– Мам, ты серьёзно? – Катя замерла, глядя на мать так, будто та только что объявила о продаже квартиры ради кругосветного путешествия. – Мы с Димой просто хотим жить вместе. Это нормально.
– Нормально? – Нина Павловна вскинула брови, её тонкие губы сжались в нитку. – Нормально, когда парень без копейки в кармане лезет в чужую квартиру? Я тридцать лет пахала, чтобы эту трешку выплатить, а теперь какой-то Дима будет тут хозяйничать?
Катя глубоко вдохнула, чувствуя, как внутри закипает раздражение. За окном шумел московский вечер – машины гудели, где-то лаяла собака, а в их уютной кухне с обоями в цветочек назревала буря.
Кате было тридцать два, и она уже пять лет жила в этой квартире вместе с матерью. Нина Павловна, женщина строгих правил и железной хватки, воспитывала дочь одна после развода с отцом Кати, который исчез из их жизни, оставив лишь воспоминания и алименты на пару лет. Квартира на окраине Москвы, с видом на панельные многоэтажки и крошечный сквер, была гордостью Нины Павловны. Она выплатила ипотеку, работая бухгалтером в строительной фирме, и теперь считала эту трешку своим личным королевством. Катя, конечно, платила за коммуналку и покупала продукты, но в глазах матери оставалась «девочкой, которая ещё не понимает жизни».
– Мам, Дима не альфонс, – Катя старалась говорить спокойно, хотя пальцы нервно теребили край скатерти. – Он работает. У него есть доход.
– Доход? – Нина Павловна фыркнула, скрестив руки на груди. – Это что, те копейки, которые он зарабатывает, сидя дома в трениках? Я таких «работников» навидалась. В девяностые такие типы по рынкам шастали, а теперь в интернете сидят.
– Он не в трениках, – Катя закатила глаза. – Он программист. У него удалённая работа.
– Программист! – мать всплеснула руками, словно услышала что-то неприличное. – Да любой мальчишка теперь себя программистом называет, лишь бы девок дурить. Где его машина? Где квартира? Где хоть что-то, что доказывает, что он не за твои деньги жить собрался?
Катя почувствовала, как щёки начинают гореть. Она встречалась с Димой уже полгода, и всё это время он казался ей идеальным. Спокойный, с мягкой улыбкой и чуть лохматыми тёмными волосами, он умел слушать, смешить и, главное, не давил на неё с какими-то ультиматумами. Они познакомились случайно – в кафе, где Катя пролила кофе на его ноутбук, а он вместо скандала помог ей вытереть стол и заказал ей новый латте. С тех пор их встречи стали регулярными: прогулки по центру, вечера за сериалами, разговоры обо всём на свете. Дима был не из тех, кто хвастается, но Катя знала, что он работает в IT, занимается какими-то стартапами. Правда, подробности её особо не интересовали – она доверяла ему.
– Мам, мы любим друг друга, – Катя посмотрела матери в глаза, надеясь, что это хоть немного смягчит её. – Разве это не главное?
– Любовь? – Нина Павловна покачала головой, её голос стал тише, но жёстче. – Любовь, Катенька, это прекрасно, пока не приходит счёт за свет. Или пока твой «любимый» не решает, что твоя квартира – отличное место для его ленивой жизни. Я таких историй наслушалась – подруги рассказывали. Приводят мужиков домой, а потом ни квартиры, ни денег, ни любви.
– Дима не такой, – Катя почти кричала, но тут же осеклась, заметив, как мать прищурилась.
– Не такой? – Нина Павловна шагнула ближе, её взгляд был как рентген. – Тогда почему он так торопится прописаться? А? Я же вижу, как он на тебя смотрит – как кот на сметану.
Катя открыла рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле. Дима действительно предложил прописаться в её квартире – точнее, в квартире Нины Павловны, где Катя была лишь совладельцем. Он сказал, что это просто формальность, чтобы им было проще планировать совместную жизнь, может, даже взять ипотеку на что-то своё. Катя согласилась, не видя в этом ничего страшного. Но теперь, под взглядом матери, она вдруг почувствовала лёгкий укол сомнения. А что, если мама права?
– Он не торопится, – Катя всё же нашла в себе силы ответить. – Это я предложила. Чтобы нам было проще… жить вместе.
– Ты? – Нина Павловна ахнула, словно дочь призналась в краже. – Катя, ты что, совсем голову потеряла? Это же моя квартира! Ты думаешь, я позволю какому-то чужаку здесь распоряжаться?
– Он не чужак, – Катя стиснула зубы. – И я не ребёнок, мам. Мне тридцать два. Я имею право решать, с кем жить.
– Право? – мать рассмеялась, но смех был горьким. – Право у тебя появится, когда ты сама купишь себе квартиру. А пока ты в моём доме, я решаю, кто тут будет прописан. И точка.
Разговор оборвался, когда в прихожей хлопнула дверь. Это вернулась соседка, тётя Валя, которая зашла «на минутку» одолжить соли. Она часто забегала к Нине Павловне – поболтать, обсудить новости или пожаловаться на коммунальные тарифы. Услышав голоса, она просунула голову в кухню.
– Ой, девочки, что за крики? – тётя Валя, пухленькая женщина с ярко-рыжей чёлкой, улыбнулась, но глаза её цепко скользнули по напряжённым лицам. – Ссоритесь, что ли?
– Да какие ссоры, Валентина, – Нина Павловна тут же сменила тон на свой привычный, чуть покровительственный. – Просто воспитываю дочку. Она тут решила, что можно чужих людей в квартиру прописывать.
– Мам! – Катя вспыхнула, чувствуя, как неловкость заливает её с ног до головы.
– А что такого? – тётя Валя поставила пакет с солью на стол и присела на краешек стула. – Это кто ж такой? Твой Дима, что ли? Симпатичный парень, я видела, как он тебя провожал.
– Вот-вот, симпатичный, – Нина Павловна скрестила руки. – А что толку? Ни кола ни двора. Программист, говорит. А я таких программистов знаю – в подворотне с пивом сидят.
Катя почувствовала, как кровь приливает к вискам. Ей хотелось крикнуть, убежать, доказать, что Дима не такой, но вместо этого она только пробормотала:
– Я пойду к себе.
– Иди-иди, – Нина Павловна махнула рукой. – Только подумай хорошенько, прежде чем за такого замуж выходить.
