Первую неделю после отъезда дяди Миши я спала с включенным ночником. Просыпалась от каждого шороха, вслушивалась в тишину коридора. Но там никого не было.
— Наташ, он же уехал, — говорил Лёша. — Успокойся.
— Не могу. Мне всё ещё кажется, что он стоит за дверью.
— Это пройдёт. Просто время нужно.
Но не прошло.
Через десять дней я заметила странное. Работала за компьютером, как обычно, когда почувствовала — кто-то смотрит. Резко обернулась к окну.
Никого.
Я встала, подошла ближе. Мы жили на третьем этаже. Напротив — пустырь и старые гаражи. Никаких окон, из которых можно было бы увидеть нашу квартиру.
— Ты чего так нервничаешь? — спросил Лёша вечером.
— Мне показалось, кто-то смотрит в окно.
— С третьего этажа? Наташ, это паранойя.
Может, и паранойя. Но ощущение не уходило.
***
На следующий день я вышла из дома днем. Нужно было в магазин. Спускаюсь по лестнице — и замираю.
На площадке второго этажа стоял Михаил.
Просто стоял. Смотрел в окно. Не шевелился.
— Дядя Миш? Что вы здесь делаете?
Он медленно повернулся. Лицо бледное, глаза какие-то пустые.
— Наташа. Привет.
— Вы зачем здесь?
— Я... проходил мимо.
— Мимо? В нашем подъезде? На второй этаж специально зашли?
— Я просто... хотел посмотреть. Как вы.
У меня по спине мурашки побежали.
— Дядя Миша, вы же уехали. Папа сказал, что вас устроил в другое место.
— Да, устроил. В общежитие на окраине.
— Тогда зачем вы здесь?
Он молчал. Просто смотрел на меня. Долго. Так что я почувствовала, как начинаю задыхаться.
— Дядь Миш, вам нельзя сюда приходить. Пожалуйста, уходите.
— Но почему? Я же ничего плохого не делаю. Просто стою.
— Это... это неправильно. Вы меня пугаете.
— Я не хочу тебя пугать, Наташенька. Я просто... скучаю. По вам. По квартире. Там, в общежитии, так одиноко.
— Дядя Миш...
— Можно мне хотя бы иногда приходить? Просто посидеть на лестнице? Я не буду мешать.
— Нет! — я почти закричала. — Нельзя! Уходите! Прямо сейчас!
Он вздрогнул. На лице мелькнула обида. Потом он кивнул и медленно поплелся вниз. Я стояла, прижавшись спиной к стене, вся дрожала. Еле достала телефон из кармана и набрала папин номер дрожащими пальцами.
— Пап, он приходил! Стоял в нашем подъезде!
— Кто?
— Дядя Миша! Только что! На втором этаже просто стоял и смотрел!
Отец тяжело вздохнул.
— Наташа, я поговорю с ним.
— Поговорить мало! Он ненормальный! Мне страшно!
— Хорошо, хорошо. Я разберусь.
***
Вечером отец приехал к нам.
— Я был у Миши. В общежитии. Поговорили.
— И?
— Он обещал больше не приходить.
— Пап, он уже обещал! И всё равно пришёл!
— Наташа, он не опасен. Просто... одинок. Ему не хватает общения.
— Не хватает общения?! — я не поверила своим ушам. — Папа, он стоял ночами у моей спальни! Теперь караулит в подъезде! Это нормальное общение?!
— Нет, конечно. Но он не сделал ничего плохого. Не тронул тебя.
— Пока не тронул!
— Наташ, не сгущай краски. Миша не агрессивный. Я его знаю всю жизнь.
— Ты сам говорил, что он лежал в психбольнице! Что следил за соседкой!
Отец потер лицо руками.
— Слушай. Я попрошу его держаться подальше. Если ещё раз появится — я вызову врачей. Договорились?
— Хорошо.
Но мне не было спокойнее.
Три дня было тихо. Я начала успокаиваться. Может, правда больше не придёт.
На четвертый день я вернулась с работы вечером. Поднималась в лифте. Двери открылись на третьем этаже.
