Стук в дверь
Виктор разбирал коробки на балконе, когда раздался звонок. Он вытер руки о старые джинсы, недовольно покачал головой — в субботу с утра явились.
На пороге стояла женщина лет пятидесяти восьми. Строгое пальто, аккуратная причёска, напряжённое лицо. В руках она держала конверт.
— Виктор Петрович Соловьёв?
— Да, — он настороженно посмотрел на незнакомку. — Слушаю вас.
— Меня зовут Нина Васильевна Крылова. Можно войти? Мне нужно показать вам кое-что важное.
Виктор колебался, но что-то в её голосе заставило его отступить. Женщина прошла в квартиру, огляделась, задержала взгляд на фотографиях в рамках на стене.
— Ваша мама? — она кивнула на портрет пожилой женщины.
— Да. Она умерла два года назад.
— Знаю, — Нина села на стул, положила конверт на стол. — Я долго искала вас.
— Меня? Зачем?
Она молча достала из конверта старую фотографию. Потёртую, выцветшую, из восьмидесятых. Протянула Виктору.
Он взял снимок — и замер.
На фото стоял маленький мальчик лет четырех, в вязаной кофте и коротких штанишках. Он узнал себя сразу. Двор их старой хрущёвки, песочница, качели на заднем плане.
Но рядом с мальчиком стояла девочка постарше, лет шести. Худенькая, с двумя косичками, в ситцевом платье. Её рука лежала на плече мальчика — уверенно, по-взрослому, защищая.
Виктор никогда не видел эту девочку. Не помнил её.
— Кто это? — голос прозвучал глухо.
— Я, — Нина смотрела на него не отрываясь. — А мальчик — это вы. Мой младший брат.
Правда, которой не было
Виктор опустился на стул. Фотография дрожала в руках.
— Какой ещё брат? У меня никогда не было сестры. Я рос один.
— Вас так воспитали, — Нина сжала руки в замок. — Меня забрали, когда мне было шесть. Я смутно помню тот день. Помню, как вы плакали, как тянулись ко мне.
— Это бред, — Виктор встал, прошёлся по комнате. — Зачем вы пришли? Что вам нужно?
— Ничего не нужно, — она достала ещё одну фотографию. — Вот ваше свидетельство о рождении. Я нашла копию через архив. Смотрите — мать Соловьёва Валентина Петровна, отец Соловьёв Пётр Иванович. А вот моё свидетельство. Та же мать. Тот же отец. Я на три года старше вас.
Виктор взял документы. Читал, перечитывал. Всё совпадало. Имена, даты, адреса.
— Почему? — он смотрел на Нину, не понимая. — Почему они отдали вас?
— Потому что денег не было. Отец пил. Мама работала на двух работах, чтобы прокормить нас двоих. Она не справлялась. Тогда приехала тётя Света, сестра папы. Бездетная. Жила в Воронеже. Она предложила забрать меня. Временно, говорили. Пока встанете на ноги.
Иногда родители принимают решения, которые ломают детские сердца. Они думают, что делают лучше. Но дети запоминают эту боль на всю жизнь — даже те, кто остался, даже те, кто забыл.
— Но почему мне ничего не говорили? — Виктор сел обратно, потёр лицо ладонями. — Я же спрашивал. В детстве спрашивал: почему у всех есть братья и сёстры, а у меня нет? Мама всегда отвечала: так получилось, Витенька. Один ты у нас.
— Им было стыдно, — Нина посмотрела в окно. — Стыдно, что отдали старшую дочь. Проще было забыть, сделать вид, что меня не было. Тётя Света записала меня на свою фамилию, удочерила официально. Я стала Крылова. А вы остались Соловьёвым. Мама запретила тёте рассказывать мне правду. Но тётя не выдержала, перед смертью все-таки призналась. И тогда я решила найти вас.
Виктор молчал. В голове крутилась карусель мыслей. Он вспоминал мать. Добрую, заботливую, всегда готовую помочь. Она пекла пироги, провожала его в школу, переживала за экзамены. Она была хорошей матерью.
Но она лгала. Всю жизнь.
Пустые годы
Нина достала из сумки ещё несколько фотографий. Протянула Виктору.
— Это мои дети. Ваши племянники. Дмитрий и Анна. Им по тридцать. У Димы двое детей, у Ани — дочка. Ваши внучатые племянники. Они даже не знают, что у них есть дядя.
Виктор разглядывал снимки. Молодой парень с бородой, девушка в очках, трое малышей. Незнакомые лица. Но родная кровь.
— А у вас? — тихо спросила Нина. — Вы женаты? Дети есть?
— Был женат. Десять лет назад развелись. Детей нет. Работал инженером на заводе, сейчас подрабатываю консультантом иногда. Живу один.
— Значит, вы тоже один, — она горько улыбнулась. — Как и я. Я всю жизнь работала учителем в школе. Муж умер пять лет назад. Дети живут в других городах, видимся редко. И я думала: неужели мы с вами так и проживём остаток жизни порознь? Неужели мама забрала у нас не только детство, но и старость?
Виктор встал, подошёл к окну. На улице играли дети. Бегали, смеялись, толкали друг друга. Беззаботные. У них есть братья и сёстры. Они вместе.
