Андрей нервничал, как, вероятно, любой, кто выходит на новую работу, особенно на такую ответственную позицию, как у него. За всю свою медицинскую практику ему ещё ни разу не доводилось работать школьным врачом, и хотя с детьми он обычно находил общий язык, иначе вряд ли выбрал бы педиатрию, он осознавал, что здесь своя специфика. В начале своей карьеры Андрей часто сталкивался с разными ситуациями в детских клиниках, но школьная среда казалась ему чем-то совершенно иным, требующим большей осторожности и внимания к мелочам. Он верил в свои способности, ведь за плечами накопился солидный опыт, но всё равно не мог подавить растущую тревогу. Скоро предстояло первое настоящее испытание.
Ему нужно было осмотреть целую группу учеников, и хорошо, что это были первоклассники, а не подростки, с которыми, по его мнению, найти контакт оказалось бы сложнее. Андрей повторял себе эти успокаивающие мысли, но волнение только нарастало. Он даже удивлялся сам себе, потому что раньше ничего подобного не испытывал. В итоге решил, что это, возможно, какое-то предчувствие, будто во время осмотра ему предстоит столкнуться с чем-то неприятным. Он посмеялся над этой идеей, но на приёме вёл себя ещё внимательнее, чем обычно.
Было ли это результатом его повышенной бдительности или просто профессионализма, сказать трудно. Когда перед его кабинетом выстроилась очередь из шумных детей, он сразу заметил среди них одного мальчика. Тот выделялся тем, что вёл себя необычайно тихо, а его взгляд был слишком серьёзным, отчего он казался старше сверстников, несмотря на хрупкое телосложение. Этого мальчика Андрей осматривал с особой тщательностью. Впрочем, он был уверен, что и без того не пропустил бы огромный синяк на руке. Сердце врача сжалось от холода. Он отлично понимал, откуда могут появляться такие отметины. А учитывая поведение ребёнка, это предположение почти превращалось в уверенность.
— Дима, — мягко спросил он, — а откуда у тебя этот синяк?
— С велосипеда упал, — ответил мальчик. Он сказал быстро, без запинки и довольно уверенно.
Андрей даже засомневался: может быть, это его профессиональная паранойя. Дима выглядел так, будто говорил чистую правду. Но у врача хватало поводов для настороженности. Он решил пока ничего не предпринимать, но понаблюдать за мальчиком. И действительно начал присматриваться к Диме, иногда специально прогуливаясь по коридорам во время перемен, выискивая его взглядом, и каждый раз заставал ребёнка сосредоточенным или даже хмурым, сидящим в отдалении от одноклассников.
Можно было списать это на адаптацию к новой среде, но через несколько дней Андрей получил ещё одно подтверждение неладного. К нему пришла учительница Димы, тоже обеспокоенная его поведением.
— Он уж слишком замкнутый, — сказала она. — И как будто не похож на обычных детей. Не смейтесь, но я чувствую, что с ним что-то не так. Может, это от опыта — я столько ребят уже повидала.
— Да, я понимаю, — кивнул Андрей. — Мне, честно говоря, тоже неспокойно после его осмотра. Может, вы замечали какие-то странности?
— Да, — чуть помедлив, кивнула учительница. С этим, правда, наверное, лучше к психологу, но у нас в школе его нет.
— Могу я попробовать разобраться? — с готовностью отозвался Андрей. — Уже не в первый раз, к сожалению.
— Рисунки, — сказала учительница. — Знаете, когда даю им время для свободного творчества, Дима постоянно рисует что-то тревожное. То чёрные машины страшного вида, то высоких мужчин без лиц.
— Да, странно, — задумчиво кивнул Андрей. — Пожалуй, я попробую поговорить с ним ещё. Может, удастся что-то выяснить.
Выбрав момент, Андрей подошёл к мальчику на большой перемене. Тот, как всегда, сидел в уголке, погружённый в свои мысли. Врач присел рядом и прокатил по полу маленькую машинку.
Дима удивлённо поднял взгляд, но принял игру, толкнув игрушку обратно.
— Ну как тебе первые дни в школе? — бодро начал Андрей.
