Тарелка с недоеденным ужином стояла между нами, и остатки соуса медленно застывали, образуя на фарфоре причудливый узор. Вечерний свет апельсиновым сиропом растекался по нашей маленькой кухне, делая все вокруг уютным и немного сонным. Игорь смотрел на меня своим особенным взглядом — тем самым, который когда-то заставлял моё сердце пропускать удар. Теперь же он вызывал лишь глухое, ноющее беспокойство где-то под рёбрами. Я знала этот взгляд. Он появлялся всегда, когда ему что-то было от меня нужно.
— Лен, — начал он мягко, отодвигая свою тарелку и накрывая мою руку своей. Его ладонь была тёплой и сухой. Привычной. — Я тут думал… о нашем будущем.
О, конечно. О «нашем» будущем. В последнее время он только о нём и думал, и почему-то в его версии будущего неизменно фигурировала моя квартира.
Я молча улыбнулась, призывая его продолжать. Я уже научилась этой игре: быть понимающей, мягкой, податливой. Той самой Леной, в которую он влюбился пять лет назад. Той, которая верила каждому его слову.
— Эта квартира, она чудесная, правда, — он обвёл взглядом стены, на которых висели мои акварельные этюды и фотографии бабушки, оставившей мне это гнездышко. — Уютная, светлая. Но, согласись, для семьи она маловата. Для нас двоих, а потом, может, и…
Он многозначительно замолчал, сжимая мою руку чуть крепче. Я почувствовала, как внутри всё сжалось в ледяной комок. Он снова заводил эту шарманку. Третий раз за последние два месяца.
Раньше он говорил, что обожает эту квартиру. Называл её «нашей крепостью». Говорил, что нигде не чувствует себя так спокойно. Что же изменилось? Ах да. Появилась «она».
— И что ты предлагаешь? — мой голос прозвучал ровно, может, даже слишком спокойно. Я научилась контролировать дрожь.
Он просиял. Его лицо осветилось такой искренней, такой мальчишеской радостью, что на секунду я почти поверила ему. Почти позволила обмануть себя ещё раз.
— Мы могли бы продать твою квартиру и купить одну на двоих, — с надеждой сказал он, его глаза заблестели от предвкушения. — Представляешь? Просторную, с большой кухней, как ты всегда хотела. С кабинетом для меня и мастерской для тебя. В новом доме, с хорошим видом. Это был бы наш общий дом. Наше настоящее семейное гнездо.
Он говорил, а я смотрела на него и видела не любящего мужа, а расчетливого стратега. Каждое слово было выверено, каждая интонация — отточена до совершенства. Он рисовал передо мной картину идеального будущего, тщательно обходя острые углы. Он еще не знал, что я уже заглянула за кулисы его маленького театра. Не знал, что его коварный план мне известен во всех отвратительных подробностях.
Наше общее. Как красиво звучит. Только в этом «общем» для меня места не было. Это я поняла три недели назад, в холодный дождливый вторник, когда мир раскололся на «до» и «после».
Я отвела взгляд к окну. За ним начинался вечер, зажигались первые фонари. Где-то внизу спешили домой люди, уставшие после рабочего дня. Они спешили к своим семьям, в свои настоящие гнёзда. А моё гнездо, моя маленькая крепость, оказалось под угрозой сноса. И разрушитель сидел прямо напротив меня, нежно поглаживая мою руку и ожидая ответа.
— Это очень серьёзный шаг, Игорь, — медленно произнесла я, осторожно высвобождая свою ладонь. — Мне нужно подумать. Ты же знаешь, эта квартира — память о бабушке.
На его лице промелькнула тень досады, но он тут же скрыл её за понимающей улыбкой.
— Конечно, милая. Конечно, подумай. Я просто хочу для нас лучшего. Только для нас.
Он встал, чтобы убрать посуду, а я осталась сидеть, глядя ему в спину. Широкая, надёжная спина. Спина, за которой я чувствовала себя как за каменной стеной. Каменная стена оказалась картонной декорацией.
«Только для нас». Какая горькая ложь. Только не для «нас», а для «вас». Для тебя и твоей троюродной сестры Марины, которая так внезапно появилась в нашей жизни полгода назад.
Подозрения не обрушились на меня лавиной. Они просачивались по капле, как весенняя капель, медленно, но верно подтачивая лёд моего доверия. Всё началось с мелочей, на которые любая нормальная жена, наверное, не обратила бы внимания. Но я всегда была наблюдательной. Слишком наблюдательной, как говорила моя мама.
Сначала изменился его график. Игорь, который всегда приходил домой ровно в семь вечера, стал задерживаться. «Завал на работе, милая», «Срочный проект, горят сроки». Я верила. Я готовила ужин, ждала его, встречала уставшего и сочувственно гладила по плечу. Он пах офисом, кофе и усталостью. Ничего подозрительного.
