, трогая вещи. — Библиотекарша на такое не заработает. Или нового дурака нашла? Богатенького небось?
Виктория почувствовала, как внутри поднимается гнев. Медленный, холодный.
— Галина Петровна, я продала квартиру, которую мне оставила бабушка. Купила меньшую площадь без кредита. Арифметика простая.
— Ага, ту конуру, так у тебя ещё и деньги остались? — она фыркнула.
— Это не ваше дело.
— Как не моё?! — Галина Петровна развернулась, и лицо её налилось краской. — Мой сын семь лет с тобой жил! Семь лет! Он имеет право на компенсацию! Ты жила на его деньги, он тебя содержал!
— Что?
— Не прикидывайся дурочкой! — она подошла ближе, и Виктория почувствовала запах дешёвых духов. — Антон мне всё рассказал! Как ты паразитировала, как он потребительские кредиты платил, счета оплачивал! А теперь взяла и выставила его, да ещё с прибылью осталась! Это называется мошенничество!
Виктория засмеялась. Тихо, почти беззвучно.
— Коммуналку платил Антон? Серьёзно? У вас есть хоть одна квитанция с его подписью?
— Ещё бы ты их сохранила! — Галина Петровна рылась в сумке, достала телефон. — Сейчас я адвоката вызову! Пусть разбираются! Мой Антоша прав имеет на половину твоих денег!
— Вызывайте, — Виктория открыла дверь. — Только сначала объясните адвокату, почему ваш взрослый сын, работающий десять лет на одном месте, до сих пор снимает комнату у тётки за девять тысяч в месяц. И почему за семь лет совместной жизни он ни разу не предложил официально оформить отношения. И почему квартира была оформлена на меня, все платежи с моей карты.
Галина Петровна побледнела.
— Ты... ты специально его подставила! Девка хитрая, расчётливая! Все годы строила из себя овечку, а сама...
— А сама что? — Виктория шагнула вперёд, и в её голосе прорезалась сталь. — Работала, платила по счетам, кормила вашего сына, стирала, убирала? Ждала, когда он созреет стать мужчиной, а не маменькиным сынком? Галина Петровна, вашему Антоше тридцать пять лет. Он до сих пор приносит вам зарплату, чтобы вы выдавали ему карманные. Он звонит вам каждый день и спрашивает разрешения на любое решение. А когда я попросила его съездить к моей маме на юбилей, он два часа согласовывал это с вами!
— Неправда! — но голос дрогнул.
— Правда, — Виктория достала телефон, открыла скрины со старой перепиской. — Вот, читайте. «Мам, она хочет, чтобы я поехал с ней к её предкам. Как думаешь, стоит?» И ваш ответ: «Антоша, зачем тебе это надо? Ты же устаёшь на работе». Три года назад, апрель.
Галина Петровна схватила телефон, быстро пробежалась глазами по экрану. Лицо её сначала исказилось, потом стало каменным.
— Значит, так, — она бросила телефон на диван. — Ты думаешь, что умнее всех? Выкрутилась, значит? Но я тебе вот что скажу: мой сын слишком хорош для такой, как ты. Серая мышь, библиотекарша! Он найдёт себе нормальную бабу, родит мне внуков, а ты будешь сидеть тут одна в своей коробке!
— Возможно, — Виктория кивнула. — Но по крайней мере, я не потрачу ещё семь лет на иллюзии. И знаете что, Галина Петровна? Я вас даже понимаю. Вы одна растили сына после развода. Боялись отпустить, боялись, что он уйдёт и бросит вас. И воспитали из него человека, который не способен принимать решения. Который боится ответственности. Который в свои тридцать пять лет так и не стал взрослым.
— Заткнись! — крикнула та. — Ты не смеешь!
— Я смею. Потому что годами я молчала. Семь лет я делала вид, что мне нормально встречаться с мужчиной, который представляет меня как «подругу». Который на семейных праздниках садится рядом с вами, а не со мной. Который на вопрос о свадьбе говорил: «Мама ещё не готова».
Галина Петровна застыла.
— Он так сказал?
— Много раз. Последний — полгода назад.
Повисла тишина. Долгая, тяжёлая. Галина Петровна вдруг села на диван, как подкошенная.
— Я не хотела... — пробормотала она. — Я просто боялась, что он свяжется не с той. Что его обманут, используют. Вокруг столько...
— Вокруг столько нормальных женщин, которые хотят просто любить и быть любимыми, — перебила Виктория. — Но вы научили Антона видеть во всех угрозу. А в результате он превратился в человека, который способен семь лет встречаться с женщиной и при этом ничего ей не предложить.
Галина Петровна подняла глаза.
— Ты его любила?
— Очень. Слишком долго.
— А теперь?
Виктория задумалась. Странно, но впервые за месяц она честно попыталась ответить себе на этот вопрос.
— Теперь я просто устала. И освободилась.
Галина Петровна встала, поправила сумку на плече.
— Зря ты от него ушла. Он хороший парень.
— Он действительно неплохой человек, — согласилась Виктория. — Но не для меня. Мне нужен был партнёр, а не ещё один ребёнок на попечении.
