«Привет. Отцу плохо. Приезжай».
Сообщение пришло с незнакомого номера. Петя прочитал его несколько раз, пытаясь осмыслить. Отец… Как давно он его видел? Ещё когда сам был мальчишкой. Петя бы и рад поддерживать связь, но отец уже давно поменял их с матерью на другую семью.
И тут это сообщение. Кто же его мог написать? Наверняка кто-то из его детей. Вернее, детей его жены, к которой он сбежал, когда бросил их с мамой. Все тогда удивлялись: ладно бы сбежал к молодухе, а тут разведёнка с прицепом, точнее, с двумя. Да ещё и в том возрасте, в котором далеко не все женщины решаются рожать ещё. Вот она ему и не родила. Вот и осталось Николаю (так звали отца Пети) воспитывать чужих детей — детей Оксаны (так звали его новую пассию). Причём дети были от разных мужчин, и ни один, ни вторая не знали своих отцов.
Что касается Пети, то отец делал всё, чтобы платить мальчику как можно меньше алиментов. Работал всегда неофициально, в основном числился безработным. Никаких тебе квитанций, никаких подтверждений. Как будто его и не существовало.
После того, как Пете исполнилось восемнадцать, отец и вовсе пропал со всех радаров. Да, если честно, и Пете самому было совершенно не до него. Учёба, потом семья, свой ребёнок. Мама жила с Петей вместе. Потом заболела. Но сын до последнего был с мамой, держал её за руку, когда она уходила. В тот момент она даже не вспоминала своего единственного мужа, отца Пети. Да и сам Петя даже не подумал о том, что нужно позвонить, оповестить Николая о смерти его бывшей жены, матери его единственного ребёнка.
Похоронив мать, Петя загрустил, но постепенно, в суете дней, грусть прошла — надо жить дальше. Прошли годы, и тут это сообщение.
«Куда приезжать?» — написал в ответ Петя после непродолжительных сомнений. Он не знал, где живёт его отец, никогда не знал. Он видел его ещё совсем маленьким. С трудом вспоминал его черты — смутное лицо, добрые, но усталые глаза.
Тут же пришло ответное сообщение с адресом. Это было в пригороде, всего в получасе езды на машине.
«Удивительно!» — подумал Петя. — «Отец всю свою жизнь прожил в десяти километрах от меня, и ни разу не захотел приехать, спросить, как у меня дела».
А ещё Петя думал, достоин ли этот человек того, чтобы он, хотя бы в мыслях, называл его «отцом». Наверное, нет. Пусть так его зовут те дети, которых он воспитал, которых вырастил, у которых на свадьбе кричал «горько», чьих детей он забирал из роддома. Все эти события в жизни Пети прошли без него, без этого человека. Да какой он, к чёрту, отец? Николай. Вот как он будет его называть, и никаких «папа», «батя», «отец». Перебьётся!
Петя поехал на указанный в сообщении адрес. Район, в котором жил его отец, был мрачным и угнетающим. Старые, облупившиеся двухэтажки, казалось, вот-вот рухнут. Вместо дорог — сплошные грязь и лужи. За последними домами начиналась пустынная степь, простирающаяся до самого горизонта. В воздухе витал какой-то затхлый, гнилостный запах.
Возле одной из таких стареньких двухэтажек, покосившейся и облезлой, стоял микроавтобус. На его боку была нарисована улыбающаяся рожица и надпись «Санаторий для пожилых «Ласковый приют»». Пете что-то подсказывало, что этот транспорт здесь не случайно.
Он вышел из машины и направился к дому. На лавочке у подъезда сидела одинокая, сгорбленная старушка, копавшаяся в своей сумке.
— Простите, — обратился к ней Петя, — вы не знаете, кто живёт в квартире номер… — он назвал номер, указанный в сообщении.
— А тебе зачем? — подозрительно посмотрела на него бабушка.
— Отец мой, Николай… он тут вроде как… — Петя запнулся.
— Николай? Да, Николай здесь живёт, — кивнула старушка. — Один он там, больше никого. Всё в больницу его хотят определить, да он никак не соглашается. Сидит вот, ждёт кого-то. Может, тебя?