Катя вышла из кухни, чувствуя, как пол под ногами дрожит – или это просто её нервы? В своей комнате она рухнула на кровать, уставившись в потолок. Комната была маленькой, но уютной: светлые обои, полка с книгами, старенький ноутбук на столе. Здесь Катя всегда чувствовала себя в безопасности, но сейчас даже стены казались чужими.
Она достала телефон и открыла чат с Димой. Его последнее сообщение было от обеда: «Скучаю. Вечером заеду?» Катя хотела написать что-то лёгкое, привычное, но пальцы замерли над экраном. А что, если мама права? Что, если Дима действительно не тот, за кого себя выдаёт?
Она вспомнила, как он рассказывал о своей работе – что-то про стартапы, приложения, какие-то сложные слова вроде «венчурные фонды». Катя, работая менеджером в небольшом турагентстве, плохо разбиралась в IT, но Дима никогда не хвастался, не тыкал ей в лицо какими-то цифрами или успехами. Может, это и подозрительно? Почему он так скромно живёт – снимает однушку на окраине, ездит на метро, носит обычные джинсы и кроссовки?
Катя покачала головой, отгоняя мысли. Нет, она доверяет Диме. Он не раз доказывал, что ему важны не деньги, а их отношения. Взять хотя бы тот раз, когда он полночи чинил её ноутбук, потому что там были важные рабочие файлы, а на новый у неё не хватало. Или как он возил её на дачу к подруге, когда Катя сломала ногу и не могла водить. Это же не поведение альфонса, правда?
Но слова матери всё равно жгли, как крапива. Катя знала, что Нина Павловна не отступит. Она всегда добивалась своего – будь то выбор школы для Кати в детстве или смена работы, когда Катя хотела уйти в другую компанию, а мать настояла, что «стабильность важнее». И теперь эта квартира стала новым полем битвы.
Катя вздохнула и набрала сообщение Диме: «Маме не нравится идея с пропиской. Она… в общем, против тебя». Она отправила текст и тут же пожалела – слишком резко, слишком прямо. Но Дима ответил почти сразу: «Ого. Давай поговорим? Я могу приехать».
Катя посмотрела на часы – почти девять вечера. Мать уже, наверное, сидит в гостиной, смотрит свой любимый сериал про врачей. Если Дима приедет, разговора не избежать. Но отступать было поздно.
– Хорошо, приезжай, – написала она, чувствуя, как сердце стучит где-то в горле.
Через час Дима стоял в их прихожей, стряхивая капли дождя с куртки. Его тёмные волосы слегка намокли, а улыбка была чуть напряжённой – он явно чувствовал, что его ждёт не самый тёплый приём.
– Привет, – он обнял Катю, и от него пахло дождём и чем-то тёплым, как свежий кофе.
– Привет, – Катя улыбнулась, но тут же услышала шаги за спиной.
Нина Павловна вышла из гостиной, её глаза сузились, как у кошки, готовой к прыжку.
– Добрый вечер, – Дима вежливо кивнул, но голос его был твёрдым. – Нина Павловна, я хотел бы поговорить.
– Поговорить? – мать Кати сложила руки на груди. – Ну, давай, программист. Расскажи, зачем тебе наша квартира.
Катя почувствовала, как пол уходит из-под ног. Дима посмотрел на неё, потом снова на Нину Павловну, и в его глазах мелькнула искра – не злости, а чего-то другого. Решимости? Упрямства?
– Я не за квартирой пришёл, – сказал он спокойно. – Я пришёл за Катей. Но, похоже, вам это объяснить будет непросто.
Нина Павловна открыла рот, готовясь ответить, но тут раздался звонок в дверь. Тётя Валя, как всегда, не вовремя, решила заглянуть «на чай». И Катя вдруг поняла, что этот вечер станет началом чего-то большего – чего-то, что перевернёт их жизнь с ног на голову. Но вот в какую сторону, она пока не знала.
– Ну и что ты мнешься, как школьник перед директором? – Нина Павловна сидела на диване, скрестив руки, и сверлила Диму взглядом, от которого любой бы почувствовал себя под микроскопом.
Дима, стоя в центре гостиной, не отвёл глаз. Его куртка всё ещё была влажной от дождя, капли поблёскивали на рукавах под светом люстры. Катя замерла у двери, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Она хотела вмешаться, но слова застревали, как ком в горле.
– Нина Павловна, я понимаю, почему вы мне не доверяете, – начал Дима, его голос был ровным, но в нём чувствовалась сталь. – Вы не знаете меня. И, наверное, я бы тоже насторожился, если бы моя дочь привела парня и сказала, что хочет с ним жить.
– Насторожился? – мать Кати фыркнула, её тон был ядовитым, как уксус. – Да я не насторожилась, я в ужасе! Ты снимаешь какую-то конуру на отшибе, работы нормальной у тебя нет, а уже в мою квартиру лезешь!
Катя вспыхнула. Она шагнула вперёд, не выдержав.
– Мам, хватит! Дима работает, он не какой-то там…
– Катя, – Дима мягко коснулся её руки, останавливая. – Всё нормально. Я сам.
Он повернулся к Нине Павловне, и в его глазах мелькнуло что-то новое – не раздражение, а скорее усталость, смешанная с решимостью.
– Я снимаю квартиру, потому что мне так удобнее. Работа у меня есть, и она приносит достаточно, чтобы не зависеть ни от кого. А в вашу квартиру я «лезу», – он выделил это слово, чуть приподняв бровь, – только потому, что люблю Катю и хочу быть с ней. Прописка – это просто бумажка. Если она вас так пугает, я могу обойтись без неё.
Нина Павловна прищурилась, словно пыталась найти в его словах подвох. Гостиная, с её стареньким диваном, выцветшими шторами и запахом свежезаваренного чая, казалась слишком тесной для этого разговора. Где-то в углу тикали настенные часы, отмеряя неловкую тишину.
– Бумажка, говоришь? – наконец произнесла Нина Павловна, её голос стал тише, но от этого только опаснее. – А что дальше? Женитесь, детишек заведёте, а потом что? Будете жить в моей трешке, как в коммуналке, и я должна на всё это смотреть?
– Мам, мы не собираемся жить тут вечно, – Катя не выдержала, её голос дрожал от напряжения. – Мы с Димой уже говорили про ипотеку. Своё жильё.
– Ипотеку? – Нина Павловна рассмеялась, но смех был резким, как звук рвущейся бумаги. – С его-то «работой»? Да он через год сбежит, как только проценты по кредиту начнут душить!
Дима вдруг улыбнулся – не той мягкой улыбкой, которую Катя так любила, а какой-то острой, почти насмешливой.
