- Внучка ведьмака. Глава 21.
Люба шла по деревне, высоко подняв голову. По улице бежали козы с козлятами, высоко поднимая свои острые копытца. К ним добавлялись грязно-серые овечки с застрявшими в шерсти репьями, потрясывая кургузыми хвостами в такт мелким торопливым шажкам. Увесистая сумка оттягивала руку вниз. Хотелось закинуть её за спину, как школьный рюкзак. Вместо этого молодая женщины подняла округлый подбородок ещё выше и прибавила шаг. Она дошла до конца улицы и остановилась около крыльца с висевшим под крышей старым фонарём. Поставила сумку на нижнюю ступень, нерешительно подошла к окну, и, выдохнув, постучала.
Позади неё раздался кашель, и старый надтреснутый голос произнёс:
- Никого нет дома.
- А где хозяева, не подскажете? - Люба повернулась и поднесла ладонь к лицу, чтобы не щуриться от ярких солнечных лучей.
- Так я хозяйка и есть. А ты чего, девонька, с утра по чужим избам шляешься? - насмешливо спросила бабуля, ставя корзинку рядом с Любиной сумкой.
- Я комнату ищу. Не знаете, кто-то, может, в деревне сдаёт?
- Как же не знаю... Знаю, - улыбнулась бабка на удивление ровными белыми зубами. - Я и сдаю. Надолго тебе надо?
- Не решила ещё. Если работу за неделю найду, надолго. Если нет - в город уеду.
- От мужика что ли ушла? - бабушка неодобрительно посмотрела на стройную фигуру Любы, на её гордо поднятую голову.
- Ушла, - подтвердила молодая женщина. - От мужа.
- Имей ввиду, никого водить не разрешу, дом мой позорить.
Люба вспыхнула, поправила кофту, пригладила волосы.
- Да, конечно. Обещаю. Сколько возьмёте?
- Если помогать по дому будешь, поменьше придётся платить. Надо воду носить, печку топить, куриц смотреть. Раз в неделю полы помыть. Когда-никогда в магазин сходить. Хотя, это, наверное, не для тебя. У тебя, поди-ка, и одежды такой нет? Твои ножки в калошах отродясь не хаживали, вижу, - бабуся, крякнув для порядка, взялась за корзину.
- Одежды подходящей нет, может, у Вас что-то найдётся. По дому буду помогать, денег пока лишних нет. Готовить ещё смогу, если разрешите.
Бабуля, опираясь на палку, поднялась по ступенькам, обернулась через плечо:
- Пошли, чего стоишь, как вкопанная? Звать-то тебя как, молодуха?
- Люба, - молодая женщина подняла свою большую сумку и решительно шагнула на крыльцо.
***
Димка выпил холодной воды из ковша. Внутри полыхал жадный огонь, требующий заветных сорока градусов. Вот же угораздила его нелёгкая накануне связаться с дедом! Что казалось странным, парень помнил вечер в мельчайших подробностях до того момента, пока дед не задымил своим чубуком. Затем лицо старика поплыло перед глазами, закачалось в размытой дымке, перекосилось от насмешливого смеха.
- Чёр-рт! - выругался Димка, и начал шарить по шкафам в поисках решения проблемы. Дверцы обиженно хлопали, пряча от него мешочки с сушёным клубничным листом, шиповником и сморщено-коричневыми яблочными дольками. Наконец в трюмо мелькнула заветная стекляшка «Огуречного» лосьона, и парень уселся на пол, широко раскинув ноги в стороны и привалившись к стене. Хихикнул, вспомнив старый анекдот, услышанный от отца:
«- Почему у Вас флаконы без этикетки?
- А Вам какая разница, всё равно пить?
- Это Вам какая разница... Мне на стол ставить...»
Открутил дрожащими пальцами пластиковую крышку. Забулькало, обожгло горло, смачивая беспокойную грудь. Димка запрокинул голову и выдохнул:
- Да гори оно всё синим пламенем...
- Синим пламенем, - вчерашний старик, ухмыляясь, смотрел на него из тёмного угла глазами без зрачков.
Парня вывернуло наизнанку прямо в прихожей. Судороги сводили его желудок, скулы сводило, челюсти стучали друг о дружку.
С этого дня Димка никогда больше не пил и даже не пробовал понюхать запаха спиртного.