Петя поблагодарил бабушку и поднялся по скрипучим ступеням. Дверь квартиры, указанной в адресе, была приоткрыта. Изнутри доносились голоса. Петя осторожно толкнул дверь.
Посреди комнаты, на старом продавленном стуле, сидел его отец. Петя не помнил, как он выглядел, но узнал его сразу. Это было что-то подсознательное, какая-то внутренняя связь. Старый, седой, с большой залысиной, лицо его было испещрено глубокими морщинами. Он выглядел значительно старше своих лет, казалось, чем-то серьёзно болел. Рядом с ним стояли какие-то мужчины в одинаковых костюмах.
— А вы, простите, кто? — поинтересовался один из мужчин, высокий, с ухоженными руками. Петя подумал, что он, наверное, главный здесь.
— Я? Сын, — ответил Петя, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.
— Опа-на! Вы нам как раз и нужны! — воскликнул мужчина, потирая ладони. — Сейчас мы быстренько подпишем документы и заберём вашего батю.
— Куда? — Петя почувствовал холодок, пробежавший по спине.
— Как куда? В дом престарелых. Вы же сами оставляли заявку.
— Я? Заявку?
— Ну да. Гореликов Пётр Николаевич. Вы?
— Да, я, — неуверенно ответил Петя, его сердце забилось чаще.
— Вот документы все составлены. Осталось внести паспортные данные некоторые — номер, дату там. Дальше подписываете, и всё, поедет ваш батя в наш санаторий. — Мужчина протянул Пете папку с бумагами.
Петя получил из рук позитивного мужчины документы. Внимательно прочитал их. Начало его полностью устраивало. Судя по всему, это была серьёзная организация, которая действительно заботилась о стариках: проживание, питание, медицина и даже одежда — всё было на высшем уровне. Но когда глаза Пети дошли до пункта, называемого «Правила оплаты»…
— Это что за суммы? — ткнул пальцем Петя в документ.
— Первое, это обязательный взнос. Он единоразовый, не бойтесь. А потом вот эта сумма, она еженедельная. Почему не ежемесячная? Ну… вы же сами понимаете… Что человек в любой момент… ну-у… это самое… — мужчина сделал неопределённый жест рукой.
Суммы были не маленькие. И в документе черным по белому значилось, что эти деньги должен был платить он — Гореликов Пётр Николаевич. Петя посмотрел на отца, который, казалось, и не замечал происходящего, словно погруженный в себя. Он понял, что его отец не просто болен, он, похоже, совершенно недееспособен. А эта «серьёзная организация» пришла не помочь, а поживиться.
— Подождите, это какая-то ошибка, — не унимался Петя, чувствуя, как внутри нарастает гнев. — А как же… Я слышал, у вас живут старики, а вы просто получаете за них пенсию?
— Ну, это не тот случай. Во-первых, пенсия вашего отца не покроет всех наших расходов на него, — ответил мужчина с ухмылкой. — Сами подумайте! Во-вторых, вы указали в заявке, что платить будете сами. На пенсию вашего отца мы не претендуем.
— Это какая-то ошибка! Я не оставлял никакую заявку. — Петя старался говорить спокойно, но голос дрожал от возмущения.
— Понятно. Передумали значит. В таком случае, оплачиваете нам издержки, и до свидания. Ложный вызов! — мужчина смерил Петю презрительным взглядом.
— Слушайте, я никого не вызывал. — Петя уже не мог сдерживать эмоций.
— Давайте, вы потом разберётесь. Сами. А сейчас оплачивайте, и мы поехали. У нас ещё два вызова в другой части города. — Мужчина явно спешил.
— Хорошо. Сколько? — Петя понимал, что спорить бесполезно.
Мужчина назвал сумму. Сумма была не маленькая, ощутимая для его бюджета. Делать нечего. Пете пришлось заплатить.
Мужчина убрал деньги в карман, забрал своих верзил, и они уехали прочь, оставив Петю одного с отцом.
Петя подошёл к отцу. Не так он представлял себе встречу с ним. Перед ним сидел человек, который с трудом соображал, что происходит. Он смотрел куда-то вдаль, словно не замечая сына.
— Ну что, Николай. Давайте позвоним вашим детям, шутникам, да я поеду, — сказал Петя, пытаясь скрыть горечь.
