― Отказываешься помогать моей маме? ― Лина скрестила руки на груди и сузила глаза. ― И куда тебе деньги понадобились?
Егор молча смотрел на жену. Он не придумал ответ заранее и сейчас только понял, какую ошибку совершил. Лина смотрела пристально, словно читала его мысли. По спине Егора пробежали мурашки, он прекрасно понимал, что скандала не избежать. Сделал глубокий вдох…
― Почему мне-то сразу? Нам, Лина. Нам. К тому же я тебе говорил, что новую машину хочу, хотел откладывать на отпуск…
― А я тебя просила об отпуске? Я тебе сто раз говорила: моя мама ― тяжело больной человек, ей нужно помогать! Нужно каждый месяц платить, причем немаленькую сумму! С ее пенсией это просто невозможно! ― Лина сорванно вздохнула, словно вот-вот расплачется.
― Я все узнал, ― Егор растянул губы в улыбке, тут он постарался. ― Лечиться можно и бесплатно, по полису. Те же препараты, все то же самое.
Лина была готова кричать, но аргументы у нее закончились. Она скривила лицо, пытаясь выдавить из себя улыбку, и тут же засобиралась.
― К маме, ― проворчала она мужу. ― Надо ее предупредить, что любимый зять не будет больше давать ни копейки.
Лина выскочила из дома, словно ошпаренная. Весь ее план рушился. Можно было, конечно, немного посопротивляться… Но такого решительного и непоколебимого мужа она видела впервые. Он все продумал заранее, даже узнал…
― Мама, ― Лина ворвалась, словно ураган, в маленькую квартиру пожилой матери и начала кричать с порога. ― Моя семейная жизнь рушится, и, ― она больше угрожала, чем просила, ― если ты мне не поможешь, то я… То я вернусь жить к тебе… Считать копейки и жить на маленькую пенсию…
― Даже так, ― голос мамы, Валентины Петровны, звучал спокойно. ― И что же у тебя такое случилось?
Мама скрестила руки на груди, а Лина даже не обратила внимания. Она стянула сапоги и прошла в комнату.
― Мама, ты должна мне помочь, ― повторила она. ― Нет, не так, ты обязана мне помочь!
― Ближе к сути, ― сухо ответила Валентина Петровна.
― Завтра с утра за тобой заедет Егор, будь готова, пожалуйста. Он повезет тебя к врачу, его какой-то знакомый, друг, точно не знаю. Этот врач тебя осмотрит, выдаст направления на анализы и оформит бумаги, которые помогут получать льготное лечение.
― Что получать? ― Валентина Петровна от удивления присела на диван. ― Какое еще лечение? Я на здоровье не жалуюсь.
― И не жалуйся, но при Егоре такого говорить не смей. Ты должна сказать, как устала, как тебе все надоело, как тяжело, ― Лина говорила сбивчиво, пытаясь объяснить, но получалось плохо. ― Сейчас все оформим, на будущее. Будут у тебя льготы, бесплатное лечение, препараты опять-таки.
― Какие препараты? Зачем они мне?
― На будущее, мама. Еще никто в здравом уме от бесплатного не отказывался.
Валентина Петровна внимательно посмотрела на дочь. Она видела, как та нервничает, но это показалось даже забавным.
― А если откажусь, тогда что?
― Тогда, мама, ― голос дочери стал злобным, ― я вернусь жить к тебе, и придется тебе меня терпеть.
― Вернешься? С чего бы это? Линочка, я тебе напомню: три года назад ты заставила меня выкупить твою долю в квартире. Так что права проживать здесь у тебя нет.
― Ой, да ладно, что такого-то? Мне нужны были деньги, у тебя они были. Другого способа выпросить их у тебя я не нашла. Но кто вообще старое вспоминает? Я тебе столько добра сделала за все время…
― Ты? ― Валентина Петровна засмеялась. ― Ты мне вообще ничего не сделала. Твой муж ― да, хороший человек. И подарки хорошие дарил, и отдых мне оплатил. Я удивляюсь, почему он до сих пор тебя терпит.
Лина сделала глубокий вдох. Они с мамой давно перестали быть родными людьми. Лина мечтала о роскошной жизни, дорогих вещах. Мама же считала, что это ни к чему, нужно жить по средствам. На этом фоне постоянно происходили конфликты.
― Лина, надо учиться, чтобы потом найти нормальную работу! ― настаивала Валентина Петровна.
― Зачем? Я замуж выйду, мужик должен работать.
― А ты ему что дашь? Думаешь, на одной смазливой мордашке далеко можно уехать?
― А вот и посмотрим!
Колледж закончила на тройки (и то большую часть преподаватели поставили из жалости), дальше учиться не пошла. От работы отказалась, хоть мама и старалась куда-нибудь пристроить.
Когда Лина познакомилась с Егором, Валентина Петровна выдохнула. Наконец-то дочь успокоится. Пусть муж воспитывает.
Егор был старше жены на пять лет, работал в крупной компании, имел в собственности квартиру в центре города, хорошую зарплату, но к жене-домохозяйке относился негативно.
― Женщина должна работать! ― говорил он. ― Иначе превратишься в домашнюю клушу!
Лина ала на подобные высказывания отмалчивалась. Егор не отступал, стал предлагать варианты по трудоустройству. И тогда-то Лина и придумала гениальный, как ей казалось, план.
― Я не могу работать, надо с мамой всех специалистов проходить.
― Что случилось? ― своих родителей у Егора уже не было, и он был готов заботиться о теще.
― Ей никак диагноз поставить не могут. Только гоняют ее, выписывают огромный список лекарств, надо и в аптеку, и в больницу, и очередь знать, и на анализы отвести.
― Странно, твоя мама ничего не говорила… Я ей сейчас позвоню, все выясню.
― Не надо! Не надо, пожалуйста, маме не хочется тебя обременять. Она просила ничего не рассказывать.
Егор не стал звонить, уважал решение взрослой женщины. Но при этом стал активно помогать: то путевку купит на море в санаторий, то продуктов закажет на месяц вперед. В общем, заботился как только мог. Тогда-то и пришла Лине в голову идея…
― Представляешь, предложили вакансию с хорошим окладом. Но маму бросить не могу… Так жалко… ― как-то вечером проговорила она.
― А в чем проблема? Давай твоей маме оплатим лечение в платной клинике.
― Нет, нет, ты же знаешь, она не хочет принимать от тебя денег, тем более такие большие.
― Скажешь, что это с твоей зарплаты, и я ничего не знаю.
Так и решили. Егор каждый месяц переводил жене деньги «на лечение тещи». Лина уходила с утра якобы на работу и приходила, когда мужа уже не было дома. Деньги «на маму» она спокойно тратила на себя. И все были счастливы. Пока Егор не решил прикрыть финансирование и помочь с оформлением необходимых бумаг…
* * *
Валентина Петровна смотрела на дочь сверху вниз.
― Допрыгалась. Так и знала, что так произойдет рано или поздно.
― Ты должна быть на моей стороне! ― чуть не кричала Лина. ― Тебе нужно всего-то уделить пару часов и съездить с Егором!
― Я врать никому не собираюсь и тебе не советую. Признайся мужу, пока не поздно.
― Значит, не поможешь? ― Лина скрестила руки на груди. ― Единственной дочери откажешь?
― Единственная дочь давно меня ни во что не ставит. Живи своим умом, меня не трогай.
* * *
Лина вернулась домой поздно. Тихо открыла дверь и присела на пуфик в прихожей, стягивая сапоги. В голове роились мысли: как оправдаться перед мужем, извиняться или молить о прощении? А может, лучше сразу собрать вещи и гордо уйти, чтобы ему стало стыдно?
Она еще не решила, когда из гостиной донеслись тихие голоса. Лина нахмурилась и на цыпочках прошла по коридору.
На их диване сидела незнакомая женщина, а рядом с Егором ― маленькая девочка с двумя русыми косичками, которая увлеченно показывала ему что-то в книжке с картинками.
― А это что здесь происходит? ― ледяным тоном спросила Лина, проходя в комнату.
Егор поднял голову, девочка прижалась к нему.
― Папа, а кто эта тетя?..
Слово «папа» ударило Лину наотмашь.
― Папа?! ― взвизгнула она, мгновенно выбрав тактику нападения. ― Егор, я требую объяснений! Кого ты привел в наш дом? Решил, что я все это буду терпеть?
Она ожидала чего угодно: оправданий, криков, мольбы. Но Егор медленно поднялся, положил руку на плечо девочки и спокойно сказал:
― Лина, познакомься, это Настя. У нас с ней когда-то были отношения, но не сложились. А это моя дочь Вика. Они какое-то время поживут у нас, места много, чуть позже сниму им квартиру. И да, сразу хочу тебя предупредить, что буду отдавать половину зарплаты на дочь.
― Ты поэтому отказал моей маме в помощи? ― скривила лицо жена. ― Из-за какой-то…
― Это моя дочь, выбирай выражения. Ничего страшного не случилось. Просто придется немного в деньгах ужаться. Коммуналку будем платить пополам, продукты тоже теперь пополам, как во всех нормальных семьях. Ты должна меня поддержать.
Лина ухмыльнулась, молча прошла в спальню, вытащила чемодан, покидала в него свои вещи и с высоко поднятой головой вышла из квартиры. Егор проводил жену взглядом, даже ничего не сказав на прощание.
― К чему этот спектакль? ― Настя нарушила молчание первой.
― Насть, ты меня знаешь сто лет, я готов простить все, даже измену… только не обман, ― с сожалением произнес Егор, присаживаясь на диван. ― Лина меня обманывала больше года, а я ей верил. И сегодня утром я дал ей шанс рассказать правду. Простил бы, не задумываясь. Даже смирился бы с тем, что она не работает.
― Но… теперь должно быть «но», ― постаралась улыбнуться Настя.
― Но она побежала к своей маме договариваться. Пришлось придумать этот спектакль с ребенком и бывшей. Спасибо, что помогли.
― А если бы она не ушла? Тогда нам пришлось бы жить с вами? ― рассмеялась Настя.
― Я ее слишком хорошо знаю. Думаешь, она ушла из-за ребенка? Как бы не так, она ушла из-за денег…
Егор тяжело вздохнул и потер переносицу. Не повезло ему с женой.
Автор: Анна Су
---
---
Никто ни в чем не виноват
Июньское, зеленое, гомонящее птичьими голосами, омытое росами утро – не радовало. Лера шла на работу, размышляя о своей нескладной жизни. Господи, ну почему она дура такая, а? Как она могла попасться на удочку мошенникам, развевших ее на бешеные деньги? И теперь, несмотря на круглосуточный труд, на постоянную круговерть подработок и халтур, Лере было не справиться с гнетом долгов, распухших, надвигающихся на нее, словно цунами. Помощи ждать неоткуда, и Лера трепыхалась в одиночку. За что? Есть за что, наверное. За глупость. За наивность. За разгильдяйство в финансовых делах. Винить некого – сама виновата. Страшно, хоть в петлю лезь. Стоп! В семье и без Леры два висельника. Бабка, отец. Ушли от проблем, растворились в небытие, оставив близких разгребать и отвечать за их грех своими судьбами.
У Леркиной сестры тоже неладно. Мягкий ее характер, бесхребетность и полное отсутствие воли стали причиной беспробудного пьянста, сожравшего все самые лучшие годы молодости. Что-то такое в мозгу, родовая травма, сжатие микроскопического сосудика, и вот – результат. Выпив стопку, Таня теряет всяческий контроль за собой. Забывает обо всем. Может очнуться в грязном подвале в обнимку с бомжом. Может украсть деньги у близкого. Может бросить этого близкого на произвол судьбы – гори все огнем, она пьяна, и ей хочется веселья.
Было, было. Тяга к бродяжничеству, к «свободе» сделали свое дело. Мать, с тридцати восьми лет потерявшая покой в поисках пропавшего ребенка (Танька тогда за хлебом ушла и исчезла на две недели – гуляла с подружкой), жившая в вечном страхе за непутевого свое дитя, рано ушла из грешной жизни, заплатив за это высокой ценой своего здоровья.
Таньку, осиротевшую, потом еще болтало по жизни туда-сюда, от преданной супруги хорошего парня до опустившийся бродяжки, больной всеми болезнями, которые только можно подцепить «на дне». Потом, когда ее легкие, почти разложившиеся, отказывались делать свою работу, Танька поняла, что ВСЕ. И вновь, потихоньку, помаленьку начала карабкаться в нормальную жизнь. Сейчас балансирует, считай, на одной воле к этой нормальной жизни. Нашла себе мужика, слабого, неинтересного, непутевого, но любящего Таньку всей душой.
Он работает за копейки в шарашкиных конторах, собирает грибы-ягоды, косит дачникам траву, выживает, как умеет. Она тоже шевелит ушками, моет полы в сетевом супермаркете, принимает товар, выставляет, в общем, незаменимый человек – директриса на нее не нарадуется. Тайком от московского руководства делится с Танькой списанкой. Танька одного клубничного варенья наварила на год вперед. Не брезгует подачками, потому что, все, что она со своим Саней зарабатывает, уходит на долги за квартиру матери, чудом не пропитую Танькой в юности.
Лера, как и положено старшей сестре, долгие годы вытаскивала Таньку из болота. Что-то там ей внушала. Чему-то там учила. Отмывала от грязи, выводила вшей, таскала передачки в больницу. Брала на поруки. Презирала за слабость. Ненавидела за мать и отца. Не звонила. Потом прощала, потом горячо, по-сестрински любила, снова разочаровывалась и, оскорбленная, бросала Таньку на произвол судьбы. Снова вытаскивала. А потом, плюнув, отворачивалась от нее со словами: «Я тебе ничего не должна, я тебе не мама и не обязана…»
. . . дочитать >>