И я увидела его.
Дядя Миша сидел прямо у двери нашей квартиры. На полу. Прислонившись спиной к стене.
— Дядя Миш! — я выскочила из лифта.
Он поднял голову. Глаза красные, будто плакал.
— Наташа... Прости.
— Что вы делаете?! Я же просила не приходить!
— Я знаю. Но я не могу. Мне так плохо одному, Наташенька.
— Вам нужно уйти! Сейчас же!
— Пожалуйста, можно мне просто посидеть? Пять минут. Я потом уйду.
— Нет! Уходите немедленно, или я вызову полицию!
Он медленно встал. Посмотрел на меня так грустно, что на мгновение мне стало его жаль.
— Ты хорошая, Наташенька. Добрая. Жаль, что не понимаешь меня.
— Я понимаю, что вы меня преследуете! Это неправильно!
— Я не преследую. Я просто... хочу быть рядом.
— Рядом с чужим человеком, который вас об этом не просит?
Он молчал. Потом развернулся и медленно пошёл к лестнице. Я смотрела ему вслед, сжимая телефон в руке.
Когда он скрылся за углом, я открыла дверь и влетела в квартиру.
— Лёша!
— Что случилось? — муж вышел из комнаты.
— Он снова был! Сидел у двери!
Лёша нахмурился.
— Всё. Хватит. Я звоню в полицию.
— Подожди. Давай сначала отцу позвоним. Может, он как-то...
— Наташ, твой отец уже два раза с ним разговаривал! Не помогает!
— Пожалуйста. Последний раз. Если не поможет — тогда полиция.
Лёша неохотно согласился.
Отец приехал через час. Злой.
— Миша совсем обнаглел! Я ему что, по-английски говорю?!
— Пап, что будем делать?
— Сейчас поеду к нему. И больше никаких уговоров. Скажу прямо — если ещё раз появится, я сам в психушку его сдам.
Он уехал. Мы с Лёшей остались ждать.
Отец вернулся поздно вечером. Лицо мрачное.
— Ну что? — спросила я.
— Разговаривал. Серьезно разговаривал. Он обещал. Сказал, что понял.
— Верить ему?
— Не знаю, Наташа. Честно не знаю.
***
Неделя прошла спокойно. Потом ещё одна. Я начала выдыхать.
— Кажется, дошло до него наконец, — сказала я Лёше.
— Будем надеяться.
Но на третьей неделе произошло страшное.
Я проснулась ночью от странного звука. Скрип. Знакомый, кошмарный скрип половиц в коридоре.
Сердце бешено забилось. Я повернулась к Лёше — он спал.
— Лёш, — прошептала я. — Лёш, проснись.
Он не просыпался. Я потрясла его за плечо.
— Лёша!
— М-м-м... что?
— Там кто-то есть. В коридоре.
Он приподнялся на локте, прислушался.
Скрип. Отчетливый.
— Черт, — Лёша соскочил с кровати. — Сиди здесь, не выходи. Он схватил толстенную книгу со стула — больше ничего под руку не попалось — и тихонько приоткрыл дверь нашей спальни.
Я слышала, как он включил свет в коридоре.
— Стой! Кто здесь?!
Тишина. Потом звук быстрых шагов. Хлопок входной двери.
Лёша выбежал в коридор. Я за ним.
Входная дверь была приоткрыта. Замок цел.
— Он открыл ключом, — побледнел Лёша. — У него ключ от нашей квартиры.
Меня затошнило.
— Откуда?
— Он же здесь жил! Наверное, сделал копию!
— Боже... Он заходил, пока мы спали?
Мы посмотрели друг на друга. И одновременно бросились проверять квартиру.
В моей бывшей мастерской, где он жил, на полу лежала фотография. Наша с Лёшей свадебная. Я была на ней обведена красной ручкой.
— Всё, — сказал Лёша. — Звоню в полицию. Сейчас же.
***
Полиция приехала через двадцать минут. Два участковых. Я, дрожа, рассказывала всё — про ночные бдения у двери, про появления в подъезде, про сегодняшний ночной визит.