— А вы кто? — прохрипел старик устало. Казалось, он пропустил мимо ушей весь разговор между Петей и старшим из «сотрудников».
— А я, дяденька, тот человек, который до сих пор носит ваше отчество и фамилию, к сожалению, — ответил Петя, глядя прямо в глаза ему.
Николай всмотрелся в лицо Пети. На глазах его выступили слёзы.
— Петька, ты? — прошептал он.
— Я. Кто же ещё. Ладно, дядь, давай ближе к делу. Где твой телефон? Давай звонить твоим детям. — Петя вырвал из рук старика его телефон. В это время Николай, со слезящимися глазами, всё ещё рассматривал своего уже совсем взрослого сына.
— Так, я не понял? — Петя с удивлением обнаружил, что телефонная книжка старика пуста — ни одного номера. — А кто почистил твою телефонную книгу?
— Чего? — Николай непонимающе уставился на сына.
— Номера кто удалил с твоего телефона?
— Не знаю, вчера только звонил куму. — отец явно не понимал, о чём идёт речь.
— Вот зараза! — разозлился Петя. Он догадывался, что всё это дело рук одного и того же человека, или группы людей, которые хотели, чтобы он приехал сюда и оплатил их «услуги». — Ты ходить-то хоть можешь?
— Могу. Чуть-чуть. Перелом был недавно. Нога. Зажила вроде. — Николай попытался встать, но тут же болезненно скривился.
— А как сломал?
— Ходил.
— Понятно. В целом, как себя чувствуешь?
— Хорошо. — Старик снова попытался улыбнуться, но это была скорее гримаса.
Петя окинул отца оценивающим взглядом. Нифига не хорошо. Обманывает. Болел ли он на самом деле, или это просто инсценировка, Петя пока не понимал. Но ясно было одно: отец был в полной власти тех, кто хотел от него избавиться.
— Что за лекарства? — спросил Петя, кивая в сторону корзины с таблетками, стоявшей на маленьком кухонном столике.
— Мои, — глухо ответил отец.
— Принимаешь? — уточнил Петя, внимательно глядя на старика.
— Нет.
— Почему?
— Оксанка была, давала. А сам я не вижу.
— Была? А где Оксанка сейчас?
— Умерла.
— Давно?
— Давно. Зимой.
Понятно. Прошло уже больше полугода. Петя представил, как за это время подсело здоровье старика, как он медленно угасал в этой грязной конуре, забытый всеми.
— К тебе кто-то приходил, помогал в последнее время? — снова спросил Петя, пытаясь вытянуть из отца хоть какую-то информацию.
— Нет. Раньше была какая-то барышня. Теперь и она не приходит.
Пете было всё понятно. Жены не стало, и детям стало наплевать на отчима. Если раньше ещё нанимали сиделку, то теперь вообще плевать. Тут и вспомнили, что у Николая был сынок. «Родная кровь». Видимо, решили, что он теперь обязан позаботиться о своём биологическом отце.
Как же в тот момент хотелось Пете позвонить детям Оксаны, высказать всё, что он о них думает, крикнуть им в лицо, что они ничтожества, бросившие человека, который был для них отцом. Но у него не было их номеров.
Петя продолжал допрашивать Николая. Тот говорил с трудом, каждое слово давалось ему с усилием. Поэтому разговор затянулся надолго.
Из разговора Петя узнал, что эта хибарка, в которой он застал отца, это всё, что они взяли для него. Дети заставили продать его трёхкомнатную квартиру в городе, как только не стало Оксаны, их матери. Деньги забрали, поделили между собой, а Николаю взяли эту хибарку на отшибе. Да и то, по документам она принадлежала не ему, а была оформлена на мужа дочери Оксаны. Где была карточка, на которую приходила пенсия Николая, он тоже не помнил. Наверное, ею тоже пользовался кто-то из детей.
В конце разговора Николай очень утомился, начал засыпать прямо на стуле. Петя помог ему добраться до постели, уложил его спать, накрыл старым, пыльным пледом. Вышел на кухню. Маленькая, тёмная, грязная, с перекрашенными десятки раз окнами, она выглядела ещё более удручающе, чем вся квартира.
Петя позвонил жене.
— Алло, дорогая. У меня тут… обстоятельства. Отец… он болен, совсем плох. Мне придётся на время переехать к нему.