– Нина Павловна, вы правда думаете, что я не потяну ипотеку? – спросил он, и в его тоне было что-то, от чего у Кати по спине пробежал холодок.
Но прежде, чем мать успела ответить, дверь в гостиную распахнулась, и на пороге появилась тётя Валя. Её рыжая чёлка слегка растрепалась, а в руках она держала стеклянную банку с чем-то, подозрительно похожим на солёные огурцы.
– Ой, я, кажется, не вовремя? – тётя Валя замерла, оглядывая напряжённые лица. – А я тут огурчиков своих принесла, думала, чаю попьём…
– Валентина, ты как раз вовремя, – Нина Павловна тут же переключилась, её голос стал почти ласковым. – Вот, знакомься, это Дима. Катин… жених, так сказать. Хочет у нас прописаться.
– Мам! – Катя почувствовала, как щёки горят. – Мы ещё не женихи, мы просто…
– Просто? – тётя Валя хмыкнула, ставя банку на журнальный столик. – Ой, Катюш, в наше время «просто» не прописывали. Это ж серьёзно!
Дима кашлянул, явно пытаясь скрыть улыбку. Он протянул руку тёте Вале.
– Дмитрий. Рад знакомству.
– Ой, какой вежливый, – тётя Валя пожала его руку, оглядывая с ног до головы. – А ты, значит, тот самый программист? Нина мне рассказывала. Говорит, ты дома сидишь, в компьютере ковыряешься. Это как, на фрилансе, что ли?
Катя мысленно застонала. Тётя Валя была доброй, но её любопытство могло довести до белого каления. Она была из тех соседок, которые знают всё: кто когда развёлся, кто сколько за свет платит и у кого кошка опять сбежала.
– Не совсем фриланс, – Дима пожал плечами, его тон был лёгким, но Катя заметила, как он чуть напрягся. – Я работаю над проектами. Стартапы, приложения.
– Стартапы? – тётя Валя округлила глаза. – Это как в фильмах, да? Где молодые ребята миллионы зарабатывают?
– Валентина, не начинай, – Нина Павловна закатила глаза. – Какие миллионы? Он в метро ездит, я видела.
Дима вдруг рассмеялся – коротко, но искренне.
– Метро – это удобно, – сказал он. – И быстрее, чем на машине в пробках стоять.
Катя посмотрела на него и почувствовала, как внутри что-то смягчается. Дима не злился, не огрызался, хотя Нина Павловна явно пыталась его задеть. Но в его спокойствии было что-то… странное. Словно он знал что-то, чего не знали они.
– Ладно, хватит разговоров, – Нина Павловна поднялась с дивана, её движения были резкими, как у человека, который привык держать всё под контролем. – Катя, проводи своего… гостя. А ты, Дима, подумай хорошенько. Моя квартира – не проходной двор.
Дима кивнул, но Катя заметила, как его губы чуть дрогнули, будто он сдерживает что-то, что очень хочет сказать. Он посмотрел на Катю, и в его глазах мелькнула искра – не обиды, а какого-то озорства.
– Пойдём, провожу тебя, – Катя взяла его за руку, чувствуя, как пальцы дрожат.
Они вышли в подъезд, где пахло сыростью и чьим-то борщом. Дима остановился у лестницы, повернулся к Кате и вдруг обнял её так крепко, что она на секунду забыла, как дышать.
– Прости, что так вышло, – сказал он, его голос был мягким, но в нём чувствовалась горечь. – Я не хотел, чтобы ты из-за меня с мамой ссорилась.
– Это не ты, – Катя покачала головой, уткнувшись ему в плечо. – Это она. Она всегда такая. Контролирует всё.
– Я заметил, – Дима усмехнулся, отстраняясь. – Но знаешь, она просто боится. Боится, что ты сделаешь ошибку. Что я окажусь… ну, тем самым альфонсом.
– Ты не альфонс, – Катя посмотрела ему в глаза, стараясь вложить в эти слова всю свою уверенность. – Я знаю.
Дима улыбнулся, но улыбка была какой-то странной, почти грустной.
– Может, мне стоит с ней поговорить? – спросил он. – По-настоящему. Расскажу, чем занимаюсь, докажу, что не за твоей квартирой охочусь.
– Ты не обязан ничего доказывать, – Катя нахмурилась. – Это наш выбор. Мой выбор.
– Знаю, – Дима коснулся её щеки, его пальцы были тёплыми, несмотря на холод подъезда. – Но я хочу, чтобы она тебе доверяла. И мне тоже.
Катя хотела что-то ответить, но тут её телефон завибрировал. Сообщение от подруги Лены: «Кать, ты где? Я в кафе, давай, бери своего Диму и приезжайте, надо обсудить твой день рождения!»
– Лена зовёт в кафе, – Катя показала экран Диме. – Пойдём?
– А твоя мама не решит, что я тебя похитил? – Дима приподнял бровь, но в его голосе была шутка.
– Пусть думает, что хочет, – Катя улыбнулась, чувствуя, как напряжение отпускает. – Я устала быть под её контролем.
Они вышли на улицу, где дождь уже превратился в мелкую морось. Москва гудела, как огромный улей: фонари отражались в лужах, прохожие спешили под зонтами, а где-то вдалеке гремел трамвай. Катя вдруг почувствовала себя свободнее, словно этот вечер был её маленьким бунтом против материнских правил.
Кафе, куда они приехали, было маленьким, с деревянными столами и запахом свежесваренного кофе. Лена, подруга Кати со школьных времён, уже сидела у окна, листая что-то в телефоне. Её светлые волосы были собраны в небрежный пучок, а на столе стояла чашка с недопитым капучино.
– Ну наконец-то! – Лена вскочила, обнимая Катю. – А я уж думала, ты опять дома с мамой воюешь.
– Вообще-то, так и есть, – Катя вздохнула, садясь за стол. – Она Диму альфонсом назвала.
– Серьёзно? – Лена округлила глаза, глядя на Диму. – Да ты ж у нас чуть ли не миллионер!
Катя замерла, чувствуя, как что-то внутри сжимается. Дима кашлянул, явно смущённый, и быстро сказал:
– Лен, не преувеличивай. Я просто работаю.
– Просто работаешь? – Лена хмыкнула, подмигивая Кате. – Кать, ты хоть знаешь, что твой парень…
Но Дима перебил её, его голос стал чуть резче:
– Лен, давай про день рождения?