— Значит, ты такая независимая теперь? — в голосе женщины прозвучала горечь. — Квартирка, работа новая небось...
— Работа прекрасная, — Виктория открыла дверь. — Я теперь в книжном магазине, не в библиотеке. Сорок тысяч вместо тридцати. Не бог весть что, но хотя бы достаточно, чтобы не думать каждый день, хватит ли на еду.
— И радуешься небось?
— Знаете, Галина Петровна, — Виктория посмотрела ей в глаза, — я впервые за много лет не чувствую себя виноватой. За то, что хочу замуж. За то, что хочу детей. За то, что мне тридцать два и у меня есть мечты. Антон заставлял меня чувствовать себя навязчивой, требовательной, истеричкой — только за то, что я просила элементарного: определённости.
Галина Петровна стояла на пороге и молчала. Потом вдруг спросила:
— А если бы он пришёл сейчас и предложил?
— Поздно.
— Почему?
— Потому что я поняла: проблема была не в том, что он не хотел жениться. А в том, что он не хотел жениться на мне. Если бы хотел — нашёл бы способ. Время. Деньги. Всё находится, когда человек настоящий.
Женщина кивнула, медленно, обречённо.
— Прости его. Он дурак.
— Я уже простила, — Виктория устало улыбнулась. — Себе простить сложнее. За то, что потратила семь лет.
***
Галина Петровна ушла. Виктория закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и медленно сползла на пол. Руки тряслись. Сердце колотилось так, будто она пробежала марафон.
Но она это сделала.
Она не промолчала. Не пропустила мимо ушей. Не сделала вид, что всё нормально.
Впервые за много лет она постояла за себя.
***
В понедельник на работе хозяйка магазина Ольга Львовна вызвала её в подсобку.
— Вика, садись. Хочу предложить тебе кое-что.
— Что-то случилось?
— Наоборот. Ты знаешь, что у нас скоро откроется второй магазин? На Пушкинской?
Виктория кивнула. Слухи ходили уже месяц.
— Мне нужен человек на должность старшего продавца-консультанта. Фактически — управляющий, но без административной нагрузки. Закупки, выкладка, работа с поставщиками, обучение новичков. Зарплата сорок восемь плюс процент. Думаю, к концу года выйдет под шестьдесят.
— Ольга Львовна, я... — Виктория растерялась. — Я здесь всего два месяца работаю.
— И за два месяца ты утроила продажи отдела классики. Клиенты просят именно тебя. Ты умеешь разговаривать с людьми, слушать их, подбирать книги не по цене, а по душе. Это редкость, поверь.
— Мне нужно подумать.
— Конечно. Но учти: магазин открывается через два месяца. Мне нужен ответ до конца недели.
Виктория шла домой и думала. Шестьдесят тысяч в месяц. Это же почти триста тысяч в год, если откладывать половину. Это возможность съездить к морю не раз в три года, а каждое лето. Это... это шанс.
Дома она села за стол, достала блокнот и начала писать. Список целей. Впервые в жизни — не мечтаний, а именно целей. С цифрами. С датами.
1. Согласиться на должность управляющего. До пятницы.
2. Пройти курсы по управлению продажами. До конца года.
3. Накопить сто тысяч на чёрный день. До лета.
4. Записаться на танцы или фитнес. До конца месяца.
5. Съездить к маме. В эти выходные.
Она посмотрела на список и улыбнулась. Впервые за долгое время улыбка получилась настоящей.
***
В пятницу Виктория сказала Ольге Львовне «да».
В субботу записалась на аргентинское танго — студия была в двух остановках от дома.
В воскресенье поехала в родной город к матери.
Через неделю Антон написал снова. На этот раз с другого номера.
«Вика, мама сказала, что приходила к тебе. Прости её. Она не хотела тебя обидеть. Я тоже прошу прощения за всё. Может, встретимся? Поговорим нормально? Я понял, что совершил ошибку. Хочу всё вернуть».
Виктория прочитала сообщение, стоя в примерочной танцевальной студии. Первое занятие танго через десять минут. Новые туфли жмут непривычно. Сердце стучит от волнения.
Она набрала ответ:
«Антон, мне нечего тебе сказать. Желаю счастья. Не пиши больше».
Отправила. Заблокировала номер. Выдохнула.
— Новенькие, выходим! — позвала хореограф из зала.
Виктория посмотрела на своё отражение в зеркале. Та же женщина, что два месяца назад сидела в пустой квартире и перебирала варианты. Но совсем другая.
***
Прошло три недели.
Магазин на Пушкинской открылся с аншлагом. Ольга Львовна вложила душу в интерьер: мягкие кресла, приглушённый свет, зона для чтения с кофейным уголком. Книжный магазин, в котором хотелось остаться.
Виктория работала с утра до вечера — подбирала ассортимент, обучала новых сотрудников, встречалась с издательствами. Уставала так, что падала в кровать без сил. Но это была другая усталость. Не опустошающая, а наполняющая.
Телефон завибрировал. Антон. Снова с нового номера.
«Вика, это важно. Встреться со мной один раз. Последний. Умоляю».