А он прожил пятьдесят пять лет, думая, что у него нет никого.
Обретение
— Расскажите мне, — попросил он, не оборачиваясь. — Расскажите, какой я был. В детстве. Что мы делали вместе.
Нина встала рядом.
— Вы были смешной. Пухлый, с вечно растрёпанными волосами. Ходили за мной по пятам, всюду лезли. Я учила вас считать, складывала из палочек буквы. Вы запоминали быстро. А ещё вы боялись темноты. По ночам приходили ко мне в кровать, и я рассказывала вам сказки, пока не засыпали.
Голос её дрогнул.
— Когда меня забирали, вы висели на моей юбке и кричали: «Не уезжай, Нинка! Останься!» А я ничего не могла сделать. Меня просто посадили в машину и увезли. Последнее, что я видела — это как вы бежали по дороге за машиной. Потом мама схватила вас на руки и унесла обратно.
Виктор закрыл глаза. Где-то глубоко в памяти шевельнулось что-то. Смутное, неясное. Ощущение потери. Пустоты. Он всегда думал, что это просто детские страхи. Оказывается, это была боль расставания.
— Я помню ваше платье, — вдруг сказал он. — В красный горошек. И косички. Две косички с белыми бантами.
Нина всхлипнула, прижала руку к губам.
— Вы помните...
— Не знаю. Может, просто внушаю себе. Может, фотография подсказала. Но что-то есть. Что-то осталось.
Он повернулся к ней.
— А вы... вы хотите, чтобы мы были семьёй? Сейчас? После стольких лет?
— Я не знаю, — честно ответила Нина. — Мы чужие люди. У нас разные жизни, разные привычки. Может, мы не сойдёмся. Может, будем только мешать друг другу. Но я хочу попробовать. Хотя бы попробовать.
Семья — это не только те, с кем ты рос. Это те, кого ты готов впустить в свою жизнь. Даже после пятидесяти лет разлуки, даже через боль и ложь, даже тогда, когда проще остаться в одиночестве.
Виктор посмотрел на фотографию. На маленького мальчика и девочку с косичками. На руку на своём плече. Защищающую. Оберегающую. Сестринскую.
— У меня есть ещё фотографии, — сказала Нина. — Из моего детства. И ваши тоже есть — те, что тётя сохранила. Я привезла.
Она высыпала на стол ворох снимков. Виктор сел рядом, стал разглядывать. Вот они вдвоём на качелях. Вот он в её руках, совсем малыш. Вот они строят что-то из песка.
И вдруг он понял: мама любила их обоих. Просто не справилась. Жизнь оказалась сильнее.
— Вы на неё злитесь? — спросил он.
— Не знаю, — Нина покачала головой. — Злость какая-то пустая. Она уже два года как умерла. На кого злиться? Она сделала выбор. Неправильный, может быть. Но она же не со зла. Всем было тяжело. И мне, и вам, и ей. Все потеряли что-то важное. Только мы с вами можем это вернуть. Хоть частично.
Виктор встал, прошёлся по комнате. Остановился у полки с книгами. Достал старый семейный альбом. Протянул Нине.
— Вот мои фотографии. Школа, институт, свадьба, работа. Вся моя жизнь. Можете посмотреть. Если хотите.
Нина взяла альбом, открыла первую страницу. Улыбнулась сквозь слёзы.
— Какой вы серьёзный. На всех фото серьёзный. Ни разу не улыбаетесь.
— Не умею фотографироваться, — он пожал плечами.
— А на нашей детской фотографии — улыбаетесь. Смотрите.
Он посмотрел. И правда — маленький Витя смеялся во весь рот. Счастливый. Беззаботный.
— Я научу вас снова улыбаться, — пообещала Нина. — У меня хорошо получается. Дети говорят, я слишком весёлая для своего возраста.
Виктор неожиданно для себя рассмеялся.
— Ладно. Договорились. Но сначала вы расскажете мне все истории из нашего детства. Все, что помните. Я хочу вернуть эти воспоминания.
— Расскажу. И покажу город, где выросла. И познакомлю с детьми. И с внуками. У нас теперь времени — на всю оставшуюся жизнь.
Она протянула руку. Виктор пожал её. Потом, помедлив секунду, обнял. Неловко, по-мужски коротко.
Нина прижалась к его плечу, всхлипнула.
— Я так долго искала вас...
— Нашли, — он гладил её по спине, как когда-то в детстве она, наверное, гладила его. — Теперь никуда не денусь. Я же ваш младший брат. А младшие братья всегда слушаются старших сестёр.
Она рассмеялась сквозь слёзы.
За окном светило весеннее солнце. В квартире пахло чаем и старыми фотографиями. На столе лежал снимок — девочка с косичками и мальчик в вязаной кофте. Её рука на его плече.
Прошло пятьдесят лет.
Но эта рука снова нашла его плечо.
И теперь уже никогда не отпустит.
Бывает ли в вашей семье что-то, о чём не принято говорить? Как вы относитесь к семейным тайнам? Поделитесь в комментариях.
Если вам понравилось — ставьте лайк и поделитесь в соцсетях с помощью стрелки. С уважением, @Алекс Котов.