К сожалению, в дополнении к лечению, надо где-то жить, не все могут позволить себе проживание в Санаториях как сейчас, так и в прошлом. Но жить в чистом поле в Саках на "семи ветрах" не получается даже у экстремалов. Иногда ветер сносит с ног.
Где жить? Сколько за это приходилось платить? Как добираться?
Об этом рассказ из далёкого прошлого, но как же похоже на наши дни!
Начало:
Предыдущая часть:
Условия жизни больных в деревне Саки
Положение больных, вынужденных за неимением свободных мест в гостинице жить в ближней деревне, отстоящей от грязелечебницы на расстоянии около одной версты, вообще весьма печальное. Несомненно, что вообще на водах гостиницы, содержимые самими управлениями вод, никогда не могут дать помещение всем приезжим больным, потому что невозможно же рассчитать, сколько в тот или другой год наберётся больных. Такой недостаток в помещениях обыкновенно пополняется при помощи частных предпринимателей, которые, в следствии спроса на помещения, строят в окружности лечебниц особые дома для найма и при том более или менее удобные.
Удобства и красота, роскошь или дешевизна подобных наёмных, частных помещений зависят от большей или меньшей известности самого лечебного заведения, привлекающей большее или меньшее число приезжих, а также и от продолжительности курса и т. п.
Саки представляют собою небогатую, пока малоизвестную и крайне плохо устроенную грязелечебницу с двухмесячным только курсом, поэтому больные, очевидно, должны быть довольны деревней, отдающей в наём в своих каменных, как везде в Крыму, крестьянских домиках, чисто содержимые и сносно меблированные комнаты. Такие комнаты в большинстве имеют деревянные полы, а если где пол земляной, то по своей отличной отделке немногим отличается от бетонного.
— Самовар постояльцу везде в них подадут, все необходимые услуги исполнят или сами хозяева, или при отсутствии их в рабочую пору, остающиеся в деревне старики или кто-нибудь пошустрее из подростков. Завтракать и обедать можно или ходить в гостиницу грязелечебницы, или даже и в деревне, где есть такая стряпуха, которая готовит для больных сносные обеды, когда кто из них не желает или не может, по своей слабости, ездить обедать в гостиницу.
Словом, условия обстановки наёмных помещений в Крымской деревне вообще можно назвать сносными. Но условия лечения Сакскими грязями делают для больных жизнь в деревне, в настоящее время, почти невыносимой и весьма рискованной для здоровья. Деревня отстоит от грязелечебницы на расстоянии около версты. Дорога идёт через открытую со всех сторон степь. Здесь-же почти постоянно дуют сильнейшие ветра.
Какое-же положение больного, принявшего, например, грязевую ванну в 40° R, распаренного затем до нельзя обмыванием рапою в 35°, ослабевшего после ванны до того, что служители должны под руки выводить его из ванного помещения, обессиленного иногда до невозможности даже придерживать покрывало, и тут подобный больной должен залезть в экипаж и ехать для потения в деревню.
При этом главном неудобстве жизнь в деревне обходится больным дороже, чем в гостинице грязелечебницы.
Цена комнат от 1 рубля до 2 рублей 50 копеек в сутки, и за самовар отдельно, копеек 25—50 в сутки. Сообщение деревни с грязелечебницей поддерживается двумя плохенькими извозчиками, которые возят больных в трёхместных, парных, с откидным верхом, фаэтонах — и такое сообщение нельзя считать дешёвым. Установившаяся здесь цена за проезд из деревни в лечебницу или обратно стоит в один конец 25 копеек с человека, не исключая и детей. Таким образом, проезд на ванну обходится ежедневно больному в 50 копеек, а так как немногие из больных удовлетворяются кухней деревенской стряпухи; другие же кроме того ищут общества, желают прочесть газеты, посоветоваться с доктором и т. д., то почти все больные вынуждены ездить из деревни по два раза в день в лечебницу и, следовательно, выходит по рублю в день не производительного расхода. Для семейного больного подобный ежедневный расход становится уже весьма чувствительным.
В заключение всего, деревенские извозчики иногда берут седоков в Евпаторию или в Симферополь, и тогда оставляют больных в Саках на произвол судьбы, вынуждая их пользоваться, и, кажется, по той же цене 25 копеек с человека, крестьянскими телегами и таратайками, не складными, не удобными и очень высокими.
В книгу заявлений, находящуюся всегда в читальне к услугам больных, между прочим, вписано было одним из пациентов предложение Управе, чтобы она установила более умеренную и более сообразную таксу за проезд из деревни и обратно. Вместе с тем с целью обеспечения больных удобными экипажами и действительного установления таксы, предлагалось Управе завести собственных два фаэтона, или нанимать их на сезон, разумеется, допуская при этом и посторонним лицам заниматься извозом.
Так как тут-же в Саках находились председатель Управы и один из её членов, из которых последний пользовался вместе со мною грязями, то я нарочно завёл с ними разговор об этом предложении. Оба они вполне разделяли основную идею предложения, но, сделав расчеты и переговорив с Симферопольскими извозчиками, оба нашли, что осуществить это предложение не совсем удобно для Управы, потому что вызвало бы со стороны земства довольно значительный расход, а такой расход Управа не решилась бы взять на свою ответственность, не испросив сначала полномочий Губернского Собрания.
Такой ответ председателя и члена Управы мне показался немножко странным, да и вряд-ли можно согласиться с подобной логикой Управы, взявшейся эксплуатировать грязелечебницу с её больными и полагающей необходимым спрашивать по всякому ничтожному вопросу мнение Земского Собрания, которое уже и так уполномочило её вести это дело именно рациональным путём. При том мне показалось, что и самые расчеты Управы едва ли не через чур преувеличены. По моим расчётам Управа не могла бы понести убытка даже при дешёвой таксе по 10 копеек с персоны в один конец. Наконец, если бы даже потребовалась на этот предмет доплата со стороны Земства, то и тогда при своевременной и разумной распорядительности Управы, такая доплата, по моему расчету, не может быть больше 150 рублей в сезон, а на самом деле должна быть гораздо меньше.
Да, по правде сказать, при подобных порядках незавидно положение деревенских больных! Хотя контора грязелечебницы старается всеми силами как-нибудь облегчить это положение некоторыми преимуществами, например, предоставляя им даже первую очередь по приёму ванн и доктор принимает их прежде других больных, но все эти преимущества—ложка мёда в бочке дёгтя.
Во время дождей или сильных ветров больные, живущие в гостинице, продолжают лечение и получают разводные ванны, а деревенским больным иногда, или вовсе запрещается брать в такие дни ванны, или когда риск соединён с надеждой, что всё обойдётся благополучно не советуют брать ванны сами же врачи, но только по дружески. Такие советы, конечно, равносильны запрещению, потому что больному приходится взять ванну, против совета врача. Но, Боже сохрани, простудишься после ванны,—тогда уж пеняй на себя! Тогда в не успешности всего курса лечения придётся обвинять только самого себя. Да и врачам подобный плохой результат лечения совсем не по душе. Тогда и сам доктор первый попрекнёт: зачем рисковали! я ведь вам не советовал!
Вот почему, когда фельдшер выкрикивает: «разводныя»! всегда приходят в особенное уныние все деревенские больные.