Она вышла из магазина, закрыла дверь на ключ. Холодный октябрьский вечер окутал город. Где-то вдалеке смеялись люди, ехали машины, жила обычная жизнь.
Виктория набрала сообщение:
«Хорошо. Завтра. Кафе "Встреча" на Садовой. В три часа. Последний раз».
***
Он пришёл раньше. Сидел за столиком у окна, нервно теребил салфетку. Когда увидел её, вскочил.
— Вика! Спасибо, что пришла. Я думал, ты не...
— Говори, — она села напротив, не снимая пальто. — У меня мало времени.
Антон сглотнул.
— Я понял, что был неправ. Совсем неправ. Ты столько для меня делала, а я... я был эгоистом. Трусом. Мама права, я вёл себя как ребёнок.
— Твоя мама называла меня паразиткой и мошенницей, — напомнила Виктория. — Странно слышать, что теперь она на моей стороне.
— Она поняла. После разговора с тобой. Сказала, что я упустил хорошую женщину.
— Антон, зачем ты позвал меня сюда?
Он достал из кармана коробочку. Маленькую, бархатную.
Виктория похолодела.
— Не надо.
— Подожди! — он открыл её. Внутри лежало простое серебряное кольцо с крошечным камнем. — Это не то, что ты заслуживаешь, я знаю. Но я коплю на нормальное. Вика, выходи за меня замуж. Давай начнём всё заново. Я изменился, правда. Мы с мамой договорились, что она не будет вмешиваться. Я снял квартиру, однушку на окраине, но это наше пространство...
— Антон, — она перебила его. — Ты слышишь себя? «Я коплю», «мы с мамой договорились», «я снял». Где в этом «мы»? Где мы с тобой?
— Ну вот сейчас я и предлагаю! — он взял её руку. — Давай будем вместе. Поженимся. Я найду работу получше, ты же видишь, я стараюсь...
— Семь лет, — сказала Виктория и высвободила руку. — Семь лет я ждала этих слов. Семь лет надеялась, что ты скажешь: «Выходи за меня». Знаешь, что я чувствую сейчас?
— Что? — он побледнел.
— Облегчение. Оттого, что всё это происходит слишком поздно.
— Не говори так! Мы можем всё наладить!
— Нет, — она встала. — Ты пришёл сюда не потому, что понял свои ошибки. Ты пришёл, потому что боишься остаться один. Потому что мама сказала тебе, что ты дурак. Потому что видишь: я справилась без тебя. И тебе это неприятно.
— Вика...
— Я желаю тебе счастья, Антон. Правда желаю. Найти женщину, которая примет тебя таким, какой ты есть. Которой будет достаточно того, что ты можешь дать. Но это не я.
— А кто тебе нужен? — он вскочил, голос сорвался на крик. — Принц на белом коне? Миллионер? Ты же обычная библиотекарша! Кому ты такая нужна?!
Несколько посетителей обернулись. Официантка замерла с подносом в руках.
Виктория посмотрела на него долгим взглядом.
— Мне нужен мужчина, который не заставит меня ждать семь лет, чтобы услышать предложение. Который не будет оценивать меня по зарплате или должности. Который увидит во мне человека, а не удобное дополнение к своей жизни.
— Такие не существуют! — выкрикнул Антон.
— Может быть, — она надела перчатки. — Но я больше не собираюсь соглашаться на меньшее.
Она развернулась и пошла к выходу. Антон бросился следом, схватил за руку.
— Постой! Ты пожалеешь! Ты останешься одна! Тебе тридцать два, Вика! Сколько ещё ты будешь ждать идеального?!
Она остановилась. Обернулась. И улыбнулась — спокойно, печально, мудро.
— Сколько понадобится. Но точно не буду тратить время на неподходящего.
Вышла на улицу. Холодный воздух обжёг лицо. Руки дрожали. В горле стоял комок.
Но она сделала это.
Закрыла дверь. Навсегда.
***
Вечером Виктория сидела дома с чашкой чая и смотрела в окно. Седьмой этаж. Вид на север, где деревья готовились к зиме, сбрасывая последние листья.
У неё теперь тоже была история. Не сказочная, без хеппи-энда с принцем и замком. Но честная.
История о том, как она перестала ждать.
И начала жить.
Телефон завибрировал. Сообщение от Лены:
«Викуля, как встреча с придурком? Надеюсь, послала его куда подальше?»
Виктория набрала ответ:
«Послала. И знаешь что? Мне стало легко. Правда легко».
«МОЛОДЕЦ!!! Я всегда знала, что ты сильная. Просто долго сомневалась в этом. А теперь что?»
Виктория задумалась. Посмотрела на отражение в окне — своё собственное, уже другое.
«А теперь живу. И смотрю, что будет дальше».
«Люблю тебя, подруга. Ты справишься».
«Знаю».
Она выключила свет, легла в кровать. За окном шумел ветер, где-то вдалеке гудели машины.
Завтра будет новый день.
И она встретит его не как женщина, потратившая семь лет впустую.
А как женщина, которая наконец-то научилась ценить себя.
Подписывайтесь. Делитесь своими впечатлениями и историями в комментариях , возможно они кому-то помогут 💚