— Нормально, — пожал плечами Дима. — Уроки интересные.
Это звучало скорее как заученный ответ. Андрей, поймав машинку, снова прокатил её в обратную сторону. Какое-то время они молчали, пока мальчик наконец не увлёкся игрой. Это был хороший знак.
— А кто тебя забирает из школы? — спросил врач, как бы между делом, чтобы поддержать беседу. — Мама или папа?
— Мама, — отозвался Дима. — Папы у нас нет.
— Он что, ушёл? — поинтересовался Андрей, добавив в голос сочувственные нотки.
— Да его и не было никогда, кажется. Ну, я о нём ничего не знаю. Но у нас есть дядя из машины. Правда, мама его боится. — Ой, — прервал он сам себя. — Вообще-то это секрет. Но вы никому не скажете?
— Не скажу, — произнёс Андрей, не вполне понимая, о чём речь.
Фраза Димы прозвучала как подтверждение худших подозрений. В семье, на вид обычной, явно происходило что-то не то, если не сказать плохое. Андрей решил в первую очередь попытаться поговорить с его мамой. И такой случай подвернулся скоро, когда она пришла на родительское собрание.
Как Андрей заметил, пришла одна. Значит, есть с кем оставить ребёнка. Этот вопрос он и задал первым.
— Он с няней сейчас, — ответила Наталья вполне спокойно. — Вы не подумайте, это не постоянная практика, но иногда мне нужно отлучаться без него, вот как сейчас.
Андрей заметил, что она несколько волновалась, говоря об этом, будто опасалась, что это выставит её как мать в дурном свете. Хотя ничего естественнее услуг няни быть не могло.
— А ещё я хотел бы обратить ваше внимание, что у Димы огромный синяк на руке.
— Так это он с велосипеда упал. Мы уже мажем специальной мазью, чтобы быстрее заживало. Врач в поликлинике посоветовал. Я тоже переволновалась, но доктор сказал, просто ушиб.
Теперь в голосе Натальи не было ни тени сомнений или нервозности. Андрей тихо выдохнул. Судя по всему, история с велосипедом оказалась правдивой. Ну, по крайней мере, физическому насилию мальчик не подвергался. И всё же оставался ещё один вопрос.
— А знаете, ваш сын упоминал некого дядю из машины, и, по его словам, вы боитесь этого человека.
— Ой, — отмахнулась Наталья, — вы же педиатр. Должны знать, что дети в таком возрасте фантазируют. Это наш сосед. Он таксистом работает и иногда нас подбрасывает. Ну, знаете, по-дружески. Внешность у него, правда, специфическая. Дима вроде давно привык, но продолжает придумывать всякие небывальщины. Надеюсь, пройдёт.
Она говорила вроде бы спокойно и уверенно. И объяснение выглядело правдоподобно. Вот только задавая вопрос, Андрей заметил, как в глазах Натальи мелькнула паника. Она быстро взяла себя в руки и вряд ли осознала, что невольно выдала себя.
На следующий день Андрей отправился к директору школы. Он почти не спал этой ночью, пытаясь понять, что нужно предпринять, и в конце концов решил. Ситуация выглядит слишком серьёзной, чтобы заниматься ею самостоятельно. Директор внимательно выслушала все его доводы. Некоторое время сидела молча, как будто размышляла о его словах. Врач прекрасно понимал её смятение. Он сам находился примерно в таком же состоянии.
Наконец, спустя несколько минут, женщина заговорила.
— Знаете, у меня тоже возникли некоторые подозрения по поводу этого семейства, но я надеялась, что это только кажется.
— Да, всегда надеешься на лучшее, — понимающе кивнул Андрей. — Но, кажется, здесь другой случай.
— Похоже на то, — проговорила директор. — И всё же, что касается вашего предложения об обращении в опеку, я бы с этим повременила.
— Почему? — опешил Андрей. — Неужели в такой ситуации вы можете думать о том, что это каким-то образом навредит репутации школы?
