- Кормишь мужа хуже некуда, Ирина! - голос Веры Петровны дрожал от праведного гнева. - Макароны с кетчупом ты называешь ужином? Мой сын после работы должен есть нормальную еду! И твоя задача как жены - ему это питание обеспечить!
- Вера Петровна, - мне хотелось стукнуть ее чем-то тяжелым, - ваш сын, между прочим, обожает пасту аррабиата. Это итальянское блюдо, если вы не в курсе.
- Итальянское! - ее так перекосило от этого слова, что она всплеснула руками, и ее вязание, бесконечный шарф неопределенного цвета, взлетело с колен. - В мое время мужчин кормили котлетами, а не этими вашими... аррабиатами!
Так началась очередная серия нашего бесконечного сериала под условным названием «Разные хозяйки на одной кухне». Я смотрела, как моя свекровь, маленькая, сухонькая, но удивительно энергичная женщина, воинственно размахивает спицами, и думала, господи, за что мне это?
Несколько месяцев назад Вера Петровна продала свой дом в деревне и переехала к нам.
- Временно, конечно, - сказал Андрей, мой муж, избегая смотреть мне в глаза. - Пока не найдем ей квартиру поближе.
Временное, как известно, самое постоянное явление в нашей жизни. И Вера Петровна задержалась у нас, похоже, навсегда.
Первую неделю мы кружили, как боксеры на ринге перед схваткой. Я демонстративно готовила салат из рукколы с пармезаном, она так же демонстративно жарила блины «как Андрюшеньке нравилось в детстве». Я включала джаз, она - «Радио Шансон».
Я расставляла свои корейские кремы в ванной, она водрузила туда банки с какими-то мазями собственного изготовления, пахнущими, как вся деревенская аптека разом.
Андрей, мой умный, решительный мужчина, топ-менеджер, дома превращался в растерянного мальчика.
- Мам, Ира права, не стоит перестирывать все белье руками, есть же стиральная машина, - робко начинал он.
- Андрюшенька, я лучше знаю, как стирать! - отрезала Вера Петровна, и мой муж сдувался, как проколотый воздушный шарик, и покорно нес матери свои рубашки.
Потом Вера Петровна долго грохотала тазом в ванной (нашла же где-то железный таз в наше время!) и ворчала, что она единственная, кто тут порядком занимается...
К концу первого месяца я поймала себя на том, что прячусь в собственной спальне с ноутбуком, делая вид, что работаю над срочным проектом. На самом деле я просто листала ленту в соцсетях и мечтала о тех временах, когда могла спокойно выйти на кухню в халате и с немытой головой. Вера Петровна требовала, чтобы я даже к завтраку одевалась, будто иду на свидание.
Но и в спальне мне спрятаться не всегда удавалось...
- А что это у тебя тут? - Вера Петровна материализовалась в дверях с подносом, на нем дымилась тарелка щей и гора пирожков. - Небось, опять голодная сидишь. Ешь давай, а то исхудала вся. Мужчины таких тощих не любят.
Я смотрела на пирожки, румяные, пухлые, наверняка вкусные, и чувствовала, как во мне борются раздражение и неожиданная благодарность. Это было самое мучительное в нашем противостоянии, Вера Петровна не была злой. Она была... другой.
Из другого мира, где женщина должна быть прежде всего хозяйкой, где карьера - блажь.
- Спасибо, - выдавила я, откусывая пирожок.
С капустой и яйцом, божественно вкусный, черт бы его побрал!
- То-то же. Надо было готовить учиться, а не тратить время на ерунду, - наставительно произнесла Вера Петровна, и моя благодарность тут же улетучилась.
Нет, все же она невыносима.
***
Апогеем стал день рождения Андрея. Я заказала суши в его любимом ресторане, купила виски, который он выбирал по отзывам полгода, пригласила наших друзей. Вера Петровна молча наблюдала за приготовлениями, а потом, когда гости уже собрались, вынесла на стол огромное блюдо с холодцом.
- Настоящий холодец! - провозгласила она. - Не то что ваши сырые рыбки. Андрюшенька его с детства обожает!
Друзья переглянулись. Андрей покраснел. Я почувствовала, что сейчас взорвусь.
- Вера Петровна, - начала я ледяным тоном, - может быть, достаточно решать за взрослого мужчину, что он обожает?
- А может быть, - она повернулась ко мне, и в ее выцветших голубых глазах блеснул боевой огонек, - некоторым стоит научиться заботиться о муже, а не только о карьере думать?
Гости замерли. Андрей открыл рот, но я уже неслась, как машина на полной скорости:
- Знаете что? Мне надоело, что вы критикуете каждый мой шаг! Что превращаете мой дом в филиал вашей деревни! Что делаете из моего мужа безвольного...
- Ирина! - Андрей наконец обрел голос. - Хватит, не забывай, что с моей мамой говоришь!
- А ты со своей женой, и что дальше! - выкрикнула я.
Вечер был безнадежно испорчен. Гости разошлись раньше времени, бормоча невнятные извинения. Вера Петровна заперлась в комнате для гостей (теперь уже ее комнате). Андрей ушел «прогуляться» и вернулся за полночь.
Следующие недели мы жили как в пороховой бочке. Я б даже вздохнула облегченно, но и в молчании свекровь была невыносима...
Вера Петровна демонстративно молчала, готовила только для сына, а со мной разговаривала исключительно через него:
- Андрюша, передай своей жене, что я постирала ее блузку. Руками. Потому что на ярлычке написано: нужна деликатная стирка. Нет-нет, благодарность мне не нужна, я ж тут просто служанка.
Я погрузилась в работу, брала сверхурочные проекты, возвращалась поздно. Дом перестал быть домом, он стал полем битвы, где я всегда проигрывала, потому что у противника было секретное оружие, безусловная любовь моего мужа.
А потом случилось то, что изменило все.
Я вернулась раньше обычного, клиент отменил встречу. Дома было подозрительно тихо. Обычно в это время Вера Петровна гремела кастрюлями или смотрела сериал про очередного следователя на полную громкость.
- Вера Петровна? - позвала я, снимая туфли.
Молчание было ответом.
Я прошла на кухню: пусто. Заглянула в комнату свекрови, постель застелена, телевизор выключен. Странная тревога шевельнулась в груди.
- Вера Петровна, вы дома?
И тут я услышала слабый стон из ванной. Дверь была приоткрыта. Я ворвалась внутрь и увидела свекровь на полу. Она полулежала у ванны, неестественно подвернув ногу, лицо было белым.
- Господи! Что случилось? - ахнула я.
- П-поскользнулась, - прошептала она. - Нога... больно...
Следующие минуты слились в какой-то бешеный калейдоскоп. Я вызвала скорую, притащила плед, подложила под голову подушку, пыталась остановить дрожь в руках. Вера Петровна то теряла сознание, то приходила в себя и бормотала что-то про суп на плите.
- К черту суп, - говорила я, держа ее за руку. - Все будет хорошо, держитесь.
В травмпункте выяснилось: перелом шейки бедра, требовалась опе рация. Я звонила Андрею, но он был на совещании с выключенным телефоном. В итоге именно я заполняла бумаги, бегала по этажам, договаривалась с хирургом.
Когда Веру Петровну увезли в операционную, я села на больничную кушетку и разрыдалась. Плакала долго, некрасиво, размазывая тушь, от страха, от усталости, от злости на себя, почему я не купила тот резиновый коврик для ванны, который видела в магазине? Почему не настояла, чтобы свекровь не пыталась залезать в ванну, пока никого нет дома?
Ведь уже был случай, когда она поскользнулась, но тогда отделалась испугом...
Операция прошла успешно. Следующие недели я жила по маршруту дом-больница-работа. Приносила Вере Петровне домашнюю еду, читала ей вслух детективы, помогала медсестрам. Андрей напряженно работал, помогать не мог, так и получилось, что я стала главной опорой для Веры Петровны...
Может, потому она и сказала однажды:
- Ирочка, прости меня. Я... Я думала, он выбрал неправильную жену. Городскую штучку. А ты... Ты другая, заботливая, такая милая... и сильная! Духом, я имею в виду. Не бросила меня...
- Я городская штучка, - улыбнулась я. - Но это не значит, что я не умею заботиться о близких. Просто делаю это по-своему.
Вера Петровна долго молчала.
- Знаешь, я ведь сама такой была, - сказала она наконец. - Молодой. Дерзкой. Моя свекровь меня тоже... не привечала сначала. Говорила, больно шустрая я, не ко двору. А потом... Потом жизнь научила. Что надо проще быть. Тише. И я думала, тебя учу добру. А выходит, сама стала такой же, как моя свекровь когда-то. Но я ведь не смогу по другому, так что придется тебе терпеть, - развела она руками🔔ЧИТАТЬ ЕЩЕ👇