— Что случилось? — голос жены звучал обеспокоенно.
Петя кратко рассказал ей историю.
— Я понимаю, что тебе будет тяжело, — продолжил он. — Но я не хочу его к вам привозить. Я знаю, как ты и сын к нему относитесь. Да и я сам… он мне чужой. Но бросить его сейчас тоже не могу. Приеду за вещами.
Жена отнеслась ко всему с пониманием.
— Хорошо, дорогой. Делай, как считаешь нужным. Только будь осторожен.
Мысли Петра метались. Вести этого человека к себе домой он не хотел. Его домочадцы знали, что отец бросил его, когда он был ещё маленьким, и не очень хорошо к нему относились — ни жена, ни сын. Поэтому он решил, что этот крест нести ему в одиночку.
Петя съездил домой, привёз необходимые вещи: сменную одежду, немного еды, лекарства.
Затем он позвонил начальнику.
— Иван Петрович, у меня тут такая ситуация… отец… не могу пока быть на работе.
— Понимаю, Пётр Николаевич, — ответил начальник. — Беда у вас. Ничего страшного. Работайте удалённо. Вам же всё равно, где вы будете, главное, чтобы работа шла.
— Спасибо, Иван Петрович. Я очень вам благодарен.
— Да не за что. Держитесь там.
Вернувшись к отцу, и переночевав у него в этой маленькой, тесной комнатке, Петр следующий день начал с того, что вызвал врача на дом. Врач осмотрел Николая, разъяснил Петру картину — она была не очень радужная. Показаний для госпитализации у Николая не было, но нужно было постоянно давать ему лекарства. Доктор выписал какие, потом они вместе с врачом провели ревизию лекарств в корзинке — многие были уже просроченными. Проводив врача, Петр съездил в аптеку, привёз все необходимые отцу лекарства. Тот опять начал их пить. Его состояние немного улучшилось. Но ненадолго.
Ухаживая за отцом, Петр всё больше общался с ним о прошлом. Отец, словно проснувшись от долгого сна, начал вспоминать.
— Почему ты не хотел меня видеть? — спросил Петя, когда состояние отца позволяло задавать такие вопросы. Он говорил тихо, чтобы не утомить старика.
— Я хотел, — отвечал Николай, с трудом подбирая слова. — Я пытался. Наташка всегда была против.
Наташка — это мама Петра. Жена Николая, которую он бросил, ушёл к другой. Петя слышал эту историю в интерпретации матери, а там всё было совсем иначе.
— А потом? Когда её не стало? — голос Петра дрогнул.
— Так разве я знал? Я вот, только от тебя узнал, что она умерла. — Николай смотрел на сына пустыми глазами.
— А алименты? — Петя не мог остановиться. — Почему ты платил эти жалкие крохи?
— Я, наверное, тысячу раз предлагал твоей матери деньги, — оправдывался Николай, его голос становился всё слабее. — Спрашивал, куда привезти, принести. Денег было немного, но они были. Она посылала меня куда подальше, говорила: «Ничего мне от тебя не нужно!».
Петя никак не мог проверить, говорит ли Николай правду или нагло врёт. Он думал: может, он и врёт, а может, мать врала все эти годы, скрывая истину от сына, чтобы он не испытывал лишних обид. Он уже не мог узнать правду. Это осталось на их совести. Да и ему в этот момент было неважно. Петя понимал, что ему нужно выполнить свой долг перед вторым родителем. На его руках умирала мать. Сейчас то же самое происходило с отцом. Он чувствовал, что тому недолго осталось. Сердцем чувствовал. Кто, если не он, будет рядом? Родная кровь.
Если говорят: «Отец не тот, кто родил, а тот, кто воспитал», то что можно сказать о детях? Николай не воспитывал Петю. Но мальчик, который вырос без отца, чувствовал перед ним какой-то долг. Какую-то ответственность. Он не мог позволить отцу умереть в одиночестве, забытому всеми.
В тот момент, когда Николай уходил навсегда, Петр был рядом. Он держал его за руку, ощущая, как слабеет хватка старика, и шептал:
— Прощай, папа! Очень жаль, что мы с тобой не узнали друг друга поближе.
Благодарю за внимание ❤️