Первый трезвон раздался в шесть тридцать утра, и Рита, еще не отойдя ото сна, инстинктивно потянулась к телефону, ожидая срочное сообщение. Но экран был пуст. Гулкий, настойчивый трезвон доносился из прихожей. Кто мог в такую рань?
Она накинула халат и вышла, натыкаясь в коридоре на Мишино плечо. Он стоял посреди коридора, уже одетый, с неестественно бледным, вытянутым лицом.
— Мама приехала, — прошептал он, словно сообщая о зомби-апокалипсисе. — Я не ждал... Забыл, что у ей сегодня нужно переоформить доступ к банковской ячейке. Она проездом.
Дверь уже отпирали. В квартиру ворвалась, словно лавина, Людмила Петровна. За ней тянулся шлейф парфюма «Красная Москва» и твердой решимости.
— Сплюнь, родной, сглаз! — с порога крикнула она Мише, а потом взглядом-скальпелем прошлась по Ритиному халату. — А ты, я смотрю, все так же нежишься. Миша-то на службу собирается, ему силы тратить нельзя.
Рита промолчала. Молчание было ее главным щитом, копившимся годами, слой за слоем, как сталактит в пещере. Она просто кивнула и прошла на кухню, чтобы включить чайник. Руки слегка дрожали — не от страха. От предчувствия. Воздух в квартире сгустился, стал электропроводным, пахнущим озоном перед грозой.
Людмила Петровна не просто приехала. Она прибыла с миссией.
За чаем началось.
— Так, — свекровь отхлебнула из кружки, поставила ее ровно на центр салфетки. — Понимаю, вы тут молодые, бесшабашные. Ваши траты не поддаются логике. Мишенька свою зарплату, как честный человек, в общий котел несет. А ты, Рита... Ты ведь у нас тут валяешься на диване, с ноутбуком играешься. Никакого контроля.
— Мама, я работаю, — тихо сказала Рита. — У меня удаленная работа. Аналитик.
— Работа! — фыркнула Людмила Петровна. — Это которая в трусах, за компом? Это не работа, это хобби. И денег там, поди, копейки. Хватит лишь на краску для волос.
Миша уткнулся в тарелку с бутербродом, предательски молча. Он всегда так: переждать, отсидеться в окопе, а потом выйти, когда бомбежка закончится, и сделать вид, что ничего не случилось.
— В общем, я все обдумала, — продолжила свекровь, и ее голос приобрел стальные нотки. — С завтрашнего дня твоя зарплата, Рита, будет идти на общий счет, который буду контролировать я. Чтобы вы, дети, не промотали случайно то, что зарабатываете. Я бухгалтер с тридцатилетним стажем. Я знаю, как надо.
Рита почувствовала, как по спине пробежал колкий озноб. Она посмотрела на Мишу. Он не поднял глаз.
— Миша, ты что-то скажешь? — спросила она.
Он помялся, откашлялся.
— Рит... Мама права. Мы правда не умеем с деньгами обращаться. Она нам поможет. Создаст... эту самую финансовую подушку.
— Твоя зарплата теперь общая! Так мама решила! — снова вступила Людмила Петровна, видя его нерешительность. Она резко потянулась к Ритиному телефону, который лежал на столе. — Давай-ка твой банковский аккаунт посмотрим, что там у тебя творится.
Это было уже слишком. Переломный момент. Та самая капля, что переполнила чашу многолетнего терпения. Рита мягко, но твердо забрала свой телефон.
— Нет. Мой доход — это мое, Людмила Петровна.
Свекровь остолбенела. От такого прямого неповиновения ее лицо начало заливаться багровым румянцем. Миша испуганно вскочил.
— Рита, что ты маме говоришь! Извинись!
Но Рита уже встала и пошла в свою рабочую комнату — бывшую кладовку, которую она отвоевала и обустроила под кабинет. Она чувствовала их взгляды у себя за спиной — колючий, яростный взгляд свекрови и растерянный, полный ужаса взгляд мужа. Она закрыла дверь. Не на ключ. Просто закрыла. Этот простой щелчок был громче любого хлопка.
Она села за стол, включила свой мощный ноутбук. Экран загорелся, отражая ее бледное, но спокойное лицо. Нет, скандалить не будет. Слез не будет. Унизительных выяснений отношений — тоже.
Она сделала глубокий вдох и открыла программу для мониторинга системы. Что-то было не так. Мелочь. Едва уловимая аномалия в работе сетевого адаптера. Фоновая активность, которой тут не должно было быть. Ее аналитический мозг, заточенный на поиск несоответствий, щелкнул, как капкан.
Пять минут кропотливого поиска — и она нашла.
Изящно замаскированный, легально выглядящий процесс, который был — программой-шпионом. Удаленным доступом. Кто-то имел полный контроль над ее рабочим компьютером. Видел все: файлы, пароли, банковские выписки. Все.
И в истории подключений был IP-адрес, который она узнала. Планшет. Планшет Людмилы Петровны.
Холодная ярость, острая и точная, как скальпель, пронзила ее. Вот оно. Не просто контроль. Тотальный шпионаж. «Финансовая подушка» начиналась с кражи.
Миша стучался в дверь.
— Рита, выйди! Давай все обсудим, как взрослые люди! Мама не хотела ничего плохого!
Она не ответила. Ее пальцы уже летали по клавиатуре. Она не удаляла программу. Нет. Это было бы слишком милостиво. Она открыла специальный, зашифрованный канал связи. Тот самый, что использовался для ее главного, самого секретного проекта. Того, ради которого она не спала ночами, — проекта для... одного очень серьезного заокеанского департамента.
Она написала короткое, сухое сообщение в службу кибербезопасности контрактора:
«Код красный. На рабочей машине, задействованной в проекте «Генезис», обнаружено стороннее ПО с удаленным доступом. Исходящий IP прилагаю. Угроза целостности данных категории «А». Требуется немедленная локализация и нейтрализация источника утечки».
Она откинулась на спинку кресла. Сердце колотилось где-то в горле. Снаружи доносились приглушенные голоса: Мишин — виноватый, Людмилин — яростный.
А потом, через десять минут, с кухни донесся не просто крик, а настоящий вопль ужаса. Рита медленно вышла из комнаты.
Людмила Петровна стояла посреди кухни, тряся своим планшетом. На экране, вместо привычных виджетов, горело суровое черное окно с белым текстом.
«УГРОЗА НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ. УСТРОЙСТВО ЗАБЛОКИРОВАНО. НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЕ ЛЮБУЮ ПРОТИВОПРАВНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ».
Миша смотрел то на мать, то на Риту с таким выражением лица, будто с него содрали кожу. Людмила Петровна медленно, очень медленно опустилась на стул. Ее лицо было серым. В ее глазах читался не просто шок, а животный, первобытный страх перед той силой, которую она, сама того не ведая, вызвала из глубин электронного океана.
Рита прошла мимо них к кофемашине. Налила себе латте. Рука не дрогнула ни разу.
— Я же говорила, — произнесла она тихо, глядя в окно на просыпающийся город. — Мое — это мое.
***
Тишина после того утра была густой, липкой, но не пустой. Через три дня эту тишину нарушил Сергей Владимирович. Он появился без звонка, без предупреждения. Просто стоял на пороге в своей старой, выцветшей ветровке, с потрепанной папкой в руках.
— Миша на работе, — сказала Рита, не приглашая его войти.
— Я не к Мише, — отец мужа перевел на нее усталый взгляд. — К тебе. Можно?
Он прошел на кухню, сел за стол и положил папку перед собой. Руки у него были большие, жилистые, с въевшимся в кожу машинным маслом. Он смотрел не на Риту, а в окно, будто подбирал слова.
— Люду... мою жену, ты поставила на место. Респект, — он произнес это без одобрения, без осуждения. Просто констатация факта. — Но ты не понимаешь, с кем связалась. Она не успокоится. Она теперь тебя в гробу видеть будет. И у нее длинные руки.
— Я справлюсь, — тихо сказала Рита.
— Одиночка в поле не воин, — он наконец посмотрел на нее. В его глазах была не привычная покорность, а решимость загнанного в угол зверя. — Она ведь не просто к твоему компьютеру полезла. Она всегда так. Полный и тотальный контроль. Любой ценой.
Он потянулся к папке, медленно расстегнул завязки. Внутри лежали не распечатки, а старые, потрепанные блокноты, несколько флешек и пачка желтых от времени бухгалтерских бумаг.
— Пятнадцать лет назад она была главбухом на «Прогрессе». Завод еще работал. И перед тем, как ее... попросили уйти, она провела одну операцию. Вывела со счетов предприятия крупную сумму. Очень крупную. — Он говорил ровно, без эмоций, словно читал доклад. — Деньги лежат на счете в одном банке, о котором тут и не слышали. На подставную фирму. Офшор.
Рита замерла. Она ожидала всего чего угодно — новых скандалов, жалоб, истерик. Но не этого. Не финансового детектива из прошлого века.
— Почему вы... молчали все эти годы?
— Боялся, — откровенно признался Сергей. — Боялся ее. Боялся тюрьмы. Боялся, что Мишу втянут. Она построила всю нашу жизнь как бухгалтерскую книгу: каждый шаг учтен, каждая копейка на счету. А тут... целое состояние. Не ее. Чужие деньги. Я думал, пронесет. А теперь... Теперь я вижу, что ты ее не боишься. И это... это шанс.
Он отодвинул папку к ней.
— Здесь все. Все доказательства. Проводки, копии документов, номера счетов. Все, что она так тщательно прятала.
Рита смотрела на папку, как на гранату с выдернутой чекой. Она чувствовала, как пол уходит из-под ног. Это была уже не ее война. Это была чужая, грязная, пятнадцатилетняя история, которую ей подкидывали как оружие.
— Вы предлагаете мне уничтожить вашу жену, мать вашего сына? — спросила она, и голос ее прозвучал хрипло.
— Я предлагаю тебе защитить себя. Окончательно. И помочь мне получить то, что мне причитается. — В его глазах вспыхнул огонек жадности. Не алчной, а отчаянной. Жадности уставшего человека, который увидел последний билет на свободу. — Деньги там немалые. Половина — твоя. Гарантия твоего будущего. Той финансовой независимости, за которую ты так борешься.
Он встал. Разговор был окончен.
— Подумай. Но недолго. Она уже что-то замышляет. Чувствую.
Он ушел, оставив папку на столе. Рита сидела и смотрела на нее. Эта серая картонная обложка вдруг стала тяжелее свинца. Взять ее — значит перейти грань. Стать не жертвой, не защитницей, а... палачом? Соучастницей? Мстительницей?
Она потянулась к папке, потом резко одернула руку. В голове зазвучал голос подруги Марины: «Рит, ты чего? Это же золотая жила! Да она тебя с Мишей на улицу вышвырнуть готова!» И голос матери: «Доченька, не связывайся с грязными деньгами. Грех.»
Она открыла верхний блокнот. Бухгалтерские проводки. Даты, суммы. Суммы с пятью нулями. В долларах. У нее перехватило дыхание. Это был не просто «капитал для старта». Это была жизнь, которую она могла бы построить. Свой бизнес. Своя квартира. Свобода. Та самая, за которую она так цеплялась.
Вечером вернулся Миша. Он был мрачнее тучи.
— Мама в больнице, — бросил он, не снимая куртку. — Давление подскочило. Говорит, из-за стресса. Из-за тебя.
Он ждал ответа. Извинений? Сожалений?
Рита молча смотрела на него. И в этот момент она все поняла. Поняла, что Людмила Петровна не сдается. Она перешла к психологической атаке, используя сына как таран. И Миша... Миша вел себя как марионетка.
— Я с тобой разговариваю! — он повысил голос. — Твои выходки маму в могилу сведут!
— А ее выходки? — тихо спросила Рита. — Ее попытка украсть мои деньги? Ее шпионаж? Это — нормально?
— Она же мать! Она заботится! — взорвался он. — А ты... ты с отцом против нас строишь козни! Он тут был, я от соседа слышал! Что вы там опять против мамы замышляете?!
Вот оно. Правда вылезла наружу. Сергея Владимировича видели. Цепочка пошла.
Рита встала. Она подошла к столу, взяла в руки папку. Она чувствовала ее вес. Вес выбора. Вес власти.
— Я ничего не замышляю против твоей мамы, Миша, — сказала она ледяным тоном. — Она все сделала сама. Много лет назад. И сейчас ей, возможно, придется за это ответить.
Она посмотрела на его растерянное, испуганное лицо. Лицо мальчика, который так и не стал мужчиной.
— И нет, — добавила она, поворачиваясь к нему спиной и унося папку в свою комнату. — Это не про вас. Это — про нее. Научись, наконец, видеть разницу.
Дверь в ее кабинет закрылась. На этот раз — на ключ.
***
Тишина в квартире стала иной. Раньше — натянутая, как струна, готовая сорваться в скандал. Теперь же — густая, властная, как покой в центре урагана. Рита дышала этой тишиной, вынашивая в ней свой план. Месть? Слишком мелко. Бегство? Слишком просто. Ей нужно было нечто большее. Перерождение.
Она позвонила Сергею Владимировичу и пригласила его в тихий коворкинг в центре города, подальше от ушей Людмилы Петровны.
— Я не сдам вас с головой, — начала она, глядя на его напряженное лицо. — И не отдам эти деньги государству. У меня другая идея. Мы легализуем их. Часть. И сделаем вас богатым человеком.
Он смотрел на нее, не понимая.
— Как?
— Вы становитесь IT-предпринимателем. Гением-самоучкой, который на пенсии создал революционный продукт. — Она открыла ноутбук и показала ему чертежи сложной системы аналитики, над которой когда-то думала сама. — Это — ваше. Вернее, будет вашим. Я все организую. Деньги пойдут через офшоры как инвестиции в ваш стартап. Легальные, чистые. Мы найдем подставных исполнителей, откроем счета. Вы — лицо. Я — мозг.
— А Люда? — спросил он хрипло.
— Люда останется с тем, что заслужила. Со своей пенсией и своей паранойей. Вы уйдете от нее. Не в нищету. А в новую жизнь. В ту самую квартиру, о которой вы молчали тридцать лет.
В его глазах вспыхнула искра. Не жадности. Надежды. Последней, отчаянной надежды утопающего.
— Я — неуч. Я в этом ничего не понимаю.
— А кто понимает? Стив Джобс? Он собирал устройства в гараже. Вы — соберете команду. Виртуальную. Мою команду. Ваше дело — кивать на встречах с «инвесторами» и носить дорогие рубашки.
Он медленно кивнул. Согласие.
***
Процесс занял три месяца. Три месяца, в течение которых Рита была холодна и непроницаема с Мишей. Она не поддавалась на его попытки поговорить, не реагировала на упреки. Она просто работала. Днем — над своими проектами. Ночью — над их с Сергеем общим будущим.
Их «стартап» «С.В. Аналитика» был запущен с оглушительным, оплаченным пиаром. Скромный пенсионер, вложивший свои «сбережения» в гениальную идею. История была обречена на успех. Первый раунд «инвестиций» прошел идеально. Деньги, пройдя через несколько степеней очистки, вернулись уже легальными.
Кульминация наступила вечером, когда Сергей Владимирович, в новом костюме, с чемоданом, просто сказал Людмиле Петровне:
— Я ухожу. Все.
Она не верила. Кричала, что он сошел с ума, что его обманули. Пока он не показал ей ключи от элитной квартиры и выписку со своего нового счета. Сумма с шестью нулями.
— Как?! — ее голос сорвался на шепот. — Откуда?!
— Я — предприниматель, Люда, — ответил он с той самой усталой улыбкой, что сводила ее с ума. — Оказывается, был им всегда. Просто не знал.
Он ушел. Хлопок дверью прозвучал для нее как выстрел.
***
Миша пришел к Рите с глазами, полными непонимания. Его мир — мир, где мама была столпом, а отец — тенью, — рухнул за один день.
— Что происходит, Рита? — он сел на стул, будто у него подкосились ноги. — Папа... он какой-то другой. Богатый. Ушел от мамы. Она в истерике. Говорит, это ты во всем виновата.
Рита стояла у окна, глядя на ночной город. Ее город. Ее будущее.
— Я ни в чем не виновата, Миша. Твой отец нашел в себе силы. А твоя мама — пожинает то, что сеяла. Всю жизнь.
— А мы? — в его голосе была детская растерянность. — Что будет с нами?
Она медленно повернулась к нему. Не враг. Не любовь. Просто... факт.
— Ты можешь остаться. Но это будет уже моя жизнь. Мои правила. Ты — не хозяин. Ты — не глава семьи. Ты — часть моего пространства. На моих условиях. — Она сделала паузу, давая словам врезаться в самое сердце. — И твоя мама сюда больше не приходит. Никогда. Ее ноги здесь не будет. Ни под каким предлогом. Это — мой дом.
Он смотрел на нее, и в его глазах шла борьба. Обида, страх... и странное, новое для него чувство — уважение, смешанное со страхом. Страхом перед этой новой, холодной, непобедимой Ритой.
Он опустил голову.
— Хорошо.
Это было не поражение. Это была капитуляция. Полная и безоговорочная.
***
Прошло полгода. Рита сидела в своем кабинете в просторной квартире, которую купила на свои, уже вполне легальные, доходы от их с Сергеем Владимировичем бизнеса. Стартап вышел на самоокупаемость. Он жил в своем пентхаусе, наслаждался тишиной и иногда звонил ей, чтобы обсудить «дела» — их странная дружба, рожденная из общего врага, стала для обоих опорой.
Однажды вечером она получила сообщение с анонимного номера. Просто ссылка. Она перешла по ней. Это была группа в соцсети, где местные жители обсуждали новую «скандальную» соседку — Людмилу Петровну. Она снимала комнату в старом доме, везде писала жалобы, пыталась судиться с бывшим мужем, но тот был теперь слишком хорошо защищен. Ее жизнь превратилась в вязкое, унизительное болото. Ее империя контроля рухнула, оставив после себя лишь ядовитую лужу.
Рита закрыла вкладку. Никакой радости. Никакой жалости. Просто... факт.
Она подошла к панорамному окну. Внизу раскинулся город, сверкающий огнями возможностей. Ее город. Она выиграла, даже не нанеся главного удара. Она просто... переписала реальность. Создала свою. С деньгами, с властью, с тишиной.
И ведь все, что для этого нужно, — не бояться однажды взять в руки не чужую зарплату, а свое будущее. И переписать его. С нуля.