Он не хотел, чтобы это прозвучало как обвинение. В конце концов, он надеялся найти здесь союзника, но знал слишком много историй, когда руководство школы, беспокоясь о репутации, старалось скрыть выпирающие случаи.
Лицо директорши приобрело негодующее выражение.
— Андрей Николаевич, — сурово произнесла она, — репутация школы вещь, безусловно, важная, но безопасность детей — это наш первый приоритет. Да и откровенно говоря, как именно эта история может на нас повлиять?
— Извините, — пристыженно произнёс врач. — Просто, знаете, бывают всякие случаи, в общем. Ну, а почему тогда вы не хотите привлечь опеку?
— Как раз потому, что беспокоюсь за Диму, — сказала она уже мягче. — Может, конечно, я не права, но я тоже слышала кое-какие истории про опеку. И, к сожалению, некоторые из них даже наблюдала своими глазами. Они сначала заберут ребёнка, а потом уже будут разбираться.
— Понятно, — ошарашенно произнёс Андрей, совершенно не подумавший о такой перспективе. — И что тогда делать?
— Давайте начнём с камер — я дам доступ, поищите сами. Ну, если там действительно найдётся что-то для обращения в опеку или полицию, так и поступим.
Андрей согласился и теперь каждую свободную минуту уделял просмотру записей. За последнюю неделю, потом за предыдущую. Ничего особо подозрительного, сверх того, что он уже выяснил, не находил. Наталья вела себя как самая обычная мать. Она встречала Диму с радостной улыбкой, и он, стоило ей появиться на пороге школы, радостно бежал к ней и крепко обнимал. Даже его замкнутость куда-то испарялась. Так что если у мальчика и были причины для страха, то явно они крылись в чём-то другом.
Когда мать и сын удалялись от школы, было видно, что Наталья расспрашивает Диму о чём-то, а он охотно отвечает. Андрей спустя время решил пересмотреть записи ещё раз, теперь уже с большим вниманием. Он стал замечать не только мать с сыном, но и то, что их окружало, и довольно быстро обнаружил то, что искал, — иномарку то ли чёрного, то ли тёмно-серого цвета. С качеством записи разобрать было непросто.
Каждый день машина парковалась около школы незадолго до окончания уроков у первоклассников. Можно было подумать, что в этом ничего удивительного — просто кто-то приезжал за своим ребёнком. Вот только никто не выходил из автомобиля, и никакие дети к нему не приближались. Машина просто стояла на парковке и уезжала через несколько минут после того, как уходили Наталья и Дима.
Насторожившись, Андрей стал смотреть более ранние записи. Теперь его интересовал только момент, когда Дима уходил из школы. Открытие, которое сделал врач, заставило его покрыться холодным потом. Он отсмотрел записи за два месяца назад, и каждый раз в кадре присутствовала та самая машина.
— Что это? — пробормотал он себе под нос, просматривая очередную запись.
Остановил, приблизил, присмотрелся. Вот оно. Доказательство, что эта машина появлялась около школы не случайно и что её водитель интересовался именно Димой и его мамой. На стоп-кадре было ясно видно, как из окна иномарки высовывалась рука с телефоном, и её положение позволяло предположить, что человек внутри снимал мать и сына.
Несмотря на не слишком хорошее качество, Андрей сумел разглядеть ещё кое-что: татуировку на запястье снимающего. Он попытался повысить резкость изображения и, чуть поколебавшись, подумал, что на ней изображён якорь. Похоже, это была хоть какая-то зацепка. И всё же Андрей, сын бывшего следователя, понимал, что для полиции этих наблюдений будет явно недостаточно. Так что, обратившись в органы, он рискует лишь навредить. А этого ему совершенно не хотелось.
Просмотр записей в итоге навёл его на мысль, что нужно лично проследить за матерью и сыном после школы. Это оказалось не так просто. Женщина шла, непрестанно оборачиваясь и явно нервничая, хотя пыталась разговаривать с Димой спокойным голосом. Должно быть, не хотела его волновать, что выглядело довольно наивно, ведь он всё равно чувствовал настроение мамы. Но какую бы осторожность ни пыталась соблюдать Наталья, было ясно: главного она не замечала.
Продолжение: