Мини-пьеса
Действующие лица:
Певица Агния Винницкая
Граф Сергей Горский
Явление первое.
Агния сидит в своём будуаре.
Явление второе.
Входит граф.
Граф: Сударыня, позвольте выразить Вам своё искреннее восхищение!
Агния: Я же велела никого не впускать!.. Это вы, граф.
Граф: Для меня в моём городе не существует запертых дверей.
Агния: Тем не менее я весьма измотана выступлением и желала бы провести часы своего заслуженного отдыха в покойном одиночестве.
Граф: О, сударыня, не извольте беспокоиться, я не займу у Вас много времени. К тому же, думаю, что Вас не сильно утомит очередное признание Вашего безупречного песенного таланта. Прежде всего прошу принять от меня в знак подлинного упоения сей скромный букет цветов. Никоим образом не погрешу против истины, если признаюсь Вам, что давно являюсь одним из самых иступлённых поклонников Вашего невероятного певческого гения и огненного исполнения, а также вашей неземной красоты и ангельского обаяния.
Агния: О, граф, Вы излишне любезны и велеречивы, но с моей стороны явилось бы ложью утверждение, что Ваши слова не ободряют меня и не наполняют новой силою.
Граф: Вот видите, Агния Романовна, Вы зря переживали, что я преумножу Вашу усталость, оказалось, совсем наоборот.
Агния: Благодарю Вас, но не сочтите дальнейшее за проявление невежливости и грубости, но мне правда после концерта требуется уединение, чтобы восстановиться, так что я всё-таки попрошу Вас удалиться.
Граф: О, не волнуйтесь, в мои планы не входит находиться здесь долгое время, и я непременно покину Ваш будуар, как только получу от Вас буквально пустяковую сатисфакцию.
Агния: Боюсь, граф, я вас несколько не понимаю...
Граф: Сударыня! Позвольте же уличить Вас в некотором, наверняка непреднамеренном, лукавстве. Не может такого случиться, что Вы призабыли о нашей давешней договорённости. Но, ежели вдруг каким-то непостижимым образом, Вас всё равно подвела память, то я не премину напомнить Вам о том.
Агния: Вы обяжете меня, граф.
Граф: Что ж, сударыня. Агния Романовна, не вижу к этому ни малейших препятствий и заранее списываю Вашу редчайшую забывчивость на дамское кокетство, либо же на флёр удивительной лёгкости женского ума. Так вот, для начала напомню Вам о некой молодой особе, девице, обладавшей чудесным даром к ангельскому пению и препрелестнейшей внешностью и страстно желавшей своим божьим даром поделиться с остальными людьми, получая в ответ славу и достаток, но абсолютно не имевшей никаких материальных возможностей к этому по причине своего, мягко говоря, не совсем благородного происхождения. Припоминаете?
Агния: Кажется, да, граф.
Граф: Тогда Вы несомненно припоминаете и тот факт, что провидение послало в ту печальную для неё пору столь желаемого бескорыстного мецената в лице графа Горского, то бишь Вашего покорного слуги.
Агния: Только Вы опускаете то обстоятельство, что упоминаемая Вами молодая особа уже в то время имела кое-какую известность и вполне себе блистала на театральных подмостках.
Граф: А Вы в свою очередь не придаёте значение тому, что те подмостки находились в захудалом крепостном театришке помещика Сиротина в самой глухой провинции, и что там, моя дорогая Агния Романовна, эту девку в конце концов окончательно бы запороли розгами.
Агния: Раз уж Вы заговорили об этом, то и в Вашем, граф, благородном варьете розги также не являлись исключением в ежедневной программе.
Граф: Но, сударыня, заметьте, исключительно по делу.
Агния: Граф, прекратите ломать комедию и объявите уже без обиняков Ваши требования, дабы мы завершили на этом аудиенцию.
Граф: Сударыня, Вы оскорбляете меня своим предположением, что граф Горский смеет что-либо требовать от великой певицы с международным признанием Агнии Винницкой. Отнюдь! Но вот та уже знакомая нам молодая особа действительно имеет предо мной некоторую задолженность. Мне долгое время не давала покоя эта весьма досадная неудовлетворённость, и я уже совсем отчаялся её закрыть, намереваясь смирить свой беспокойный дух, как тут свершилась небывалая оказия - гастроли всемирно известной шансоньетки, в чей список посещения вошёл и главный город моей губернии. Честное слово, сама Фортуна разожгла для меня факел своей милости.