— У вас есть доказательства? — спросил старший.
— Вот фотография. Он её оставил. Видите — я обведена.
— Это не доказательство взлома. Он мог оставить её, когда жил у вас.
— Но он же зашёл ночью! У него ключ!
— Вы его видели?
— Нет, но...
— Тогда мы не можем подтвердить, что это именно он.
— Кто же ещё?! — я чуть не плакала.
— Мы съездим к нему, поговорим. Предупредим официально. Но пока нет состава преступления, мы не можем арестовать.
Они уехали. А я села на пол и разрыдалась.
— Лён, завтра же меняем замок, — сказал Лёша. — И я беру отгул. Пойду с тобой к адвокату. Будем оформлять запретительный ордер.
***
Утром позвонил отец.
— Наташа, полиция у Миши была.
— И что?
— Он отрицает. Говорит, что не приходил.
— Врёт!
— Я знаю. Наташа, я больше не могу. Я устал его защищать. Делай что хочешь. Подавай заявление, запрет, что угодно.
— Спасибо, пап.
Я положила трубку и посмотрела на Лёшу.
— Поехали к адвокату.
Адвокат был молодой, но толковый.
— Собирайте все доказательства. Свидетели, кто видел его в подъезде. Камеры — на лестничной клетке есть?
— Нет. Дом старый.
— Плохо. Тогда записывайте каждый случай с датой и временем. Если появится снова — сразу звоните в полицию. Несколько вызовов — и можно будет добиться запрета на приближение.
— А пока?
— Пока — меняйте замки, будьте осторожны.
Мы поменяли замок в тот же день. Поставили дверной глазок с камерой. Я установила приложение на телефон — теперь видела, кто стоит у двери.
Две недели было тихо.
Я уже начала надеяться, что полицейское предупреждение подействовало.
А потом в приложении пришло уведомление. Движение у двери.
Я открыла картинку с камеры.
Дядя Миша стоял прямо перед дверью. Смотрел в глазок. Прямо в камеру.
Улыбался.
Я закричала.
Полиция приехала через пятнадцать минут. Но его уже не было.
— Вот, смотрите! — я показала запись. — Это он! Стоял пять минут назад!
— Хорошо. Теперь у нас есть доказательство. Оформляйте официальное заявление о преследовании.
Я написала заявление. Подробно, с датами, с описанием всех случаев.
Через три дня нам позвонили из полиции.
— Мы забрали Михаила Сергеевича на беседу. Он признался, что действительно приходил. Мы оформили официальное предупреждение и направление на принудительное психиатрическое освидетельствование.
— То есть его заберут?
— Если экспертиза подтвердит, что он опасен — да, отправят на лечение.
— Спасибо.
Я положила трубку и выдохнула впервые за месяц.
***
Прошло полгода.
Дядю Мишу определили на лечение в психиатрическую больницу. Там ему диагностировали обострение обсессивно-компульсивного расстройства с элементами преследования.
Отец ездил к нему раз в месяц. Говорил, что брату стало лучше. Что он принимает таблетки, ходит на терапию.
— Он просил передать, что извиняется, — сказал отец.
— Хорошо, — кивнула я.
— Ты... не злишься на него?
— Я злюсь на ситуацию. На то, что так вышло. Но я понимаю — он болен. Он не виноват.
— Спасибо, что понимаешь.
Я не знаю, когда выпустят дядю Мишу оттуда. Не знаю, сможет ли он потом жить как обычный человек, работать, снимать квартиру где-то подальше от нас.
Но я знаю одно — я больше никогда не соглашусь приютить кого-то "на недельку". Потому что доброта должна быть с умом.
Даже если речь идет о семье.
Друзья, если вам понравился рассказ, подписывайтесь на мой канал, не забывайте ставить лайки и делитесь своим мнением в комментариях !
Для тех кому удобно читать рассказы с ТГ, я начинаю вести и его тоже❤️ Можете подписаться и читать каждый день:
https://t.me/maria_less