Потом появились звонки. Он начал выходить с телефоном на балкон, даже в мороз. На мой вопросительный взгляд отвечал с лёгким раздражением: «Лена, это по работе, не хочу тебе мешать». Раньше он никогда не скрывал своих разговоров. Может, и правда что-то важное? Может, я зря накручиваю себя? — успокаивала я себя, пытаясь загнать противного червячка сомнений поглубже.
А потом в его лексиконе прочно обосновалась «Марина». «Троюродная сестра», которую он якобы не видел лет десять и случайно встретил в городе. Бедная, несчастная Марина. У неё постоянно что-то случалось. То кран прорвёт, то с работы уволят, то она заболеет и ей нужно привезти продукты. Игорь был её рыцарем в сияющих доспехах.
— Я съезжу к Марине, помогу ей полку прибить, — говорил он в субботу утром.
— Я должен заехать к Марине после работы, у неё опять какие-то проблемы с хозяином съёмной квартиры.
— Марине так одиноко, я обещал её немного развлечь, сходить с ней в кино. Ты же не против, дорогая?
Я не была против. Я даже испытывала что-то вроде сочувствия к этой мифической женщине, на которую свалилось столько бед. Я предлагала познакомиться, пригласить её к нам на ужин. Но Игорь всегда находил отговорки. «Она очень стеснительная», «Она сейчас не в лучшей форме, не хочет никого видеть», «Давай попозже, когда у неё всё наладится».
А потом он начал говорить о продаже квартиры. Моей квартиры. Сначала это были просто намёки, шутливые замечания о тесноте. Потом разговоры стали более настойчивыми. Он приносил буклеты новостроек, показывал мне планировки в интернете. Он строил воздушные замки, расписывая, как прекрасно мы заживем в новом просторном жилье.
И я почти поддалась. Я почти поверила, что он действительно заботится о нашем общем будущем. Но та капля, что переполнила чашу, упала в самый обычный день. Я убиралась в шкафу, разбирая старые вещи. В кармане его зимней куртки, которую он не носил с февраля, я нащупала что-то твёрдое. Это был чек. Чек из ювелирного магазина. От двадцать третьего февраля. Я хорошо помнила тот день. Он подарил мне милый серебряный браслет и сказал, что на большее, к сожалению, не хватило из-за непредвиденных трат на работе. Я не обиделась, мне было важно внимание.
Сумма в чеке была внушительной. В пять раз больше стоимости моего браслета. В наименовании товара значилось: «Колье из белого золота с топазом». Я стояла посреди комнаты, сжимая в руке этот маленький клочок бумаги, и чувствовала, как пол уходит из-под ног. Непредвиденные траты. Значит, вот они какие.
Я не стала ничего говорить. Я положила чек обратно и застегнула карман. Но с этого момента я начала смотреть. Не просто смотреть, а видеть. Я видела, как он прячет экран телефона, когда я подхожу. Видела, как быстро сворачивает вкладки на ноутбуке. Слышала фальшь в его голосе, когда он в очередной раз говорил, что едет «помогать Марине».
И вот, три недели назад, наступил тот самый вторник. Он сказал, что у него важная командировка на два дня в соседний город. Поцеловал меня в лоб, собрал небольшую сумку и уехал. Вечером мне позвонила моя подруга Света. Она работала в туристическом агентстве.
— Ленка, привет! Слушай, тут такое дело… Твой Игорь, случайно, не собирался на юг? — её голос звучал немного растерянно.
— Привет. Нет, он в командировке в Твери. А что?
— Да нет, наверное, ошибка… Просто сейчас оформляла тур в Сочи на двоих, и фамилия заказчика — точь-в-точь как у твоего. И имя-отчество совпадают. Даты вылета — через месяц. Но там вторая туристка — какая-то Марина… Наверное, просто однофамилец. Представляешь, какое совпадение!
Совпадение. Внутри меня что-то оборвалось. Я пробормотала что-то невнятное и повесила трубку. Руки дрожали так, что я едва могла удержать телефон. Командировка в Тверь. Тур в Сочи на двоих. Через месяц. Марина. Колье. Продажа квартиры.
Кусочки пазла начали складываться в уродливую, чудовищную картину. Он не просто мне изменял. Он вёл двойную жизнь. И он планомерно готовил почву для того, чтобы уйти, забрав с собой половину стоимости моего единственного жилья. Моей бабушкиной квартиры. Продать её, купить «общую», оформить на двоих, а потом развестись и поделить пополам. И с этими деньгами, с моей половиной, улететь в новую жизнь с другой женщиной. План был прост, как мычание, и от этого ещё более омерзителен.
В тот вечер я не спала. Я сидела на кухне и смотрела в темноту. Боль была острой, почти физической. Но сквозь неё пробивалось что-то ещё. Холодная, звенящая ярость. И какая-то странная ясность. Туман рассеялся. Я больше не была слепой.