Агния: Скорее, злой рок раздул потухшие угли. Я должна была предусмотреть подобный исход событий. О, моя наивная детская простота и беспочвенная вера в человеческое всепрощение!
Граф: Не драматизируйте, сударыня! Я полагал: Вы давно оставили замшелые замашки крестьянского театра. Вам это, ей-Богу, не идёт.
Агния: Хорошо, Сергей Николаевич, Вы правы, я всё-таки певица, а не актриса. И уж тем более не какая-то там девица!
Граф: Не какая-то, а именно та самая! Лелеемая и взращенная в профессиональном плане графом, давшим ей путёвку в жизнь, наполненной славой и богатством, и не получившим от неё в качестве благодарности абсолютно ничего...
Агния: Не прибедняйтесь, граф, Вам это, ей-Богу, не идёт. Ваше варьете и лично Вы заработали на моём таланте немало. Но не того мне жаль, а жаль моей поглощённой Вами поруганной чести.
Граф: Честь Ваша, сударыня, осталась ещё в провинциальном помещичьем вертепе.
Агния: Вы забываетесь, граф!
Граф: Увы, забываетесь, моя дорогая, пока что здесь только Вы. Вот Вы изволили прямо сейчас упомянуть про честь, так и мне подумалось презабавнейшим образом, жаль, что с опозданием, что не стоило мне Вам с этакой Вашей честностью отпускную-то предоставлять.
Агния: Граф, мне слышится в Ваших словах упрёк и обвинение в мой адрес, хотя, мне казалось, что я Вам уже ничего не должна в связи с изменившимися обстоятельствами, и я искренне не понимаю, чем обусловлены Ваши претензии.
Граф: Сударыня, мне в свою очередь кажется, что Вы на себя наговариваете - Вы же до сих пор отличная актриса. Ведь иначе мне пришлось бы вопреки моему желанию и воспитанию предположить, что Вы просто-напросто не понимаете значения моих слов.
Агния: А я в свою очередь со всей серьёзностью объявляю свою крайнюю степень возмущения Вашими весьма неуместными и вульгарными намёками. Вам же не может не быть неизвестно о моём счастливом замужестве.
Граф: Вне всяких сомнений, моя дорогая Агния Романовна, и, если ранее я, возможно, мог позволить себе некоторые вольности в отношении Вас, то, смею заверить со всей максимальной убеждённостью, что теперь, внимая нынешнему Вашему положению в обществе, никакие подобные низкие мысли не в силах посетить моей головы.
Агния: Что же так, граф? Я, признаться, в некотором роде обескуражена и даже разочарована Вашим неожиданным заявлением. На меня прямо нахлынули яркие воспоминания о противоречивом времени нахождения в Вашей труппе.
Граф: Эх, сударыня моя Агния Романовна, всё-таки как же непозволительно мягок я был относительно Вашего воспитания, которое легло на мои плечи, и определённо в своей природной жалости и чадолюбии не додал я в своё время Вам достаточно розг.
Агния: Граф, от Ваших слов у меня разболелалсь голова. Если речь не идёт ни о чести, ни о деньгах, то в чём тогда заключаются Ваши претензии ко мне?
Граф: Нет, сударыня, не претензии, скорее, притязания, которые состоят вернее всего в чём-то более экзистенциальном, чем вульгарные материальные и плотские желания.
Агния: Ах, не томите, граф!
Граф: Обман, моя дорогая, обман и предательство - вот что в первую очередь не даёт моей метущейся душе покоя. Вы же не станете в импульсивном порыве непоследовательно отрицать обман и предательство со стороны знакомой нам молодой особы? Я прекрасно осведомлён о не только счастливом браке, но и о тайном венчании. Вы даже не столько обманули и предали, а сколько сожгли дотла моё сердце.
Агния: Неужели Вы говорите искренне, граф?
Граф: Самому не верится, становлюсь с возрастом всё более сентиментальным.
Агния: Но ведь всё было совсем не так, как Вы теперь освещаете и акцентируете. Признаюсь, Вы поставили меня в положение некоторого замешательства. И я начинаю ощущать как будто какую-то вину за собой. А ведь это совершенно неправильно, неправильно и недопустимо. Я не предавала старого доброго друга, учителя и покровителя, нет, я сбежала от самодура, деспота и домогателя.