Катя посмотрела на него, потом на Лену, и в её голове закружились вопросы. Что Лена хотела сказать? Почему Дима так быстро сменил тему? Она знала, что он занимается IT, но миллионер? Это же шутка, правда?
– Ладно, про день рождения, – Лена пожала плечами, но её глаза искрились от какого-то секрета. – Кать, тебе тридцать три, надо что-то грандиозное! Может, в клуб? Или на дачу к моим?
– Давай пока без грандиозного, – Катя улыбнулась, но её мысли были где-то далеко.
Вечер прошёл весело – Лена болтала без умолку, рассказывая про свою новую работу, про коллегу, который вечно крадёт её йогурты из офисного холодильника, про планы на отпуск. Дима шутил, подливал Кате чай, но Катя всё время ловила себя на том, что наблюдает за ним. Что-то в его поведении – в том, как он уклонялся от вопросов о работе, как быстро сменил тему, когда Лена заговорила о деньгах – заставило её задуматься.
Когда они вышли из кафе, ночь уже накрыла город. Фонари отбрасывали длинные тени, а воздух пах мокрым асфальтом. Дима взял Катю за руку, но она вдруг остановилась.
– Дим, – начала она, глядя ему в глаза. – Что Лена имела в виду? Ну, про миллионера?
Дима замер, потом рассмеялся – но смех был чуть нервным.
– Да ерунда, – сказал он. – Лена любит преувеличивать. Я просто… ну, неплохо зарабатываю. Но не миллионы, конечно.
– А сколько? – Катя сама удивилась своему вопросу. Она никогда не лезла в его финансы, но слова матери и намёки Лены смешались в голове, как коктейль.
– Кать, – Дима посмотрел на неё серьёзно. – Это важно? Я думал, тебе всё равно, сколько у меня денег.
– Мне не всё равно, если ты что-то скрываешь, – Катя почувствовала, как голос дрожит. – Мама думает, что ты альфонс. А теперь Лена говорит что-то про миллионы. Я просто хочу понять, кто ты на самом деле.
Дима долго молчал, глядя куда-то в сторону. Потом вздохнул и сказал:
– Хорошо. Я расскажу. Но не здесь. Завтра. Приезжай ко мне, ладно?
Катя кивнула, чувствуя, как внутри растёт комок тревоги. Что он скрывает? И почему ей кажется, что этот разговор перевернёт всё, что она о нём знала?
Они попрощались у метро, и Катя поехала домой, где её ждала Нина Павловна с новым списком претензий. Но в голове крутилась только одна мысль: завтра она узнает правду. И эта правда, похоже, будет совсем не такой, как она ожидала.
– Ты что, правда думаешь, что он миллионер? – Нина Павловна стояла у плиты, помешивая гречку, и её голос был пропитан таким сарказмом, что Катя чуть не подавилась чаем.
– Мам, я ничего не думаю, – Катя отставила кружку, чувствуя, как внутри всё кипит. – Я просто хочу узнать правду.
– Правду? – мать обернулась, её глаза сузились, как у сыщика, почуявшего ложь. – Правда в том, Катенька, что твой Дима – обычный пройдоха. Лена твоя наболтала ерунды, а ты и уши развесила. Миллионер, ха! Где ж тогда его машина? Где костюмы дорогие?
Катя сжала губы, чтобы не сорваться. Утро началось с того, что Нина Павловна, едва увидев дочь, продолжила вчерашний разговор, будто и не было ночи. Кухня, пропахшая гречкой и свежезаваренным кофе, казалась слишком тесной для их спора. За окном моросил дождь, и серое московское небо только усиливало Катино раздражение.
– Я еду к нему, – сказала она, поднимаясь из-за стола. – И узнаю всё сама.
– К нему? – Нина Павловна ахнула, словно Катя объявила о полёте на Луну. – В его конуру? Да там, небось, тараканы по стенам маршируют!
– Мам, хватит, – Катя схватила сумку, чувствуя, как щёки горят. – Я не ребёнок. И Дима не таракан.
Нина Павловна открыла рот, чтобы возразить, но Катя уже выскочила в прихожую, на ходу натягивая куртку. Она знала, что мать не остановится – Нина Павловна могла часами перечислять, почему Дима «не пара», но Катя больше не хотела слушать. Вчерашний разговор с Димой, его странная недосказанность, намёки Лены – всё это смешалось в голове, как пазл, который она отчаянно хотела собрать.
Дима жил в спальном районе, в старой панельке, где лифт вечно гудел, как уставший трактор. Катя поднялась на седьмой этаж, чувствуя, как сердце стучит – не от ступенек, а от предчувствия. Что она сейчас узнает? Что Дима скрывал? И почему Лена назвала его миллионером?
Она позвонила в дверь, и Дима открыл почти сразу. На нём была простая серая футболка и джинсы, волосы чуть растрепались, а в глазах мелькнула тревога, быстро сменившаяся улыбкой.
– Привет, – он отступил, пропуская её внутрь. – Заходи. Кофе будешь?
– Привет, – Катя сняла куртку, оглядываясь. – Да, давай кофе.
Квартира Димы была маленькой, но неожиданно уютной. Светлые стены, пара кактусов на подоконнике, книжный шкаф, забитый до отказа. На столе стоял ноутбук, рядом – кружка с недопитым чаем и стопка бумаг. Никаких следов роскоши, о которой намекала Лена. Но и тараканов, которых предсказывала Нина Павловна, тоже не было.
– Ну, рассказывай, – Катя села на диван, скрестив руки. – Что ты скрываешь? И что Лена имела в виду вчера?
Дима поставил перед ней чашку с кофе, сел напротив и вздохнул. Его лицо было серьёзным, но в уголках губ пряталась лёгкая улыбка – будто он одновременно нервничал и забавлялся ситуацией.
– Я не скрываю, – начал он, глядя ей в глаза. – Просто… не люблю хвастаться. И не думал, что это так важно.
– Дим, – Катя наклонилась вперёд, её голос дрожал от нетерпения. – Лена сказала, что ты миллионер. Это правда? Или она просто пошутила?
– Миллионер – это громко сказано, – Дима усмехнулся, потирая затылок. – Но… в общем, давай я начну с начала.
Он встал, взял ноутбук и открыл какую-то страницу. Катя увидела логотип – что-то сине-зелёное, с названием, которое она смутно припоминала.
– Это мой стартап, – сказал Дима, показывая экран. – Приложение для финансового планирования. Мы запустились два года назад, и… оно выстрелило.
– Выстрелило? – Катя нахмурилась, пытаясь понять. – То есть… ты зарабатываешь на этом?