Когда он вернулся из «командировки», я встретила его улыбкой. Я играла свою роль. Роль любящей, ничего не подозревающей жены. Я слушала его рассказы о скучных переговорах, подливала ему чай и кивала. А сама наблюдала. Я стала Шерлоком Холмсом в собственной семейной жизни. И чем больше я наблюдала, тем больше подтверждений находила. Вот он забыл выйти из своего почтового ящика на общем планшете — а там история поиска: «как выгоднее продать квартиру вторичного рынка», «оценка недвижимости онлайн». Вот он говорит по телефону якобы с мамой, но называет её «котёнок».
Я собирала эти улики, как бусины на нитку. Не для того, чтобы устроить скандал. Я ждала. Ждала подходящего момента. Ждала, когда он сам попадёт в ловушку, которую так старательно для меня готовил. И вот этот момент настал. Он сидел напротив, сияющий, уверенный в своей неотразимости и в моей глупости.
— Я уже даже присмотрел пару вариантов, — продолжал он вдохновенно, не замечая моего молчания. — Один комплекс просто шикарный. Охраняемая территория, парк рядом. Мы могли бы поехать посмотреть на выходных. Представляешь, как здорово будет начинать всё с чистого листа, в нашем собственном месте?
В «нашем». Он снова сказал это слово.
Я сделала глубокий вдох, собираясь с силами. Спектакль подходил к концу. Пора опускать занавес. Я посмотрела ему прямо в глаза, стараясь, чтобы мой взгляд был таким же твёрдым, как лёд, сковавший мою душу.
— Игорь, а Марина с нами поедет смотреть? — спросила я тихо, почти шёпотом.
На секунду в его глазах промелькнуло недоумение. Он даже не сразу понял, о чём я.
— При чём здесь Марина? — он растерянно моргнул. — Это же… для нас.
— Ну как же, — я позволила себе лёгкую, совсем невесёлую улыбку. — Ей ведь тоже должно понравиться. Всё-таки ей там жить.
Его лицо начало меняться. Улыбка сползла, как дешёвая маска. В глазах появился страх. Он начал понимать.
— Лена, ты что такое говоришь? Я не понимаю…
— Всё ты понимаешь, Игорь. Всё ты прекрасно понимаешь, — мой голос окреп. Дрожь ушла. Осталась только холодная, выжигающая всё внутри сталь. — Ты думал, я ничего не замечу? Думал, я настолько глупа?
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я не дала ему. Слова полились сами собой — всё, что копилось во мне эти недели.
— Твои «завалы» на работе. Твои «командировки». Твоя бедная, несчастная «троюродная сестра», которой ты покупаешь колье из белого золота, пока даришь жене скромный браслетик. Ты хороший актёр, Игорь. Я почти поверила.
Он побледнел. Так бледнеет бумага перед тем, как её бросят в огонь.
— Это не то, что ты думаешь… Марина… она просто…
— Просто твоя любовница? — я закончила за него. — И ваш гениальный план состоял в том, чтобы продать мою квартиру, купить «общую», а потом благополучно улететь с моими деньгами в Сочи? Билеты-то уже куплены, да? Вылет через месяц. Я ничего не перепутала?
Тишина на кухне стала оглушительной. Было слышно, как гудит холодильник и как тяжело дышит он. Человек, которого я любила. Человек, который оказался вором и лжецом.
Он смотрел на меня, и в его глазах не было раскаяния. Только злость и досада от того, что его поймали. Что такой идеальный план провалился.
— Откуда ты… — прохрипел он.
— Это уже неважно, Игорь. Важно одно. Никакой продажи не будет. Никакого «общего гнезда» тоже. Собирай свои вещи и уходи.
— Лена, давай поговорим, — он попытался снова взять меня за руку, но я резко отдёрнула её.
— Нам не о чем говорить. Ты всё сказал своими поступками. Уходи. Прямо сейчас.
Он встал, опрокинув стул. Грохот гулко разнёсся по маленькой квартире.
— Ты ещё пожалеешь об этом! — бросил он со злобой.
— Нет, Игорь, — ответила я спокойно, глядя ему в глаза. — Жалеть будешь ты. Когда поймёшь, что остался ни с чем. А теперь — вон из моего дома.
Это были самые страшные и одновременно самые освобождающие часы в моей жизни. Он метался по квартире, злобно швыряя свои вещи в сумку, что-то бормоча себе под нос. Я сидела на кухне и не двигалась, боясь, что если встану, то просто упаду. Когда за ним наконец захлопнулась входная дверь, я ещё долго сидела в тишине. А потом слёзы, которые я так долго сдерживала, хлынули потоком. Я плакала не о нём. Я оплакивала пять лет своей жизни, отданных человеку, который этого не стоил. Оплакивала свою веру в любовь и порядочность.
Но самое интересное началось на следующий день. Утром раздался звонок. На экране высветилось: «Свекровь». Я напряглась, но взяла трубку.
— Елена, я не буду ходить вокруг да около, — ледяным тоном начала она, даже не поздоровавшись. — Что ты себе позволяешь? Как ты могла выгнать Игоря? Он позвонил мне ночью, он был совершенно разбит!
Разбит? Неужели? От досады, что не удалось меня обокрасть?
— Здравствуйте, Тамара Петровна. Ваш сын вам всё рассказал? — спросила я как можно спокойнее.
— Он сказал, что ты устроила ему безобразную сцену ревности из-за его бедной родственницы! Из-за какой-то ерунды ты рушишь семью! Он так старался для вас, хотел улучшить ваши жилищные условия, а ты..!
Я слушала её и не верила своим ушам. Она знала. Она всё знала и покрывала его.
— Тамара Петровна, а ваш сын вам рассказал, что эта «бедная родственница» — его любовница, с которой он собирался улететь на мои же деньги?
На том конце провода повисла пауза.
— Даже если и так! — вдруг выпалила она. — Ну, оступился парень, с кем не бывает! Настоящая женщина должна быть мудрее, должна уметь прощать! А ты сразу рубишь с плеча! Ты эгоистка, Лена! Думаешь только о своей квартире!
В этот момент я поняла всю глубину их семейной морали. Это было не просто предательство Игоря. Это был их общий, семейный заговор. Они все считали меня дойной коровой, временным ресурсом.
— Знаете что, Тамара Петровна, — сказала я, и в моём голосе зазвенел металл. — Спасибо за ваше мнение. Больше не звоните мне. Никогда.
Я повесила трубку и заблокировала её номер. А потом и номер Игоря. Мне стало так легко, будто я сбросила с плеч огромный камень.
Но настоящий поворот ждал меня через неделю. Мне пришло официальное письмо. Игорь подавал на развод и… на раздел имущества. Я чуть не рассмеялась. Какого имущества? Всё, что у нас было «общего», — это его старая машина и моя бабушкина квартира, которая досталась мне по наследству задолго до нашего брака и по закону не подлежала разделу. Я позвонила юристу, и он подтвердил мои мысли. Но посоветовал проверить одну вещь. На всякий случай.
Следуя его совету, я пошла в банк, чтобы взять выписку по нашим общим счетам за последний год. У нас был один совместный депозитный счёт, куда мы откладывали небольшие суммы «на отпуск». Я почти не следила за ним, полностью доверяя Игорю. Когда сотрудница банка протянула мне распечатку, у меня потемнело в глазах. Начиная с полугода назад, со счёта регулярно, раз в две недели, списывались небольшие, но одинаковые суммы. Деньги уходили на счёт, открытый на имя… Марины Викторовны К. Я посмотрела на общую сумму снятых средств. Она была значительной. Он не просто готовился меня обокрасть. Он уже это делал. Медленно, по частям.
Он не просто хотел забрать моё будущее. Он воровал моё настоящее.
Прошли месяцы. Развод состоялся. Его попытки отсудить хоть что-то с треском провалились. Юрист использовал выписку из банка как доказательство его недобросовестности, и суд встал на мою сторону. Я слышала от общих знакомых, что их поездка в Сочи сорвалась. Что Марина, поняв, что золотых гор не будет, быстро исчезла с горизонта. Игорь остался один, без денег, без квартиры и, как оказалось, без любящей женщины рядом. Его мать иногда пыталась звонить мне с чужих номеров, но я больше не брала трубку. Их мир перестал для меня существовать.
Я осталась в своей квартире. В моей крепости. Первое время стены давили на меня, напоминая о нём, о его лжи. Каждый угол хранил воспоминания, которые теперь были отравлены. Однажды я не выдержала. Я купила несколько банок с краской, валики, кисти и начала всё менять. Я перекрасила стены в спальне в нежный лавандовый цвет. Выбросила старый диван, на котором он любил сидеть, строя свои планы. Я переставила мебель, повесила новые шторы.
И вот однажды утром я проснулась от солнечного луча, который пробивался сквозь окно и играл на свежеокрашенной стене. В квартире пахло краской и кофе. Я вышла на кухню, налила себе чашку и села у окна. За ним просыпался город. Мой город. Я смотрела на свою обновлённую квартиру и впервые за долгое время почувствовала не боль, а покой. Стены больше не давили. Они защищали. Те самые стены, которые он хотел разрушить, стали моим фундаментом. Я поняла, что он не забрал у меня ничего по-настоящему ценного. Он забрал только иллюзии. А я обрела себя. Настоящую, сильную, свободную. И это было гораздо дороже любой квартиры.