Граф: Прежде всего, от творческой неординарной личности. Агния Романовна, своим отвратительным поступком Вы нанесли урон не только моим чувствам, но и миру искусства. Ах, каким бы известным и великим могло быть моё варьете, если бы Вы продолжили в нём солировать!
Агния: Я бы умерла раньше. От стыда и безысходности. Какое может быть творчество из-под палки, под унизительным принуждением, под постоянным страхом наказания за оплошности и промахи? О чём Вы толкуете, граф? Если у Вас всё, то я прошу Вас покинуть мой будуар. Я благодарю Вас за цветы, за выраженное Вами восхищение моим талантом и за то, что лишний раз напомнили мне о моём трагичном прошлом. Прошу Вас, граф, а то это уже неприлично.
Граф: Но я ещё не закончил.
Агния: Тогда я вынуждена буду позвать человека, чтобы Вас проводили.
Граф: Не утруждайте себя, сударыня, всех Ваших лакеев я отпустил, никто не откликнется на Ваш зов.
Агния: Что ж, тогда уйду я!
Граф: Не вынуждайте меня, сударыня, применять к Вам грубую силу. Это довольно пошло. Но,уверяю Вас, я пойду на такой шаг, если Вы будете упорствовать в своём упрямстве. Второй раз сбежать я Вам не позволю. Признайтесь, Вы сразу поняли это, как только увидели меня. Ещё ни одна крепостная девка от меня не уходила. И не важно, что крепостного права больше нет, и что Вы уже не девка. Мои куклы остаются моими навсегда!
Агния: Вы правы, граф, я уже никакая не девка! За мной стоит мой почтенный и влиятельный супруг, мой концертный директор, государственный закон, мои поклонники, наконец. Они меня защитят от похищения, которое Вы, видимо, удумали. А Вам придётся умолять меня на коленях, чтобы я проявила снисхождение к Вашей мерзкой и грубой выходке.
Граф: Сударыня, Вы совершенно не понимаете ужасной иронии собственного положения: Вы абсолютно одни, здесь нет ни Вашего замечательного мужа, ни Вашего директора, ни закона, разве что есть один единственный Ваш поклонник, но, увы, это обстоятельство скорее всего не в Вашу пользу. Вы же сами всегда велите после выступления на несколько часов оставлять себя в полном одиночестве, и ни под каким предлогом не нарушать его. Никто не посмеет Вас потревожить, а этого времени нам хватит, чтобы быть уже далеко отсюда. И никто никогда Вас больше не найдёт. В моём варьете с этих пор будет выступать новая прима исключительно для меня. Я никому никогда Вас не отдам. Всё, чего Вы добились, Вы могли бы получить с моей помощью и благоволением, но Вы предпочли укусить кормящую руку и опозорить меня перед всем светом своим дерзким проступком. Теперь не обессудьте, что я забираю у Вас это всё, по сути принадлежащее мне, обратно. И чтобы, у Вас всё-таки не возник соблазн к попытке сопротивления, я довожу до Вашего сведения, что в кармане моего сюртука лежит заряженный пистолет, и не мне Вам говорить о том, что я воспользуюсь им при необходимости. Мой слуга Кузьма дожидается нас за дверью, дабы сопроводить в подготовленный конный экипаж.
Агния: Граф, одумайтесь, прошу Вас! Не губите ни мою, ни свою жизнь! Не делайте этого! Давайте спокойно всё обсудим и обдумаем, каким образом я могу возместить Вам Ваши обиды.
Граф: Я уже давно всё обдумал, моя дорогая. Именно этим Вы и сможете компенсировать мне так называемые обиды. Пойдёмте, сударыня, мы и так позволили себе несколько задержаться.
Агния: Нет! Нет! Уж лучше смерть! Этого не может быть! Люди! Кто-нибудь слышит меня? Люди! Люди, помогите мне, что же вы сидите! Люди!
Явление третье.
Граф уводит Агнию за кулисы.
Голос Агнии: Люди! Нет! Нет! Граф, не смейте! Отпустите меня! Не трогайте! Уберите руки! Я буду кричать! Я...
Звук выстрела. Занавес.