***
Галина теперь не ждала мужа. Прошло то время. Утекло долгими слезами, растаяло ледяными зимними сугробами под весенним солнцем смирения. Когда её Алёша, молодой, дерзкий, видный не пришёл ночевать в первый раз, жена не сомкнула глаз. Думалось о страшном. Могла случится авария. Сердечный приступ. Напасть бандиты. Да мало ли что могло произойти!
Когда он ввалился в старый дом, в расстёгнутой на груди рубахе, с лицом, на котором ещё полыхала страдострастная печать плотского удовольствия, жена оцепенела. Остолбенела, как каменная статуя, чувствуя, как вытянулся в струну позвоночник. Не раздумывая, упала на колени, обняла его ноги. Смотрела на него снизу вверх, обожжённая и обессиленная его изменой.
- Не бросай меня, Лёша. Всё прощу, всё забуду, только не бросай меня. Любимый, дорогой, единственный мой! - она гладила его ноги, поднимая ладони к коленям, вытягиваясь, как тянется робкий росток к первому солнцу.
Муж открыто рассмеялся ей в лицо:
- Простишь, значит? Любишь меня, Галка? - он по-хозяйски положил крупную ладонь на её темноволосую коротко стриженную голову.
- Люблю, Лёшенька, люблю, ненаглядный мой!
Муж, всё ещё смеясь, поднял её на руки и отнёс на супружеское ложе. На следующий день он съездил в райцентр, и купил ей длинную золотую цепочку с подвеской в виде ажурного цветка с алым камушком. Сколько раз омывался этот самый камушек солёными слезами. Сколько раз Галина снимала длинную цепочку, жёлтое обручальное кольцо и тяжёлые серьги. Складывала всё в блюдце, оставляя его на видном месте, на кухонном столе, покрытой скатертью с весёлыми розовыми цветами. Она терпеливо ждала возвращения мужа, чтобы в последний раз взглянуть в его бессовестные глаза и попрощаться навсегда. Галя чувствовала в себе силу и решимость зачеркнуть своё настоящее, чтобы начать новую, свободную жизнь. Но стоило мужу только обнять её, заговорить, напомнить о том, как сильно она любит его, вся решимость испарялась.
Росла золотая кучка подаренных гулящих мужем безделушек в блюдце, которую Галина намеревалась оставить ему, как напоминание о их несчастливом браке. Сменился и кухонный стол, и скатерть. Дом, в котором они жили сейчас, был красивым двухэтажным особняком за чугунным забором. Изменился Алексей, обрюзг и постарел. Не изменились только его повадки. Со временем Галина перестала уговаривать его не бросать её, не разводиться. Она знала, что появление в их жизни очередной пассии ничего не изменит. Эта новая женщина была как кольцо на берёзовом стволе, появляющееся с новым годом жизни и делающая его ещё толще, ещё прочнее.
Но эта Люба будто вывернула душу мужа наизнанку. Неприступная, холодная, она всё больше дразнила Алексея, натягивая тонкую нить лассо, накинутую на его бычью шею.
Галина приняла душ, сделала маску для лица. Затем похлопала себя по щекам и шее, довольная результатом. Для своих лет она выглядит даже очень хорошо. Ни одна женщина её лет в деревне не может похвастаться так хорошо сохранившейся фигурой и почти девичьим цветом лица. Неожиданная трель звонка заставила её вздрогнуть. Втянув почти не заметный животик, она потуже затянула поясок шёлкового халата с зубастым драконом во всю спину и приготовила дежурную улыбку. Спускаясь по лестнице на первый этаж, Галина поправила чёлку и проверила наощупь, симметрично ли украшает ложбинку между грудей очередной подарок мужа, тонкое кружевное сердце.
За воротами стоял старик в расстёгнутой фуфайке и надвинутой на одну бровь кепке. Женщине показалось его лицо смутно знакомым, но она тотчас перестала копаться в памяти, пытаясь вспомнить его. Мало ли народу бывает в деревне. Может, к родственникам приехал. Или старый дом хочет продать.
- Мы милостыню не подаём, - снисходительно улыбаясь, сказала Галина. Она остановилась, не дойдя до ворот.
- Здравствуйте, - дед Семён оглядывал богатый дом, своим убранством не похожий на деревенский. - Мне бы с Галиной поговорить.
- Добрый день, - женщина глазами следила за пристальным взглядом незнакомого деда. - Это я Галина. У Вас что-то случилось?
- Не у меня. «Что-то» случилось у Вас, - серьёзно ответил дед Семён.
- Продолжение Глава 22.
- Путеводитель здесь.