Глава 1
Анна смотрела на свое отражение в огромном зеркале гардеробной. Вечернее платье, цвета спелой сливы, идеально облегало стройную фигуру. Оно было новым, купленным специально для сегодняшнего вечера. Дорогим. Таким, какое любил ее муж, Максим.
«Идеально», — прошептала она себе, пытаясь поймать в глазах хоть искру радости. Но глаза были пустыми, как выцветшее небо поздней осенью.
Семь лет брака. Семь лет, в которых она постепенно превратилась из живой, смеющейся девушки в безупречную картинку, в аксессуар успешного мужа. Максим был блестящим архитектором, его фирма процветала. Их жизнь была чередой дорогих ужинов, светских раутов и безупречно обставленного быта в огромной квартире с панорамными окнами.
Из гостиной донеслись звуки джаза. Максим уже ждал. Анна глубоко вздохнула, натянула на лицо привычную улыбку и вышла.
— Наконец-то, — Максим обернулся. Он был невероятно красив в своем строгом костюме. Его взгляд, холодный и оценивающий, скользнул по ней с головы до ног. — Хорошо. Очень хорошо. Поедем, не хочу опаздывать.
В его тоне не было восхищения. Был контроль. Одобрение, которое она должна была заслужить.
В машине он молчал, сосредоточенно глядя на дорогу. Анна смотрела в окно на мелькающие огни города. Ее мир был похож на эту поездку — быстрый, комфортный, но абсолютно предсказуемый и лишенный смысла.
— Ты помнишь, сегодня вечер в честь открытия нового филиала у Степановых? — Будь мила с Ириной. Ее муж — наш потенциальный инвестор для проекта «Нефритовая башня».
— Конечно, — автоматически ответила Анна. — Я всегда мила.
Максим бросил на нее короткий взгляд. — Да, я знаю. В этом твоя сила.
От этих слов стало больно. Ее сила? В том, чтобы быть милой? Когда-то он любил ее за острый ум, за безумные идеи, за горящие глаза. А теперь ценил за выдержанность и приятные манеры.
Вечер был таким же, как десятки других. Блеск хрусталя, гул голосов, фальшивые улыбки. Анна, как заведенная кукла, выполняла свою роль: говорила комплименты, смеялась в нужных местах, ловила на себе восхищенные взгляды мужчин. Она видела, как Максим смотрит на нее — с холодной гордостью владельца. Она была его самым удачным проектом.
Возвращались домой за полночь. Максим был доволен.
— Ирина в восторге от тебя. Думаю, контракт с ее мужем практически у нас в кармане, — он расстегнул воротник рубашки и потянулся. — Спасибо, Ань.
Он редко называл ее так, по-домашнему. Обычно — «Анна», четко и официально.
— Всегда рада помочь, — устало сказала она, снимая туфли на высоченных каблуках.
Максим подошел сзади, обнял ее. Его руки скользнули по ее талии. — Ты сегодня особенно прекрасна.
Его прикосновения были такими же, как все в их жизни — отточенными, техничными, лишенными настоящей страсти. Анна закрыла глаза, позволяя ему вести себя в спальню. Это была еще одна обязанность. Еще один пункт в расписании идеальной жены.
Позже, лежа в темноте и слушая его ровное дыхание, она чувствовала, как внутри растет ледяная пустота. Она была в золотой клетке, и дверца была заперта не снаружи, а изнутри. Ее собственным страхом. Страхом потерять этот налаженный, комфортный мир. Страхом остаться одной.
Она повернулась на бок, и ее взгляд упал на светящийся экран его телефона на тумбочке. Он обычно никогда не ставил его на беззвучный режим. Сегодня почему-то поставил.
И тут телефон коротко и тихо вибрировал. Один раз. Не звонок, а уведомление.
Анна замерла. Интуиция, та самая, что годами притуплялась в комфорте, вдруг зашевелилась, как спящее животное. Кто может писать в половине третьего ночи?
Она осторожно, стараясь не скрипеть кроватью, протянула руку. Сердце бешено колотилось. Она чувствовала себя вором. Предателем.
Экран заблокирован. Но на уведомлении было ясно видно имя отправителя: «Лена». И начало сообщения: «Макс, я не могу перестать думать о вчерашнем...»
Мир Анны рухнул в тишине, без единого звука.
Глава 2
Следующие несколько дней Анна прожила как в тумане. Слово «Лена» горело у нее в мозгу раскаленным железом. Кто эта Лена? Коллега? Клиент? Случайное знакомство?
Она внимательно изучала каждое слово Максима, каждый его взгляд, каждый звонок. Он был таким же, как всегда — собранным, немного отстраненным, погруженным в работу. Никаких признаков вины или беспокойства. Он был слишком умным игроком, чтобы оставлять улики.
Но теперь Анна видела то, чего не замечала раньше. Как он иногда отходил в другую комнату, чтобы ответить на звонок, ссылаясь на «шум». Как он стал чаще «задерживаться на работе». Как однажды она заметила на его пиджаке едва уловимый, незнакомый цветочный аромат, совсем не тот дорогой парфюм, что он обычно носил.
Она пыталась вызвать его на откровенность.
— Макс, ты в последнее время какой-то отдаленный, — сказала она за завтраком, следя за его реакцией.
Он поднял на нее удивленные глаза поверх планшета с новостями. — Отдаленный? Просто много работы. «Нефритовая башня» отнимает все силы. Ты же знаешь.
— Да, конечно, — сдалась она.
Она рылась в его вещах, когда его не было дома. Проверяла карманы, бумажник. Ничего. Ни записок, ни чужой помады, ни билетов в кино. Чисто. Слишком чисто.
Отчаяние нарастало. Она не могла есть, не могла спать. Ее идеальный макияж теперь скрывал не пустоту, а лихорадочный блеск глаз и тени под ними.
И тогда она решилась на отчаянный шаг. Она знала пароль от его рабочего облачного хранилища, куда автоматически загружались фото с его телефона. Раньше она никогда туда не заглядывала, ей было неинтересно.
Дрожащими пальцами она открыла приложение на своем планшете. Сердце стучало где-то в горле. Галерея. Последние загрузки.
Пейзажи, скриншоты рабочих документов, фото с недавнего приема... и тут она увидела. Серию снимков, сделанных две недели назад, в тот день, когда он «задерживался на совещании».
Они были в каком-то уютном кафе. Максим сидел за столиком и улыбался. Но это была не его обычная, сдержанная улыбка. Это была широкая, расслабленная, счастливая улыбка, которую Анна не видела много лет. А через стол от него сидела молодая женщина. Лена.
Она была не красавицей. Миловидная, с живыми, добрыми глазами и длинными каштановыми волосами. Она смотрела на Максима с таким обожанием и нежностью, что у Анны заныло в груди. На одном из фото она смеялась, положив руку на его руку. На другом — он смотрел на нее так, как никогда не смотрел на Анну в последние годы. Как на что-то драгоценное, хрупкое, настоящее.
Это было не просто увлечение. Это были чувства. Анна это поняла с первого взгляда.
Слезы застилали глаза. Глупая, наивная девочка. Она думала о какой-то мимолетной интрижке, а он... он нашел другую любовь. Ту, с которой он мог быть собой. Неудачником Максом, а успешным Максимом Петровым.
Она выключила планшет, словно он был раскаленным. Теперь она знала. Но что это меняло? Теперь ее боль была не от неопределенности, а от полной, оглушительной ясности.
В ту ночь, когда Максим вернулся домой, она встретила его в гостиной, с планшетом в руках. Она не плакала. Она была спокойна. Слишком спокойна.
— Максим, нам нужно поговорить.
Он снял пальто, повесил его и повернулся к ней. Его взгляд скользнул по ее лицу, по планшету, и в его глазах на секунду мелькнуло понимание. Но он тут же взял себя в руки.
— Что случилось, Анна? Ты выглядишь бледной.
— Кто такая Лена? — спросила она прямо, глядя ему в глаза.
Он не смутился. Не стал отрицать. Он медленно подошел к барной стойке, налил себе виски.
— Лена, — произнес он, пробуя имя на вкус. — Лена — это... сложно.
— Объясни, — голос Анны дрогнул, несмотря на все ее усилия. — Объясни мне, Макс. Кто эта женщина, с которой ты улыбаешься, как мальчишка?
Он сделал глоток, потом посмотрел на нее. И в его взгляде не было ни капли раскаяния. Была усталость. И что-то еще... сожаление?
— Лена не угроза тебе, Анна. Никогда не была.
— Что это значит? — прошептала она.
— Это значит, — он тяжело вздохнул, — что все не так, как ты думаешь. И нам действительно нужно поговорить. Но не сейчас. Завтра. Я все тебе расскажу. Дам честное слово.
Он подошел, попытался дотронуться до ее щеки, но она отпрянула, как от огня.
— Хорошо, — сказала она. — Завтра. Но если ты солжешь мне еще раз...
Она не договорила, развернулась и ушла в спальню, оставив его одного с его виски и его тайнами. Впервые за долгие годы она чувствовала не боль и унижение, а яростный, холодный гнев. Игру только что начали, и правила в ней были ей незнакомы.
Глава 3
Ночь была долгой и безжалостной. Анна ворочалась, прислушиваясь к каждому шороху за дверью. Максим не пошел за ней. Он остался в гостиной. Она слышала, как он ходит туда-сюда, как звонит его телефон один раз, и он коротко бросает: «Не сейчас. Завтра все решим».
«Все решим». Эти слова звучали зловеще. Что они решат? Раздел имущества? Развод? Или что-то еще более страшное?
Под утро она все-таки провалилась в тяжелый, беспокойный сон, а когда проснулась, было уже поздно. Максима не было дома. На кухонном столе стоял нетронутый завтрак и лежала записка, написанная его твердым почерком:
«Анна, мне пришлось уйти пораньше. Срочные дела по проекту. Поговорим вечером, я обещаю. Не делай поспешных выводов. М.»
«Не делай поспешных выводов». Легко сказать. У нее в голове уже пронеслись десятки самых страшных сценариев.
Она чувствовала себя загнанным зверем. Сидеть и ждать вечера она не могла. Ей нужно было действовать. Знание — это сила, а она знала катастрофически мало.
Она снова взяла планшет. На этот раз она полезла глубже. Проверила его электронную почту, используя пароль, который он когда-то дал ей для бронирования билетов. Ничего подозрительного в основной почте не было. Сплошь рабочие переписки.
Потом она вспомнила про мессенджеры. У него был старый аккаунт в одном из них, которым он, казалось, уже не пользовался. Пароль он, по старой памяти, не менял.
И она нашла.
Переписку с «Леной». Не ту, что велась вчера, а архивную, за последние несколько месяцев.
Она начала читать. Сначала с отвращением, потом с нарастающим недоумением.
Сообщения были... странными. Нежными, заботливыми, но в них не было той страсти, которую она ожидала.
Лена: «Макс, как твое давление? Померил? Не забывай про таблетки».
Максим: «Все в порядке, доктор. Спасибо, что беспокоишься. Ты у меня одна».
Лена: «Аня в курсе, что ты на прошлой неделе у терапевта был?»
Максим: «Нет. И не надо ее тревожить по пустякам. У нее своих забот хватает».
Лена: «Она твоя жена, Максим. Она должна знать».
Максим: «Не надо учить меня, как жить с моей женой. Просто будь рядом. Твои советы мне очень помогают».
Анна откинулась на спинку стула. От ее ревности и гнева осталась одна растерянность. Какое давление? Какой терапевт? Максим всегда был здоров как бык, он презирал больницы и врачей.
Она листала дальше. Фотографии. Но не романтические. Фото... рецептов. Анализов. Результатов МРТ. На одном из снимков она увидела знакомую подпись врача — доктор Семенов, кардиолог, лучший в городе.
Сердце? У Максима проблемы с сердцем?
И тут ее взгляд упал на дату в одном из сообщений. Три месяца назад. Как раз тогда, когда он внезапно «сорвался» в командировку на неделю. Он вернулся уставшим, бледным, сказал, что с проектом проблемы.
Анна почувствовала, как по спине бегут мурашки. Она что-то упускала. Что-то очень важное.
Она нашла в контактах номер Лены и, не дав себе времени на раздумье, набрала его.
Трубку взяли почти сразу.
— Алло? — голос был мягким, спокойным. Таким, каким он должен быть у женщины с тех фото.
— Это Анна. Жена Максима, — сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
На том конце провода наступила тишина. Потом Лена тихо выдохнула:
— Я знала, что вы рано или поздно позвоните.
— Кто вы такая? — сорвалось у Анны. — Что происходит? Я видела ваши переписки. Фото анализов. У Максима проблемы с сердцем?
Лена снова помолчала.
— Анна, я не могу говорить об этом без его разрешения. Это его тайна.
— Его тайна? Мы живем вместе семь лет! — голос Анны срывался на крик. — Я имею право знать, что с моим мужем!
— Вы правы, — тихо сказала Лена. — Вы имеете право. И он должен был вам все рассказать. Но он... он вас очень боится.
— Боится? Меня? — Анна расхохоталась, и этот смех прозвучал истерично. — Что я, монстр какой-то?
— Нет. Но вы... вы — его идеал. Его эталон. Он боится вашей жалости. Боится показаться слабым в ваших глазах. Боится разрушить тот идеальный мир, который вы для него... или он для вас... построил.
Слова Лены обрушились на Анну как удар. Она сидела, сжав телефон в белых от напряжения пальцах, и не могла вымолвить ни слова.
— Кто вы ему? — наконец прошептала она.
— Я его сестра, — просто сказала Лена. — Единокровная. От первого брака нашего отца. Мы нашли друг друга полгода назад.
Мир Анны перевернулся во второй раз за последние сутки. Все кусочки пазла с грохотом встали на свои места. Тайные звонки. Забота. Советы. Отсутствие романтики. «Не угроза тебе».
Не любовница. Сестра.
Но почему такая тайна? Почему он скрывал ее?
— Почему? — спросила она вслух, и в голосе ее слышались слезы. — Почему он мне ничего не сказал?
— Потому что наш отец... — голос Лены дрогнул. — Он был жестоким человеком. Он бросил мою мать, когда она была беременна мной. Максим узнал о моем существовании только после его смерти, разбирая бумаги. Он нашел меня. И... он был зол. На отца. На всю эту ситуацию. Он стыдился этого. Стыдился меня, своей незаконнорожденной сестры, выросшей в простой семье, работающей медсестрой. Он думал, что вы, его блестящая жена из высшего общества, не поймете.
Анна опустила голову. Теперь она все поняла. Его холодность. Его отстраненность. Он не просто скрывал сестру. Он скрывал часть себя, свою боль, свой стыд, свою уязвимость. Он носил маску непробиваемого успеха, и эта маска приросла к его лицу так сильно, что он боялся ее сорвать даже перед собственной женой.
— Спасибо, что сказали мне, — тихо произнесла Анна.
— Пожалуйста, — сказала Лена. — И... позаботьтесь о нем. Он скоро вернется домой. У него сегодня был важный визит к Семенову. Он хотел обсудить с вами все после получения результатов.
Анна положила трубку. Гнев испарился. Осталась только щемящая, пронзительная жалость. И стыд. Стыд за то, что все эти годы она видела только обертку, не пытаясь разглядеть, что внутри. Она была не тюремщиком в его золотой клетке. Она была ее украшением, которое он боялся запачкать своей человеческой слабостью.
Она сидела так почти час, пока не услышала звук ключа в замке.
Глава 4
Максим вошел в квартиру медленно, как-то по-стариковски устало. Он снял пальто и, увидев Анну в гостиной, остановился. Он ждал скандала, слез, обвинений.
Но Анна просто смотрела на него. И в ее взгляде не было ни гнева, ни упреков. Была только печаль.
— Я говорила с Леной, — тихо сказала она.
Максим замер. Его лицо побелело. Маска непробиваемого успеха треснула, и сквозь трещины проглянуло испуганное, измученное лицо мальчишки.
— Аня, я... — он попытался что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Он пошатнулся и опустился на ближайший стул, закрыв лицо руками.
Анна подошла и встала перед ним. Она не обнимала его. Она просто ждала.
— У меня ишемическая болезнь, — прошептал он сквозь пальцы. — Стенокардия. Обнаружили три месяца назад. Врачи говорят, нужна операция. Шунтирование. Риски... есть.
Он поднял на нее глаза. Они были полны страха. Таким она его никогда не видела.
— Почему ты мне не сказал? — ее голос дрогнул.
— Я боялся, — признался он, и это прозвучало так же неожиданно, как и все остальное. Максим Петров, который никогда и ничего не боялся. — Ты... ты всегда такая сильная, такая идеальная. Наша жизнь... она идеальна. А я... я сломался. Я стал браком. Дефектом. Я не хотел, чтобы ты смотрела на меня с жалостью. Я не хотел быть для тебя обузой.
— Дурак, — выдохнула Анна, и в ее голосе послышались слезы. — Я твоя жена. Мы должны делить все. И радости, и беды. Идеальная жизнь... какая разница, Макс? Я бы предпочла настоящую.
Она наконец села рядом с ним, осторожно взяла его руку. Он не отдернул ее.
— А Лена... — начала она.
— Я нашел ее, когда искал историю болезней в бумагах отца, — он горько усмехнулся. — Ирония судьбы. Искал одно, нашел другое. Она медсестра в кардиологическом отделении. Она помогла мне разобраться в диагнозе, поддержала... Она стала мне как родная. Потому что она и есть родная. Но я... я стыдился. Стыдился того, что у меня есть сестра, о которой я не знал. Стыдился того, что она не такая... как мы. Я думал, ты не примешь ее.
— Ты меня совсем не знаешь, — с горечью сказала Анна. — Или просто не доверяешь.
Он посмотрел на нее, и в его глазах было столько боли и раскаяния, что ее сердце сжалось.
— Прости меня, Ань. Я был слепым и глупым эгоистом. Я думал, что защищаю тебя, а на самом деле... я предал тебя. Предал наше доверие.
Они сидели молча, держась за руки. Стеклянная стена, что годами росла между ними, дала трещину. Впервые за долгое время они были не идеальной парой, а просто двумя напуганными людьми, которые любят друг друга и заблудились в собственной жизни.
— Когда операция? — спросила Анна.
— Через две недели. В швейцарской клинике. Я все уже организовал.
— Ты планировал ехать один?
— Я... не знал, как тебе сказать. Думал, придумаю что-нибудь. Еще одну командировку.
Анна покачала головой. Гнев давно ушел. Осталось только огромное, всепоглощающее желание исправить то, что еще можно исправить.
— Я еду с тобой, — сказала она твердо. — И мы берем Лену. Она имеет право быть там. И... я хочу с ней познакомиться. По-настоящему.
Максим смотрел на нее, и в его глазах что-то надломилось. Он потянулся и обнял ее, прижался лицом к ее плечу. И она почувствовала, как по ее шее скатываются горячие капли. Он плакал. Сильный, непробиваемый Максим Петров плакал у нее на плече.
В этот момент она поняла, что его предательство было не в том, что он скрыл другую женщину. Его предательство было в том, что он не доверял ей самое главное — себя настоящего. И это было гораздо страшнее.
Но теперь у них был шанс. Слабый, хрупкий, как первый лед. Но он был.
Глава 5
Следующие две недели пролетели в сумасшедшем вихре. Анна взяла отпуск, сославшись на семейные обстоятельства. Максим передал все дела по «Нефритовой башне» своему заместителю. Их идеальная жизнь, тщательно выстроенная за семь лет, была заморожена.
Впервые они были вместе не как деловой тандем, а как союзники перед лицом беды. Анна ходила с Максимом к врачам, изучала медицинские термины, разбиралась в схемах лечения. Она видела его страх перед анализами, его панику, когда скакало давление. И каждый раз, беря его за руку, она чувствовала, как та ледяная стена между ними тает еще немного.
Он стал другим. Более мягким, уязвимым. Иногда он просто молча смотрел на нее, и в его взгляде было столько благодарности и немого вопроса: «Простишь ли ты меня когда-нибудь?»
Организация поездки в Швейцарию стала для Анны своего рода терапией. Она контролировала каждый шаг — от бронирования билетов до аренды квартиры рядом с клиникой. Это давало ей ощущение контроля в ситуации, где контроль был почти утрачен.
За день до отъезда она позвонила Лене.
— Мы вылетаем завтра. Хочешь поехать с нами? — спросила Анна, стараясь, чтобы голос звучал тепло.
На том конце провода повисла пауза.
— Вы уверены? — осторожно спросила Лена. — Я не хочу быть лишней.
— Ты его сестра, — просто сказала Анна. — Ты не можешь быть лишней. К тому же, — она с легкой улыбкой добавила, — ты у нас главный медицинский консультант.
Лена сдалась. Они договорились о времени вылета.
Встреча в аэропорту была напряженной. Лена приехала одна, с небольшим чемоданом. Она была одета просто — джинсы, свитер, без макияжа. Рядом с безупречной, даже в стрессовой ситуации, Анной в дорогом пальто и с фирменной сумкой она выглядела чужеродным элементом.
Максим стоял, опустив глаза, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
— Привет, — сказала Лена, глядя на него.
— Привет, — буркнул он в ответ.
Анна взяла ситуацию в свои руки.
— Проходи, Лена. У нас еще регистрация. Макс, не стой столбом, помоги с чемоданами.
Ее командирский тон подействовал на обоих. Максим вздохнул и взял чемодан сестры. Лена с благодарностью посмотрела на Анну.
В самолете Анна настояла, чтобы Лена села у иллюминатора.
— Ты, наверное, редко летаешь, — сказала она. — Посмотри на облака.
— А ты? — спросила Лена.
— Я насмотрелась, — махнула рукой Анна. — Все мои полеты — это бег по коридорам между бизнес-залами и отелями.
Она поймала на себе удивленный взгляд Максима. Она и правда говорила вещи, которые раньше никогда бы не сказала вслух.
Во время полета лед начал таить. Лена, немного стесняясь, рассказывала о своей работе в районной поликлинике, о сложных пациентах, о маленьких радостях. Анна слушала, и ей стало стыдно за свои предубеждения. Эта женщина была сильной, доброй и настоящей. В ее мире не было места фальши.
Максим молчал, глядя на них. Потом негромко сказал:
— Прости меня, Лен. За все.
Лена улыбнулась ему, и в ее глазах блеснули слезы.
— Да ладно тебе. Главное — чтобы все было хорошо.
В этот момент Анна поняла, что не ревнует. Она чувствовала странное облегчение. Теперь она не одна несла этот груз. У Максима есть она. И есть Лена. И это было хорошо.
Глава 6
Швейцария встретила их серым небом и моросящим дождем. Клиника была похожа на пятизвездочный отель — стерильная чистота, бесшумные лифты, улыбающийся персонал. Но за всем этим скрывался запах антисептика и тихий ужас предстоящего.
Максима положили в палату за день до операции. Вечером они втроем сидели в его комнате. Было тихо. Давление у Максима снова подскочило.
— Волнуешься? — спросила Анна, держа его за руку.
— До смерти, — честно признался он. Его ладонь была холодной и влажной.
— Все будет хорошо, — сказала Лена уверенно. — Хирург — один из лучших в мире. Статистика благоприятная.
Но статистика была бессильна перед страхом тридцатисемилетнего мужчины, который впервые столкнулся с собственной смертностью.
Пришла медсестра, чтобы дать ему успокоительное на ночь. Когда она ушла, Максим посмотрел на Анну.
— Аня... если что...
— Не смей, — резко перебила она. — Никаких «если».
— Я должен сказать, — он настаивал, его взгляд стал остекленевшим от лекарства. — В сейфе в кабинете... все документы. Завещание... все в порядке. И... там есть конверт на твое имя. Прочтешь... потом.
Анна сжала его руку так, что кости хрустнули.
— Ты сам мне все расскажешь. Понял?
Он слабо улыбнулся и закрыл глаза. Лекарство делало свое дело.
Анна и Лена вышли в коридор.
— Пойдем, выпьем кофе, — предложила Лена. — Тебе нельзя вариться в этой тревоге одной.
Они нашли маленькое кафе на первом этаже клиники. Сидели за столиком у окна, за которым темнели альпийские склоны.
— Спасибо, что позвала меня, — сказала Лена, размешивая сахар в своей чашке. — Для него это важно.
— И для меня, — призналась Анна. Она смотрела на темный силуэт гор и чувствовала, как накопленное напряжение ищет выход. — Я... я все это время думала, что он меня разлюбил. Что я стала ему неинтересна. А оказалось... он просто боялся.
— Он вас обожает, — тихо сказала Лена. — Все эти месяцы, когда я его уговаривала рассказать вам правду, он твердил одно: «Я не могу огорчить Анну. Я не могу разрушить ее мир». Он вас по-своему... боготворит.
Анна горько усмехнулась.
— Какое же это боготворение — делать человека заложником красивого фасада? Я бы предпочла обычное человеческое доверие.
— Он учится, — улыбнулась Лена. — Дай ему время. Он же мужчина. Они все тугодумы в вопросах чувств.
Они помолчали.
— А что было в том конверте? — вдруг спросила Лена. — О котором он говорил?
— Я не знаю, — честно ответила Анна. — И боюсь узнать. Как будто это прощальное письмо.
Лена положила свою руку на ее руку. Ее прикосновение было теплым и успокаивающим.
— Не бойся. Вы его прочтете вместе. После операции.
Анна посмотрела на эту простую, искреннюю женщину и почувствовала, как комок подкатывает к горлу. Все эти годы она была так одинока в своем «идеальном» мире. А сейчас, в самой страшной ситуации своей жизни, она нашла неожиданную опору в лице женщины, которую всего несколько дней назад считала своим врагом.
— Спасибо тебе, Лена, — прошептала Анна. — За все.
— Взаимно, — улыбнулась та в ответ.
Ночь перед операцией была самой длинной в ее жизни.
Глава 7
Утро наступило серое и безрадостное. Максима увезли на каталке в предоперационную. Его лицо было землистым, но он пытался шутить:
— Не скучайте без меня.
Анна наклонилась и поцеловала его в лоб.
— Мы здесь. Мы будем ждать.
Двери закрылись. Теперь оставалось только ждать. Четыре, пять часов, как сказал хирург.
Они устроились в комнате для ожидания. Анна не могла сидеть на месте. Она ходила по комнате, подходила к окну, снова садилась. Лена сидела смирно, уставившись в одну точку, и шептала что-то, похожее на молитву.
Прошел час. Два. Три.
Анна проверяла телефон каждые пять минут. Никаких новостей.
— Тише едешь — дальше будешь, — пыталась успокоить ее Лена, но по ее белым костяшкам пальцев, сжатых в замок, было видно, что она сама на грани.
Четыре часа.
Анна вспомнила про конверт. Прощальное письмо. Что он мог ей написать? Признание в еще одной тайне? Просьбу простить его? Инструкции, как жить дальше без него?
Ей стало физически плохо. Она вышла в туалет и ее вырвало. От страха и бессилия.
Пять часов.
Дверь в комнату ожидания открылась. Вошел хирург, доктор Мейер. Его лицо было серьезным, но не скорбным.
Анна и Лена вскочили, как по команде.
— Ну как? — выдохнула Анна.
— Операция прошла успешно, — сказал доктор по-английски. — Все было сложно, но мы справились. Сердце работает стабильно.
Анна не помнила, как оказалась в объятиях Лены. Они обе плакали, смеясь сквозь слезы, не в силах вымолвить ни слова. Огромная гора страха, давившая на них все эти недели, рухнула, и на ее месте осталось только щемящее чувство облегчения.
— Когда мы сможем его увидеть? — спросила Лена, вытирая слезы.
— Через несколько часов. Он будет в реанимации, вы сможете ненадолго зайти. Сейчас он под действием наркоза.
Они вышли из комнаты ожидания, и Анна почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Она прислонилась к стене.
— Все хорошо, — говорила Лена, обнимая ее за плечи. — Слышишь? Все хорошо. Он будет жить.
Анна кивнула, не в силах говорить. Самое страшное было позади. Но она знала, что впереди — долгий путь восстановления. И не только физического. Им предстояло заново выстроить их отношения. Уже не на лжи и страхе, а на правде и доверии.
Она посмотрела на Лену и подумала, что, возможно, это предательство — самое страшное и самое лучшее, что случалось в их браке. Оно едва не разрушило их, но, пройдя через эту пропасть, они получили шанс построить что-то настоящее.
Она достала телефон и посмотрела на время. До их краткого свидания с Максимом в реанимации оставалось три часа. Три часа, чтобы перевести дух и собрать в кулак все свое мужество для нового начала.
Глава 8
Их пустили в реанимацию ненадолго, по одному. Первой зашла Анна.
Максим лежал, опутанный трубками и проводами. Его лицо было бледным и осунувшимся, губы потрескались. Он спал, дыхание было ровным, но тяжелым, с хрипом. Рядом монотонно пикал монитор, выводя на экран кривую его сердцебиения. Оно было стабильным.
Анна осторожно подошла и взяла его руку, свободную от капельницы. Рука была теплой. Живой. Она смотрела на него, и сердце ее сжималось от боли и нежности. Таким — слабым, беззащитным, без своей брони успеха — она его никогда не видела. И в этом его бессилии было больше силы, чем во всех его прошлых победах.
Она просидела так отведенные ей десять минут, не произнося ни слова. Просто держала его руку, пытаясь передать через это прикосновение все, что чувствовала: «Я здесь. Я с тобой. Я не уйду».
Потом ее сменила Лена. Когда та вышла, ее глаза были красными, но на губах играла улыбка.
— Спит, как младенец, — прошептала она. — Все будет хорошо.
Они вернулись в снятую квартиру. Тишина здесь была уже не напряженной, а умиротворяющей, уставшей. Они поели, молча, и разошлись по комнатам. Анна упала на кровать и провалилась в глубокий, без сновидений сон, первый по-настоящему спокойный сон за последние месяцы.
Восстановление шло медленно. На следующий день Максима перевели в обычную палату. Он приходил в себя, жаловался на боль, был слаб и раздражителен. Анна и Лена дежурили у его постели по очереди, терпеливо ухаживая за ним.
Однажды, когда Лена вышла прогуляться, а Анна сидела рядом и чистила ему яблоко, он тихо сказал:
— Про конверт... ты не смотрела?
Анна покачала головой.
— Нет. И не буду. Пока ты сам не встанешь на ноги и не принесешь его мне.
Он смотрел на нее с удивлением.
— Почему?
— Потому что это — бегство, — отрезала она. — Ты хотел сказать мне что-то важное, но не в лицо, а в письме. На расстоянии. Так больше не будет, Макс. С этого дня все, что важно, мы говорим друг другу глядя в глаза. Договорились?
Он молча кивнул. В его глазах читалось облегчение.
— Хорошо, — прошептал он. — Договорились.
Через неделю его выписали. Возвращение домой было не таким, как они представляли. Не было триумфа. Был долгий, утомительный перелет, где Анна и Лена по очереди следили за его состоянием. Была радость от возвращения в знакомые стены, смешанная со страхом перед будущим.
Лена погостила у них несколько дней, помогая Анне наладить быт и режим Максима. Вечером перед ее отъездом они втроем сидели на кухне. Максим, уже немного окрепший, пил чай.
— Спасибо вам, — сказал он, глядя то на жену, то на сестру. — Вы обе. Я... я не знаю, что бы без вас делал.
— Молчи и пей свои таблетки, — с улыбкой сказала Лена. — И слушайся Анну. Она у тебя главный врач теперь.
Анна улыбнулась в ответ. Между ними установилось странное, но прочное сестринство.
На следующее утро, проводив Лену, они остались одни. Впервые за долгое время — без врачей, без сестер, без масок и тайн.
Глава 9
Жизнь медленно возвращалась в свое русло, но это было уже другое русло. Максиму запретили работать полгода. Сначала он сходил с ума от безделья, лихорадочно проверяя почту и пытаясь удаленно руководить проектами. Но Анна была непреклонна.
— Доктор сказал — отдых. И точка.
Она отключила ему интернет на планшете и стала вытаскивать его на прогулки в парк. Сначала он шел, как на казнь, но постепенно привык. Они молча шли по аллеям, дышали воздухом, смотрели на белок. И в этом молчании было больше общения, чем за все их светские беседы.
Они начали разговаривать. По-настоящему. Не о работе и не о планах, а о страхах. О детских мечтах. О том, что их ранит и что делает счастливыми.
Однажды вечером, сидя на диване, Максим сказал:
— Знаешь, а я в детстве хотел быть не архитектором, а путешественником. Читал книги о всяких Амундсенах и Пржевальских. Мечтал открывать новые земли.
Анна смотрела на него, широко раскрыв глаза.
— Правда? А я и не знала.
— Потом отец сказал, что это несерьезно. Что нужно выбирать «солидную» профессию, — он горько усмехнулся. — И я выбрал.
— А чего ты хотела, Ань? — спросил он после паузы. — Когда мы познакомились, ты ведь училась на искусствоведа. А потом... все как-то сошло на нет.
Анна задумалась. Она и сама забыла об этом.
— Я хотела работать в музее. Проводить экскурсии. Рассказывать людям о прекрасном. А потом вышла замуж за тебя, и... это показалось мне слишком мелким, не соответствующим твоему статусу. И я стала просто... женой архитектора Петрова.
Они сидели в тишине, и каждый понимал, как много они потеряли, пытаясь соответствовать придуманным идеалам.
Прошел месяц. Максим заметно окреп. Однажды утром он сказал:
— Сегодня я схожу в офис. Ненадолго. Мне нужно кое-что забрать.
Анна насторожилась.
— Конверт?
— Конверт, — подтвердил он.
Он ушел и вернулся через два часа. В руках у него был длинный конверт из плотной желтой бумаги.
— Давай сядем, — сказал он, указывая на диван в гостиной.
Они сели. Максим положил конверт на стол.
— Я писал это в тот вечер, когда доктор Мейер окончательно назначил дату операции. Я был уверен, что не переживу ее. Это... это моя исповедь. И просьба о прощении.
Анна смотрела на конверт, как кролик на удава. Ей все еще было страшно.
— И что там? Еще одна тайна?
— Нет, — он покачал головой. — Никаких больше тайн. Там... я. Весь. Со всеми своими страхами, слабостями и сожалениями. Там написано то, что я никогда не решался сказать тебе в лицо. Что я тебя люблю. Не как идеал, а как живую женщину. Со всеми ее недостатками и силами. Что я восхищаюсь тобой. И что я бесконечно виноват перед тобой.
Он взял конверт и протянул ей.
— Но я не хочу, чтобы ты читала это сейчас. Потому что я не умер. Я жив. И я хочу сказать тебе все это сам. Глядя в глаза.
Он разорвал конверт пополам, не вскрывая, и бросил оба куска в камин. Потом достал зажигалку и поджег.
Они молча смотрели, как горит бумага. Пламя пожирало слова, написанные от отчаяния, пожирало прошлое, полное лжи и страха.
Когда от конверта остался лишь пепел, Максим повернулся к Анне.
— Прости меня, Аня. За все. Дай мне шанс начать все сначала. Стать для тебя тем мужем, которого ты заслуживаешь.
Анна смотла на него. На этого человека, который прошел через страх смерти и страх быть собой. И она поняла, что простила его. Давно. Еще в ту ночь в швейцарской клинике.
— Я уже простила тебя, — тихо сказала она. — Но нам действительно нужно начать все сначала. И не как успешный архитектор и его безупречная жена. А как Макс и Аня. Двое людей, которые любят друг друга и больше не боятся быть настоящими.
Он потянулся и обнял ее. И этот поцелуй был не таким, как раньше. В нем не было голода, страсти или обязанности. В нем было обещание. Обещание новой жизни.
Глава 10
Прошло полгода. Максим постепенно вернулся к работе, но все изменилось. Он перестал брать проекты-гиганты, которые отнимали все время и силы. Он нашел хорошего заместителя и стал больше времени уделять дому.
Анна... Анна преобразилась. Она записалась на курсы искусствоведения, о которых мечтала. Теперь два раза в неделю она ходила в университет, сидела за партой вместе с двадцатилетними студентами и ловила себя на том, что счастлива.
Как-то раз, вернувшись с пары, она застала Максима на кухне. Он, с серьезным видом, помешивал что-то в кастрюле.
— Это что? — удивленно спросила Анна.
— Уха, — с гордостью ответил он. — По рецепту Лены. Говорит, для сердца полезно.
Они сели ужинать. Уха была, честно говоря, так себе — пересоленная и с подгоревшей луковицей. Но Анна ела ее с удовольствием, потому что это была самая вкусная еда в ее жизни. Потому что он готовил для нее.
— Знаешь, — сказал Максим, отодвигая тарелку. — Я подумываю... может, взять небольшой проект. Не небоскреб, а что-то человеческое. Например, проект центра для детей с больным сердцем. У Лены есть связи в благотворительных фондах...
Анна смотрела на него и улыбалась. Этот человек, который когда-то стыдился своей сестры-медсестры, теперь хотел строить больницы, опираясь на ее опыт.
— Я думаю, это прекрасная идея, — сказала она.
После ужина они пошли гулять. Шли медленно, держась за руки. Их жизнь больше не была похожа на глянцевую открытку. В ней были ссоры из-за пересоленной ухи, разбросанные по всей квартире конспекты Анны, запрещенные врачами, но тайком съедаемые Максимом пирожные, совместные визиты к Лене на ее уютную кухню, пахнущую пирогами и лекарствами.
Она была настоящей. С живыми эмоциями, с шероховатостями, с неидеальными, но искренними разговорами.
Они остановились на мосту над рекой. Город сверкал огнями, но теперь этот блеск не давил на Анну. Он был просто красивым фоном для их жизни.
— Ты счастлива? — тихо спросил Максим.
Анна посмотрела на него. На его лицо, которое больше не было маской. На глаза, в которых читалась любовь и легкая неуверенность.
— Да, — ответила она просто. — Счастлива. А ты?
— Я тоже, — он улыбнулся. — Впервые за долгие годы.
Он предал ее однажды. Предал, построив между ними стену из молчания и страха. Но, пройдя через боль, отчаяние и страх потери, они смогли разрушить эту стену.
Их история не была сказкой. Сказки заканчиваются свадьбой. А их история только начиналась. Начиналась с правды, с доверия и с понимания, что самое страшное предательство — это не измена, а недоверие к тому, кого любишь. И они поклялись себе, что больше никогда не повторят этой ошибки.
Они стояли на мосту, два человека, нашедших друг друга заново, и смотрели на течение реки. Их жизнь, как и вода, текла вперед. И впереди было еще много всего. Но теперь они знали, что справятся со всем. Потому что они были вместе. По-настоящему.