Просыпаться от поцелуев мужа было для Алисы пыткой.
Каждое утро его сухие, легкие, бездушные губы касались ее щеки. Раньше она таяла от этого. Теперь заставляла себя не вздрагивать, не подавать вида. Это была ее игра — роль счастливой жены, пока за кулисами рушился ее мир.
Она лежала с закрытыми глазами, слушая его утреннюю рутину: напевает в душе, собирается, «Деловой завтрак», «Важная встреча» — все та же пластинка. Алиса ждала щелчка входной двери. Только тогда позволяла себе выдохнуть, открыть глаза, встречая новый день в своей крепости одиночества.
Так было и сегодня. Щелчок прозвучал как выстрел. Она встала и механически заварила кофе. Рутина спасала: мыла его чашку, вытирала брызги на столешнице. Его серый, в полоску пиджак висел на спинке стула. Тот, что он собирался отдать в химчистку.
Ее рука сама потянулась к грубой ткани, чтобы проверить карманы. Старая привычка: вынимать мелочь, смятые чеки. Во внутреннем кармане что-то шелестело. Это была не привычная пачка визиток, а сложенный в несколько раз лист офисной бумаги.
"Опять распечатки по работе", — мелькнуло в голове. Она уже хотела сунуть лист обратно, но взгляд зацепился за первое слово. Ее имя. АЛИСА. Написано заглавными. Как приговор.
Она развернула лист. Юридический жаргон, фразы, от которых кровь стыла в жилах: «...в целях защиты имущественных прав супруга от возможных притязаний...», «...после вступления в права наследования...», «...инициировать процедуру о признании несостоявшейся матери...»
Матери.
Она медленно опустилась на стул. Комната поплыла. Это был не просто план развода. Это был план уничтожения. Максим и его мать-юрист обсуждали, как лишить ее родительских прав. Сразу после того, как деньги от бабушкиного наследства перейдут на их общий счет. Основанием должно было стать ее «нестабильное психическое состояние». В ход шли все ее слезы после выкидыша, записи у психолога, которые он так «заботливо» советовал вести.
Он не просто хотел денег. Он хотел сломать ее. Сделать никем: безденежной, бездетной, одинокой.
Из спальни донесся тихий щелчок. Алиса вздрогнула и судорожно скомкала бумагу. Это был всего лишь ноутбук, выходящий из спящего режима. На экране застыла страница с милыми комбинезончиками для новорожденных. Она снова была беременна. Об этом не знал никто. Особенно Максим.
Она подошла к зеркалу в прихожей. Увидела бледное лицо, огромные глаза, в которых плескался ужас. А потом что-то щелкнуло. Ужас отступил, уступив место странному, леденящему спокойствию. Она медленно провела рукой по еще плоскому животу.
— Все будет по-другому, — прошептала она отражению. — Я обещаю.
***
Она вошла в полумрак старого особняка: воздух пах тлением и надеждой. Прах тетушки Кати, последней чудачки в их роду, лежал в урне. А Алиса стояла посреди зала, заваленного странными артефактами, и держала в руках свежее свидетельство о праве на наследство.
Максим, стоявший за ее спиной, фыркнул.
— Ну и что мы будем делать с этим музеем старого хлама? Сожжем?
— Мы ничего делать не будем, — тихо сказала Алиса, не оборачиваясь. — Это мое.
Он коротко, сухо засмеялся. Ее спина чувствовала его презрительный взгляд.
— Милая, мы в браке. Все общее. Или ты забыла?
Она медленно повернулась и посмотрела на него спокойно. Настолько спокойно, что ему стало не по себе.
— Я не забыла. Ничего. Именно поэтому я наняла реставраторов. С завтрашнего дня они начнут работу: нужно оценить, что тут есть, составить каталог.
Его лицо исказилось.
— Ты сошла с ума?! На какие шиши?! Я не дам ни копейки на эту помойку!
— Я не просила, — парировала она. — Я продала бабушкины серьги. Те самые, что ты называл «старьем, не стоящим внимания».
Он онемел. В его глазах читался не просто гнев, а испуг. Она сделала шаг без его одобрения. Первый шаг, который был опасен.
Работы начались: стук молотков, скрежет старых досок, пыль, встающая столбами в солнечных лучах. Алиса проводила там дни, прячась от их с Максимом квартиры-ловушки. Наблюдала, как вскрывают полы, разбирают завалы. Искала... что-то. Ее вела интуиция, обостренная предательством.
И вот, за старым камином в кабинете тетушки, рабочий нашел странную щель. Не дверь, а скорее сдвижную панель. За ней — маленькая, пыльная комната. Не комната, а настоящий сейф.
Сердце Алисы заколотилось. Не от алчности, а от предчувствия. Внутри не было золота. Лежала тонкая картонная папка и конверт с ее именем.
Дрожащими руками она вскрыла его.
«Дорогая Алиса,
Если ты читаешь это, значит, ты добрая и любопытная душа, в отличие от тех стервятников, что, я уверена, кружились вокруг моего смертного одра. Ты нашла мой маленький арсенал. В папке — история одной семьи. Моя семья когда-то спасла репутацию и состояние некой Лидии Петровны, твоей будущей свекрови. Она была в долгах, отчаянно. Мы помогли и сохранили все документы. На всякий случай. Кажется, твой случай настал. Не бойся использовать это. Иногда, чтобы выжить, нужно стать немного стервятником самой. Любящая тебя тетя Катя».
Алиса опустилась на пол. В папке — долговые расписки Лидии Петровны, ее старые, полукриминальные схемы, компромат на партнеров. Все, что могло уничтожить ее карьеру, имя, жизнь.
Она нашла не деньги. Она нашла оружие.
И телефон в ее руке вдруг ожил. На экране высветилось: Лидия Петровна.
— Алиса, дорогая, мы с Максимом очень беспокоимся. Эти твои похождения по разваленному дому... Нам нужно серьезно поговорить о твоем состоянии.
Алиса поднесла телефон к уху. Голос ее был тихим, стальным, абсолютно чужим.
— Здравствуйте, Лидия Петровна. Да, нам действительно нужно серьезно поговорить. Приезжайте. Только... без Максима.
***
Лидия Петровна вошла в кафе с видом королевы, снизошедшей до визита в трущобы. Она заняла столик в углу, отведя взгляд от слишком пестрых стен. Алиса уже ждала ее, попивая мятный чай. Рука не дрожала.
— Я надеюсь, у тебя есть веские причины для этой... конспирации, — начала свекровь, не глядя на нее.
Алиса молча положила на стол копию долговой расписки. Пожелтевшая бумага легла бесшумно, но для Лидии Петровны этот звук был оглушительным. Она побледнела.
— Откуда?.. — ее голос дрогнул.
— Тетя Катя была очень предусмотрительной женщиной. Как и вы, — Алиса сделала маленький глоток чая. — Ультиматум простой. Вы убеждаете Максима добровольно отказаться от всех прав на мое наследство и подписать развод на моих условиях: без алиментов, чистый разрыв.
— Иначе? — прошипела та.
— Иначе эти копии и история о том, как уважаемый юрист пыталась разорить собственную семью, уйдут вашим партнерам и в прокуратуру. Ваша карьера станет историей. В лучшем случае.
Глаза Лидии Петровны стали пустыми, как у выброшенной на берег рыбы. Она кивнула — один раз, резко.
— Есть еще одно условие, — мягко сказала Алиса. — Вы поможете мне быстро и анонимно продать особняк и коллекцию. Используйте свои каналы. Я знаю, они у вас есть.
***
Максим подписал все бумаги с поразительной скоростью. Он был похож на побитого пса, которого вожак изгнал из стаи. Мать объяснила ему все без прикрас: уголовное дело, позор, нищета. Его мелкая жадность чуть не уничтожила их всех.
Он злобно смотрел на Алису через стол.
— Наследство твоей дурацкой тетки... оно того стоило? Продать все за бесценок, лишь бы поскорее? — он пытался уколоть в последний раз.
Алиса молча собрала подписанные документы в папку и встала.
Особняк и коллекция были «проданы» за смешную сумму анонимному покупателю через офшор. Деньги поступили на новый, абсолютно чистый счет. Лидия Петровна старалась на славу, пытаясь поскорее стереть этот эпизод из своей жизни.
***
Спустя месяц Максим, пьяный и озлобленный, все же набрал ее номер. Его голос хрипел от ненависти.
— Довольна? Осталась ни с чем, но потешила свое самолюбие? Я хоть квартиру сохранил! А тебе достались жалкие гроши от твоего проклятого наследства!
Алиса стояла на балконе новой квартиры в престижном районе. Внизу шумел город. Ее город. Она смотрела на экран телефона с легкой улыбкой.
— Ты так и не понял, Максим, — сказала она тихо и отчетливо. — Ты хотел наследство? А я уже оформила его на себя. Еще месяц назад. Через ту самую офшорную компанию, что выкупила особняк. По рыночной цене.
В трубке повисла гробовая тишина. Он не дышал.
— Так что я не просто все оформила на себя, милый. Я еще и прилично заработала на этой сделке. Спасибо тебе и твоей маме за помощь. Без вашего рвения я бы не справилась.
Она положила трубку. Тишина снаружи больше не была для нее пугающей. Она была наполнена свободой. И тихим, едва заметным шевелением в животе. Ее будущее было чистым листом. И оно всецело принадлежало только ей.