Из лекций С.В.Стахорского
Крик человека выражает ощущения и чувства — острые ощущения и сильные чувства: пронзающая боль, бурная радость, изумление, восторг, испуг, смятение, отчаяние. Дериваты крика — вопль, вой, визг, возглас.
Крик амбивалентен. Криком угрожают и зовут на помощь. Театральные зрители выказывают удовлетворение криками «браво», а неудовольствие криками «бу».
В комедии Гоголя пренеприятное известие о том, что «к нам едет ревизор», уездные чиновники встречают испуганными возгласами: «Как ревизор? Как ревизор?».
Городничиха, увидев Хлестакова стоящим на коленях перед дочерью, а потом дочь, заставшая Хлестакова на коленях перед маменькой, — обе вскрикивают: «Ах, какой пассаж!».
Пушкин в письме к Вяземскому сообщает, что, закончив трагедию «Борис Годунов», «перечел ее вслух, один, и бил в ладоши и кричал, ай да Пушкин, ай да сукин сын!».
Чудный сон Татьяны кончается тем, что тени
Сгустились; нестерпимый крик
Раздался... хижина шатнулась...
И Таня в ужасе проснулась.
Ужасный крик разбудил Раскольникова: «Боже, что это за крик! Таких неестественных звуков, такого воя, вопля, скрежета, слез, побой и ругательств он никогда еще не слыхивал и не видывал».
В романе Булгакова «Мастер и Маргарита» Понтию Пилату ударил в уши железный рубленый крик, разнесшийся в когортах, и солдаты, взбросив вверх копья, страшно прокричали «Да здравствует кесарь!». В том же романе завизжала улица, когда из-под колес трамвая выкатилась и запрыгала по булыжникам отрезанная голова Берлиоза.
«Крик простреленной навылет волчицы» издает Ипполит Матвеевич Воробьянинов, узнав, что запрятанные в одном из двенадцати стульев брильянты, которые он разыскивал на протяжении всего романа, упущены навсегда.
В трагедии Маяковского «на кресте из смеха распят замученный крик», а в пьесе Александра Блока «пьяницы с глазами кроликов «In vino veritas!» кричат».
Литература демонстрирует весь спектр эмоций, вызывающих крик. Отличие живописи и скульптуры в том, что крик здесь чаще всего обусловлен двумя состояниями — болью и страхом, хотя далеко не всегда им аккомпанирует. Боль, испытываемая персонажем, нередко сопровождается стоном.
Кричит мальчик, укушенный ящерицей, в картине Караваджо; кричит младенец, в шею которого вгрызается Сатурн (Рубенс); кричат Титий и Прометей, которым орел клюет печень (полотна Риберы и Йорданса); кричит Марсий, с которого Аполлон сдирает кожу (Рибера); от боли и ужаса кричат жертвы гигантских змей, которых бог наслал на иудеев за неповиновение и ропот («Медный змий» Бруни).
В скульптурах Бернини кричат от страха Дафна и Прозерпина, пойманные Аполлоном и Аидом соответственно; в картине Рембрандта кричит малыш Ганимед, которого несет в клюве принявший облик орла Зевс; кричит охотник со сломанным копьем, на которого бросился клыкастый вепрь (Рубенс); кричит Исаак, к горлу которого его отец Авраам приставил нож (Караваджо); ужасен крик Каина, совершившего убийство брата (Уильям Блейк).
Если применить к произведениям живописи литературные эпитеты, то крик рембрандтовского Ганимеда можно назвать истошным, пронзительным. Душераздирающий крик матери, маленького сына которого убивает солдат царя Ирода (картина Пуссена «Избиение младенцев»). Вопль предсмертной агонии запечатлелся на лицах обезглавленных Олоферна и Голиафа (Караваджо). В картине Сурикова воет жена стрельца, уводимого на казнь. Крик суриковской боярыни Морозовой — яростный, исступленный.
Крик уродует лицо и искажает судорожной гримасой. Она похожа на мимику зевающего человека: тот же широко раскрытый рот и те же сощуренные глаза.
Лессинг считал крик неэстетичным и поэтому неприемлемым для изобразительного искусства. Между тем большие художники не боялись лиц, обезображенных криком, что показывают скульптуры Маццони и Бернини, полотна Караваджо, Пуссена, Рубенса, Йорданса, Риберы и др. Обратим внимание, что в картинах, бюстах и статуях кричащий рот имеет такую же форму, какая у маски античной трагедии.
Дикий вопль выдают безумные вытаращенные глаза репинского Ивана Грозного, хотя его рот и подбородок невидны.
Несмотря на стиснутый рот, кричат глаза юноши в картине Курбе «Отчаяние».
Образ кричащего усиливают некоторые позы и жесты: запрокинутая голова (Олоферн Караваджо, Марсий и Титий Риберы, Прометей Йорданса); воздетые руки («Погребение Христа» Караваджо, «Смерть Семелы» Рубенса); руки, прижатые к вискам (Каин Блейка).
Для современного зрителя крик в живописи ассоциируется в первую очередь с картиной Эдварда Мунка. Написанная в конце ХIХ века, она стала началом экспрессионизма в изобразительном искусстве и впоследствии оказала влияние на живопись сюрреализма и других течений авангарда.
О том, как появилась эта картина, рассказал сам художник. Однажды вечером он прогуливался с товарищами вдоль фьорда. «Солнце садилось. Небо вдруг сделалось кроваво-красным, и я почувствовал взрыв меланхолии, грызущей боли под сердцем. Я остановился и прислонился к забору, смертельно усталый. Над сине-черным фьордом лежали кровь и языки пламени. Мои друзья продолжали гулять, а я остался позади, трепеща от страха, и я услышал бесконечный крик, пронзающий природу».
В картине Мунка мы видим человека, сжимающего голову обеими руками с такой силой, что его щеки ввалились, а подбородок отвис, как у покойника. Широко открытый рот издает вопль отчаяния. Состояние героя выражает пейзажный фон: море закручивается в синие и желтые спирали, а небо колышется алыми волнами.
Картина Мунка стала одним из источников знаменитого кадра Эйзенштейна в фильме «Броненосец "Потёмкин"» (эпизод «Одесская лестница»): женщина в разбитом пенсне, с вытекающим глазом и зияющей дырой рта.
Французский искусствовед Ада Аккерман показала, что «фильмы Эйзенштейна не только населены многочисленными кричащими персонажами, но и включают в себя различные виды «вопиющего» киноматериала: экспрессивные формы передачи эмоций в кадрах и, прежде всего, сложные и динамичные монтажные приемы, позволяющие превратить весь фильм в гигантский крик».
Под впечатлением фильма «Броненосец "Потёмкин"» полотна с кричащими лицами писал Фрэнсис Бэкон.
Кричащие лица фильмов Эйзенштейна и полотен Бэкона вызвали отклики в живописи и кинематографе. Среди последних выделяются заключительные кадры трилогии Копполы «Крестный отец»: герой, сыгранный Аль Пачино, кричит над телом убитой дочери.
Пластическая экспрессия характеризует кричащих персонажей Сальвадора Дали и Пабло Пикассо. В картине Дали «Предчувствие гражданской войны» оскалившийся монстр раздирает свое тело.
В «Гернике» Пикассо кричат люди и животные. Их фигуры мечутся в тесном замкнутом пространстве, из которого нет выхода.
Крик-воззвание, крик-призыв издают герои скульптур Франсуа Рюда и Алессандро Путинатти.
Пафос кричащего оратора вышучивает Пабло Пикассо.
Комичен кричащий персонаж бельгийского художника Тома Францена. Выполненная им бронзовая скульптура установлена на одном из перекрестков Брюсселя. Она называется «Vaartkapoen»: от vaart — канал и kapoen — шпана. Из канализационного люка высовывается парень в кепке и хватает за лодыжку проходящего мимо полисмена: тот падает, выставив вперед руки и растопырив пальцы веером; глаза его вытаращены, а рот широко раскрыт и издает беззвучный крик.
Скульптура Францена отсылает к комедийному персонажу немого кино, сотворенному Мак Сеннетом в фильмах созданной им Keystone Company. Персонаж, получивший прозвище кистоуновский коп, впоследствии перекочевал в кинокомедии Чарли Чаплина, Бастера Китона, Гарольда Ллойда, братьев Маркс. Долговязый и неуклюжий, кистоуновский коп всё время попадает в смешные передряги.
Расширенный вариант статьи опубликован на сайте Библиотека Сергея Стахорского.
© Стахорский С.В.