– Да, – Дима кивнул, его голос стал чуть тише. – И неплохо. В прошлом году мы привлекли инвестиции – несколько миллионов долларов. Я один из основателей, у меня доля в компании.
Катя почувствовала, как пол уходит из-под ног. Она смотрела на экран, где графики и цифры мелькали, как в каком-то фантастическом фильме, и не могла поверить.
– Погоди, – она подняла руку, будто останавливая его. – Ты хочешь сказать, что у тебя… миллионы? И ты живёшь вот тут? – она обвела рукой квартиру, где обои в коридоре слегка отклеились, а кран на кухне тихо капал.
– А что такого? – Дима пожал плечами, его улыбка стала шире. – Мне не нужна огромная квартира или машина за миллион. Я люблю простую жизнь. Деньги – это инструмент, а не цель.
Катя молчала, переваривая услышанное. Её парень, который ездит в метро и чинит её ноутбук ночами, оказался… кем? Бизнесменом? IT-гением? Она вдруг вспомнила, как он однажды оплатил их ужин в ресторане, не глядя на счёт, или как подарил ей новый телефон, когда её старый сломался, и сказал: «Ерунда, не бери в голову». Тогда она не придала этому значения, но теперь…
– Почему ты мне не рассказал? – спросила она, чувствуя, как обида смешивается с облегчением. – Я же думала… мама думала…
– Что я альфонс? – Дима рассмеялся, но смех был мягким, без злости. – Кать, я не хотел, чтобы ты думала, будто я с тобой из-за денег. Или чтобы твоя мама решила, что я хвастаюсь. Я думал, со временем она сама увидит, что я нормальный.
Катя покачала головой, не зная, смеяться ей или злиться.
– Нормальный? Дим, ты миллионер, а живёшь как студент! Мама никогда не поверит, что ты не скрываешь что-то похуже!
Дима вдруг стал серьёзным. Он отложил ноутбук и взял её за руку.
– Кать, я не миллионер в том смысле, как это твоя мама представляет. У меня есть доля в компании, но это не значит, что я купаюсь в золоте. Большая часть денег – в бизнесе, в разработке. Я не хочу, чтобы ты или твоя мама видели во мне кошелёк. Я хочу, чтобы вы видели меня.
Катя посмотрела в его глаза и почувствовала, как внутри что-то тает. Он был искренним – она это чувствовала. Но в голове всё равно крутились вопросы. Почему он так скромно живёт? И как теперь убедить Нину Павловну, которая уже записала Диму в «охотники за квартирами»?
– Ладно, – сказала она наконец. – Но ты должен рассказать это маме. Сам. Иначе она никогда не отстанет.
– Договорились, – Дима кивнул, но в его голосе была лёгкая неуверенность. – Только… давай сделаем это правильно. Я не хочу, чтобы она думала, что я пытаюсь её купить.
Они ещё час обсуждали, как подойти к Нине Павловне. Дима предлагал пригласить её на ужин, показать документы о своём стартапе, но Катя знала, что мать не поверит ни бумагам, ни ресторанам. Нина Павловна была из тех, кто верит только своим глазам и своему жизненному опыту, где «мужики всегда врут».
Когда Катя вернулась домой, мать встретила её в прихожей, как генерал перед битвой.
– Ну что, была у своего миллионера? – Нина Павловна скрестила руки, её голос сочился иронией. – И как там, в его дворце?
– Мам, – Катя глубоко вдохнула, стараясь не сорваться. – Дима не альфонс. Он правда зарабатывает. У него свой бизнес.
– Бизнес? – мать рассмеялась, но смех был резким, как звон стекла. – Катя, очнись! Это он тебе мозги пудрит! Какой бизнес у парня, который в кроссовках за три тысячи ходит?
Катя хотела возразить, но тут в дверь позвонили. На пороге стояла тётя Валя, как всегда, с какой-то банкой – на этот раз с вареньем.
– Ой, девочки, опять спорите? – она улыбнулась, но глаза её искрились любопытством. – Про Диму, да? Я тут слышала, он какой-то стартап сделал. Это правда?
– Валентина, не лезь, – Нина Павловна отмахнулась. – Никакой стартап, обычная лапша на уши.
– Ну, не скажи, – тётя Валя поставила банку на стол и хитро прищурилась. – Мой племянник в IT работает, говорит, там такие деньги крутятся! Может, твой Дима и правда не простой парень?
Катя почувствовала, как в груди загорается искра надежды. Если даже тётя Валя, которая обычно поддерживает Нину Павловну во всём, начинает сомневаться, то, может, есть шанс?
– Мам, – сказала она, глядя матери в глаза. – Дима хочет с тобой поговорить. Завтра. Приглашает нас на ужин. Пойдёшь?
– Ужин? – Нина Павловна фыркнула. – Это что, он теперь меня подкупать будет?
– Нет, – Катя стиснула зубы. – Он хочет, чтобы ты его услышала.
Нина Павловна долго молчала, глядя на дочь. Её лицо было непроницаемым, но Катя знала, что за этим фасадом бурлят сомнения.
– Ладно, – наконец сказала мать. – Пойду. Но только чтобы раз и навсегда закрыть этот вопрос. И если он мне не понравится, Катя, ты его больше сюда не приведёшь.
Катя кивнула, чувствуя, как внутри всё сжимается. Завтрашний вечер станет решающим. Дима раскроет свои карты, но что, если Нина Павловна всё равно не поверит? Или, хуже, решит, что он врёт, чтобы заполучить её квартиру?
Она легла спать с тяжёлым сердцем, слушая, как за окном шуршит дождь. В голове крутились обрывки разговоров – слова Димы, сарказм матери, намёки Лены. И где-то в глубине души росло предчувствие, что этот ужин перевернёт всё – их отношения, их жизнь, их будущее. Но вот в какую сторону, Катя пока не могла даже представить.
– Ну и где твой миллионер? – Нина Павловна поправила платок на шее, оглядывая зал ресторана с таким видом, будто искала повод придраться к чему угодно – от скатертей до официантов.
Катя нервно теребила край своей юбки, сидя напротив матери за столиком у окна. Ресторан, который выбрал Дима, был уютным, но не пафосным: деревянные столы, мягкий свет ламп, запах свежей выпечки и травяного чая. За окном Москва сверкала огнями, а мокрый асфальт отражал неоновые вывески. Но внутри Кати всё кипело – Дима опаздывал уже на десять минут, и с каждой секундой лицо Нины Павловны становилось всё мрачнее.
– Он будет, мам, – Катя старалась звучать уверенно, хотя сама начала волноваться. – Просто пробки, наверное.
– Пробки, – Нина Павловна фыркнула, её тон был острым, как нож. – Или твой Дима передумал, когда понял, что я не куплюсь на его байки про стартапы?
Катя сжала кулаки под столом, чувствуя, как щёки горят. Вчера, после разговора с Димой, она была полна решимости – он обещал всё объяснить, показать документы, доказать, что его бизнес реален. Но теперь, сидя под взглядом матери, она снова чувствовала себя девчонкой, которую отчитывают за двойку.
– Мам, давай просто подождём, – сказала она, стараясь не сорваться.
Прежде чем Катя успела ответить, в зал вошёл Дима. Он был в тёмной рубашке и джинсах, волосы чуть растрепались, но в его походке была уверенность, которой Катя раньше не замечала. В руках он держал тонкую папку – чёрную, с аккуратным логотипом, похожим на тот, что она видела на его ноутбуке.
– Добрый вечер, – Дима улыбнулся, но улыбка была сдержанной, почти деловой. – Извините за опоздание, пришлось заехать в офис.
– Офис? – Нина Павловна вскинула бровь, её голос сочился скептицизмом. – Это что, у тебя теперь и офис есть?
– Есть, – Дима кивнул, садясь за стол. – Небольшой, но нам хватает.
Катя посмотрела на него, пытаясь понять, шутит он или нет. Офис? Дима никогда не упоминал про офис. Она вдруг почувствовала себя так, будто знает своего парня гораздо меньше, чем думала.
– Ну, давай, рассказывай, – Нина Павловна сложила руки на груди, её взгляд был как лазер. – Что там у тебя за бизнес? И почему я должна поверить, что ты не за Катиной квартирой охотишься?
Дима посмотрел на Катю, потом на Нину Павловну. Его лицо было спокойным, но в глазах мелькнула искра – не злости, а чего-то другого. Упрямства? Решимости?
– Нина Павловна, – начал он, открывая папку. – Я понимаю, почему вы мне не доверяете. Вы хотите защитить Катю, и это правильно. Но я здесь не для того, чтобы что-то у вас отнимать. Я здесь, чтобы доказать, что мне можно доверять.
Он вытащил несколько листов – графики, таблицы, какие-то письма с печатями. Катя мельком увидела слова «инвестиции», «контракт», «венчурный фонд». Её сердце заколотилось – это было слишком реально, слишком… официально.
– Это отчёт о нашем стартапе, – Дима подвинул бумаги к Нине Павловне. – Приложение для финансового планирования. Мы запустились два года назад, привлекли инвестиции – около пяти миллионов долларов. Я один из трёх основателей, моя доля – двадцать процентов.
Нина Павловна взяла бумаги, но её лицо оставалось непроницаемым. Она пробежалась глазами по строчкам, будто искала ошибку в бухгалтерском балансе.
– И что это доказывает? – наконец сказала она, отложив листы. – Бумажки всякие напечатать можно. Где деньги, Дима? Где твоя машина? Квартира? Ты же в какой-то конуре снимаешь, я слышала.
– Мам! – Катя вспыхнула, но Дима поднял руку, останавливая её.
– Всё нормально, – сказал он, глядя Нине Павловне в глаза. – Деньги есть. Но я не трачу их на машины или квартиры, потому что мне это не нужно. Я вложил всё в бизнес – в разработку, в команду. Живу просто, потому что так хочу.
Нина Павловна фыркнула, но в её глазах мелькнуло что-то новое – неуверенность? Любопытство?
– Просто, говоришь? – она прищурилась. – А если я попрошу показать счёт в банке? Или позвонить твоим… инвесторам?
– Можете позвонить, – Дима пожал плечами, его голос был спокойным, но твёрдым. – Я дам вам контакты. Или можем прямо сейчас зайти на сайт нашей компании – там всё открыто.
Катя почувствовала, как внутри всё сжимается. Она смотрела на Диму, на его спокойное лицо, на эту чёртову папку, и не знала, что думать. Он был таким… уверенным. Не тем Димой, который чинит её ноутбук или смеётся над её неуклюжестью в кафе. Это был другой человек – взрослый, серьёзный, с какими-то миллионами за спиной. И это пугало.
– Мам, – Катя повернулась к Нине Павловне, её голос дрожал. – Может, хватит? Дима показал документы. Он не врёт.
– Не врёт? – Нина Павловна прищурилась, глядя на Диму. – А почему тогда скрывал? Почему не сказал сразу, что у тебя миллионы? Хотел, чтобы Катя влюбилась в твою… простоту?
Дима вдруг рассмеялся – коротко, но искренне.
– Нина Павловна, я не скрывал, – сказал он. – Просто не кричу об этом на каждом углу. А с Катей… я хотел, чтобы она была со мной из-за меня, а не из-за денег.
Катя почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Она посмотрела на Диму, и в его глазах увидела ту же мягкость, которую любила. Но теперь эта мягкость смешивалась с чем-то новым – силой, которой она раньше не замечала.
– Хорошо, – Нина Павловна откинулась на спинку стула, её голос стал тише, но всё ещё был острым. – Допустим, ты не врёшь. Допустим, у тебя есть эти твои миллионы. Но зачем тебе Катя? Зачем тебе наша квартира? Ты же можешь купить себе хоть пентхаус!
Катя замерла, ожидая ответа. Она вдруг поняла, что этот вопрос мучил её саму – где-то в глубине души, куда она боялась заглянуть.
Дима посмотрел на Катю, и его лицо смягчилось.
– Мне не нужна ваша квартира, – сказал он, и каждое слово звучало как клятва. – И пентхаус мне не нужен. Мне нужна Катя. Потому что она… она настоящая. С ней я могу быть собой, а не каким-то «миллионером» в чужих глазах.
Катя почувствовала, как слёзы жгут глаза. Она хотела что-то сказать, но слова застряли. Нина Павловна молчала, глядя на Диму так, будто впервые его видела.
– Красиво говоришь, – наконец сказала она, но в её голосе уже не было прежней язвительности. – Только слова – это одно, а дела – другое. Как я могу быть уверена, что ты не обманешь мою дочь?
Дима кивнул, будто ожидал этого вопроса.
– Вы не можете, – сказал он просто. – И я не прошу вас верить мне на слово. Но я готов доказывать – не вам, а Кате. Каждый день.
Нина Павловна долго молчала, её пальцы нервно теребили край скатерти. Катя смотрела на мать, на Диму, и чувствовала, как воздух в ресторане становится тяжелее, как перед грозой.
– Ладно, – наконец сказала Нина Павловна, её голос был усталым, но уже не таким жёстким. – Я подумаю. Но знай, Дима, я за Катей слежу. И если ты хоть раз её обидишь…
– Не обижу, – Дима посмотрел ей в глаза, и в его голосе была такая твёрдость, что даже Нина Павловна, кажется, поверила.
Ужин продолжился в странной тишине. Официант принёс еду – пасту для Кати, стейк для Димы, салат для Нины Павловны. Они ели, говорили о пустяках, но Катя чувствовала, что что-то изменилось. Мать больше не язвила, а Дима, кажется, стал чуть спокойнее.
Когда они вышли из ресторана, ночь уже накрыла город. Фонари отражались в лужах, а воздух пах дождём и асфальтом. Дима вызвал такси для Нины Павловны, а сам решил проводить Катю до дома пешком.
– Ну что, – сказал он, когда они шли по тротуару, держась за руки. – Кажется, я прошёл испытание?
– Кажется, – Катя улыбнулась, но улыбка была слегка напряжённой. – Только… Дим, почему ты не рассказал мне раньше? Про миллионы, про бизнес? Я же… я даже не знала, кто ты.
Дима остановился, повернулся к ней. Его лицо было серьёзным, но в глазах мелькала тёплая искра.
– Кать, я боялся, – признался он. – Боялся, что ты начнёшь видеть во мне не меня, а… ну, эти деньги. Я уже проходил такое – девушки, которые вдруг становились другими, когда узнавали, сколько у меня на счету. С тобой я хотел, чтобы всё было по-настоящему.
Катя молчала, переваривая его слова. Она понимала его, но в душе всё равно остался осадок. Не обида, а что-то другое – чувство, что она упустила какую-то важную часть его жизни.
– Я не хочу, чтобы ты скрывал от меня такие вещи, – сказала она наконец. – Если мы вместе, я должна знать всё.
– Договорились, – Дима кивнул, сжимая её руку. – Больше никаких секретов.
Они дошли до её подъезда, и Катя вдруг почувствовала, как усталость наваливается на плечи. Этот вечер был слишком насыщенным – документы, признания, взгляды матери. Она обняла Диму, вдыхая его запах – кофе, дождь, что-то тёплое и родное.
Когда она вошла в квартиру, Нина Павловна сидела в гостиной, листая журнал. Её лицо было спокойным, но Катя знала, что это спокойствие – как затишье перед бурей.
– Ну что, – мать подняла глаза. – Твой Дима… не совсем то, что я думала.
– Это хорошо или плохо? – Катя осторожно присела на диван, чувствуя, как сердце снова стучит.
– Пока не знаю, – Нина Павловна пожала плечами, но в её голосе уже не было прежней злости. – Но он, похоже, тебя любит. А это уже что-то.
Катя улыбнулась, чувствуя, как внутри разливается тепло. Она хотела что-то сказать, но тут в дверь позвонили. На пороге стояла тётя Валя, как всегда, с какой-то банкой – на этот раз с мёдом.
– Ой, девочки, я слышала, Дима твой миллионер! – она округлила глаза, её голос был полон восторга. – Это правда?
– Валентина, не начинай, – Нина Павловна закатила глаза, но в её тоне была лёгкая насмешка, а не раздражение.
Катя рассмеялась, чувствуя, как напряжение последних дней отпускает. Всё было не идеально – Нина Павловна всё ещё сомневалась, она сама не до конца понимала, как жить с этой новой правдой о Диме. Но в одном она была уверена: они справятся. Вместе.
А что будет дальше – свадьба, ипотека или новые споры с матерью – Катя пока не знала. Но в глубине души она чувствовала, что этот вечер стал поворотным моментом. И что бы ни ждало их впереди, она уже не боялась.
Катя стояла у окна своей комнаты, глядя, как утреннее солнце пробивается сквозь серые московские тучи. За окном гудели машины, где-то лаяла собака, а в квартире было непривычно тихо – Нина Павловна ушла на работу, оставив на столе записку: «Гречка в холодильнике, не забудь поесть». Катя улыбнулась, но улыбка быстро угасла. После вчерашнего ужина в ресторане в её голове крутился вихрь мыслей: Дима, его бизнес, миллионы, мамино неожиданное смягчение. Всё это было как пазл, который почти сложился, но последний кусочек всё ещё не находился.
Она взяла телефон и открыла чат с Димой. Его последнее сообщение, отправленное ночью, гласило: «Спокойной, Кать. Всё будет хорошо». Она хотела написать что-то в ответ, но пальцы замерли. Что будет хорошо? Мама вроде бы начала оттаивать, но Катя знала её слишком хорошо – Нина Павловна могла передумать в любой момент. А ещё эти миллионы… Катя до сих пор не могла привыкнуть к мысли, что её парень, который чинит её ноутбук и ездит в метро, – один из тех, про кого пишут в новостях про стартапы.
Раздался звонок в дверь, и Катя вздрогнула. На пороге стояла тётя Валя, как всегда, с какой-то банкой – на этот раз с малиновым джемом. Её рыжая чёлка подпрыгивала, пока она энергично стряхивала капли дождя с зонтика.
– Катюш, привет! – тётя Валя просияла, вручая банку. – Слышала, твой Дима вчера маму твою очаровал? Ну, расскажи, как всё прошло!
Катя вздохнула, приглашая соседку в кухню. Она уже привыкла, что тётя Валя знает всё раньше, чем успеваешь ей рассказать.
– Не очаровал, – Катя поставила чайник, стараясь говорить спокойно. – Но… вроде убедил. Показал документы, рассказал про свой бизнес. Мама даже сказала, что он, может, и не такой уж плохой.
– Ой, это ж победа! – тётя Валя хлопнула в ладоши, её глаза загорелись. – А я говорила, что он не простой парень! Мой племянник, тот, что в IT, тоже такой – в кедах ходит, а на счёте миллионы. Это сейчас мода такая, Катюш, не то, что в наше время.
Катя улыбнулась, но внутри всё ещё было неспокойно. Она налила чай, поставила перед тётей Валей чашку и вдруг спросила:
– А как понять, что это всё… правда? Ну, что он не врёт? Мама всё ещё думает, что он может нас обмануть.
Тётя Валя посмотрела на неё поверх очков, её лицо стало неожиданно серьёзным.
– Катя, дело не в бумажках и не в миллионах, – сказала она, помешивая сахар в чае. – Дело в том, как он к тебе относится. Если любит – это видно. А если врёт, то рано или поздно проколется. Ты своему Диме веришь?
Катя задумалась. Верит ли она? Вспомнились его тёплые глаза, его смех, когда она пролила кофе в кафе, его спокойствие под градом маминых обвинений. Да, она верила. Но сомнения, подброшенные Ниной Павловной, всё ещё грызли, как мелкие муравьи.
– Верю, – наконец сказала она. – Но хочу, чтобы мама тоже поверила.
– Тогда дай ей время, – тётя Валя пожала плечами. – Твоя мама – как крепость, сразу не сдаётся. Но если Дима и правда тот, за кого себя выдаёт, она сама всё поймёт.
Катя кивнула, чувствуя, как слова соседки успокаивают. Тётя Валя допила чай, рассказала пару сплетен про соседей и ушла, оставив за собой лёгкий запах духов и малинового джема. А Катя достала телефон и написала Диме: «Приезжай вечером. Надо поговорить с мамой ещё раз».
К вечеру квартира наполнилась запахом маминого борща. Нина Павловна вернулась с работы и, как обычно, сразу заняла кухню, гремя кастрюлями. Катя помогала нарезать овощи, но разговор не клеился – мать отвечала односложно, а её лицо было напряжённым, как перед важным собранием.
Когда в дверь позвонили, Катя почувствовала, как сердце подпрыгнуло. Дима вошёл, держа в руках букет ромашек – простой, но такой, от которого у Кати сразу потеплело внутри.
– Добрый вечер, Нина Павловна, – он улыбнулся, протягивая цветы. – Это вам.
Мать замерла, явно не ожидая такого. Она взяла букет, пробормотав что-то вроде «спасибо», и поставила его в вазу, но её взгляд всё ещё был настороженным.
– Садись, – Нина Павловна кивнула на стул, её голос был сухим, но уже не таким колючим, как раньше. – Борщ будешь?
– С удовольствием, – Дима сел, и Катя заметила, как он чуть расслабился.
Ужин начался в неловкой тишине, нарушаемой только звяканьем ложек. Катя нервно ковыряла хлеб, не зная, как начать разговор. Но Дима, как всегда, опередил её.
– Нина Павловна, – сказал он, отложив ложку. – Я понимаю, что вы мне не доверяете. И я не прошу вас сразу всё принять. Но я хочу, чтобы вы знали: я никогда не обижу Катю. И мне не нужна ваша квартира. Если хотите, я подпишу любые бумаги, что не претендую на неё.
Катя замерла, глядя на него. Это было неожиданно – и так… по-взрослому. Нина Павловна тоже остановилась, её ложка зависла в воздухе.
– Бумаги? – переспросила она, прищурившись. – И что, ты думаешь, я поверю, что ты откажешься от трёшки в Москве?
– Я не думаю, – Дима пожал плечами, его голос был спокойным, но твёрдым. – Я знаю, что мне это не нужно. У меня есть свои планы – мы с Катей говорили про своё жильё, ипотеку. Но даже если мы будем жить у вас, я не собираюсь ничего забирать. Это ваш дом, и я это уважаю.
Нина Павловна молчала, глядя на него так, будто пыталась найти в его словах подвох. Катя чувствовала, как воздух в кухне становится гуще, как перед грозой. Она хотела что-то сказать, но вдруг мать заговорила – тихо, почти устало.
– Знаешь, Дима, – сказала она, глядя в свою тарелку. – Я всю жизнь одна Катю растила. После её отца… я поклялась, что не позволю никому её обидеть. А ты… ты пришёл, и я сразу решила, что ты как он. Что тебе нужно только выгода.
Катя почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Мама редко говорила об отце – это была больная тема, которую они обе старались не трогать. А теперь Нина Павловна смотрела на Диму, и в её глазах было что-то новое – не злость, а усталость и, может быть, надежда.
– Я не он, – Дима посмотрел ей в глаза, и его голос был мягким, но уверенным. – И я не прошу вас мне верить. Просто дайте мне шанс доказать.
Нина Павловна долго молчала, потом кивнула – едва заметно, но для Кати этот кивок был как гром среди ясного неба.
– Хорошо, – сказала мать, поднимая глаза. – Но я за тобой слежу. И если хоть раз…
– Не будет никакого «разу», – Дима улыбнулся, и эта улыбка, кажется, растопила последние льдинки в мамином взгляде.
Ужин продолжился уже не так напряжённо. Нина Павловна даже рассказала пару историй с работы – про коллегу, которая вечно теряет документы, и про нового директора, который требует отчёты в полночь. Дима слушал, шутил, и Катя вдруг поняла, что впервые за долгое время они сидят за столом как… семья.
Когда Дима ушёл, пообещав заехать завтра, Нина Павловна посмотрела на Катю и сказала:
– Он, конечно, не принц. Но, может, и не такой уж альфонс.
Катя рассмеялась, чувствуя, как с плеч падает огромный камень. Она обняла маму – впервые за много месяцев, – и та, хоть и буркнула что-то про «сентиментальность», обняла её в ответ.
Прошёл месяц. Катя и Дима начали планировать свою жизнь – не торопясь, но уверенно. Они смотрели квартиры, обсуждали ипотеку, и Дима даже познакомил Катю со своей командой – кучей бородатых программистов, которые шутили про код и пили кофе литрами. Нина Павловна всё ещё ворчала, но теперь её ворчание было больше привычкой, чем настоящей злостью. Она даже как-то спросила Диму, не починит ли он её старенький компьютер, и тот, конечно, согласился.
Тётя Валя, узнав, что Дима «официально не альфонс», притащила банку вишнёвого компота и заявила, что ждёт приглашения на свадьбу. Катя только смеялась, но в глубине души знала: свадьба, может, и не за горами.
Однажды вечером, сидя с Димой в кафе, где они когда-то познакомились, Катя посмотрела на него и сказала:
– Знаешь, я боялась, что мама никогда тебя не примет. Но ты… ты справился.
– Мы справились, – Дима взял её за руку, его глаза светились теплом. – И знаешь, я рад, что всё так вышло. Теперь я точно знаю, что ты со мной не из-за денег.
Катя рассмеялась, пролив кофе – как в тот первый день. И в этот момент, под шум кафе и запах свежесваренного эспрессо, она поняла, что всё будет хорошо. Не идеально, не без споров и сомнений, но хорошо. Потому что они были вместе – и это было главное.
Рекомендуем: