Прошёл месяц с нашего серьёзного разговора. Алексей попытался было переубедить меня, привлёк на помощь маму, но я стояла на своём. Готовила, когда хотела, убиралась по настроению, не извинялась за каждую немытую тарелку.
Галина Петровна приходила теперь почти каждый день, чтобы «поддержать сына». Она готовила, убирала, а заодно вздыхала, как тяжело Алёшеньке с такой женой.
Начало этой истории читайте в первой части.
— Машенька, — сказала мне свекровь однажды вечером, — может, мы поговорим по-женски?
— Конечно.
— Ты же понимаешь, что семья — это компромиссы?
— Понимаю.
— Вот и хорошо. Алёша привык к определённому порядку. Ему нужно, чтобы дома было уютно, чтобы жена о нём заботилась.
— А мне нужно, чтобы муж обо мне заботился.
— Но он же о тебе заботится! Работает, деньги приносит.
— Я тоже работаю и деньги приношу.
— Ну да, но... у женщины другое предназначение.
— Какое именно?
Галина Петровна помолчала, подбирая слова:
— Женщина должна создавать атмосферу в доме. Мужчина работает, устаёт, а дома его ждёт тепло, уют, вкусная еда.
— А если женщина тоже работает и устаёт?
— Ну... тогда нужно распределить силы. Где-то уступить на работе, больше времени семье уделить.
— Почему женщина должна уступать на работе, а не мужчина?
— Потому что для мужчины карьера важнее. У них другая психология.
Я посмотрела на свекровь. Галина Петровна была умной женщиной, всю жизнь проработала инженером, но при этом искренне считала, что женщины должны жертвовать карьерой ради семьи.
— Галина Петровна, а что, если я не хочу жертвовать карьерой?
— Тогда не стоило замуж выходить, — резко ответила она.
Вот оно. Если женщина не готова стать домохозяйкой, то ей не место в семье. А мужчина может жениться и при этом ничего в своей жизни не менять.
— Понятно, — сказала я.
На следующий день произошло то, что заставило меня взглянуть на ситуацию совершенно по-другому. Я пришла домой раньше обычного — отпустили с работы пораньше перед праздниками. В квартире никого не было, но на кухне стояли две чашки и лежали крошки от печенья.
Я подумала, что Алексей пил чай с мамой, и не придала этому значения. Но потом услышала голоса на лестничной площадке. Галина Петровна разговаривала с нашей соседкой Ириной Владимировной.
— ...не знаю, что делать с этой девочкой, — говорила свекровь. — Совсем от рук отбилась. Готовить не хочет, убираться не хочет.
— Да что вы говорите! — удивилась соседка. — А мне казалось, у них хорошая семья.
— Какая хорошая! Алёшенька с работы приходит — дома пусто. Ни супа, ни борща. Кое-как бутербродами питается.
— Ужас какой! А она что, совсем не готовит?
— Да что там готовить! Макароны из пакетика, пельмени из морозилки — вот и всё её кулинарное искусство.
Я замерла у двери. Макароны из пакетика? На прошлой неделе я готовила курицу с овощами, рыбу, даже пирог пекла. Откуда эти макароны из пакетика?
— А вы с ней разговаривали? — спросила Ирина Владимировна.
— Пробовала. Но она такая упрямая! Говорю ей — Машенька, жена должна мужа кормить. А она мне — я тоже работаю, тоже устаю. Ну работаешь, кто ж против? Но дом-то бросать нельзя!
— Конечно, нельзя. А Алексей что говорит?
— Алёшенька терпеливый. Не жалуется. Но я же вижу — мучается бедненький. Похудел весь.
Похудел? Я взглянула на мужа вчера — выглядел он вполне упитанно. Никаких признаков истощения.
— Может, развод подать? — предположила соседка.
— Да не хочет он разводиться. Любит он её, дурочку. А она этим пользуется.
Пользуется. Значит, я пользуюсь любовью мужа, чтобы ничего не делать по дому. Интересная версия.
— А что же делать-то? — сочувственно спросила Ирина Владимировна.
— Да что... Помогаю, как могу. Прихожу, готовлю, убираю. А то совсем бедный мальчик загнётся.
— Вы такая заботливая мать! Не каждая будет так сыну помогать.
— А как же! Сын у меня один, я за него жизнь отдам.
Голоса стали удаляться — они спускались по лестнице. Я осталась стоять в прихожей, переваривая услышанное.
Получается, Галина Петровна не просто критиковала меня при Алексее. Она ещё и всему дому рассказывала, какая я плохая жена. Создавала мне репутацию ленивой эгоистки, которая морит мужа голодом.
Вечером пришёл Алексей. Я встретила его вопросом:
— Алёш, а что твоя мама рассказывает соседям о нашей семье?
— А что она рассказывает? — удивился он.
— Что я тебя не кормлю, дом не убираю, ты от голода худеешь.
— Да ладно! Мам такого не говорила бы.
— Алёша, я сегодня слышала её разговор с Ириной Владимировной. Слово в слово.
Муж помолчал, потом неуверенно сказал:
— Ну... может, она переживает и немного преувеличивает.
— Преувеличивает? Она врёт! Говорит, что я готовлю только макароны из пакетика, что ты похудел, что дома всегда пусто.
— Маш, ну... может, она не совсем точно выражается...
— Алёша, она опорочивает меня перед всем домом! Создаёт репутацию плохой жены!
— Да кого волнует, что соседи думают?
— Меня волнует! Я здесь живу, и мне неприятно, когда обо мне распространяют ложь.
— Ну... поговори с мамой. Объясни, что тебя это расстраивает.
Поговори с мамой. Конечно, я должна идти к свекрови и просить не рассказывать соседям небылицы. А он будет стоять в стороне и наблюдать.
— А ты не можешь поговорить со своей мамой?
— Маш, ну она же не со зла. Просто волнуется за нас.
— Волнуется? Или хочет выставить меня плохой женой?
— Да что ты такое говоришь! Мама тебя любит.
Любит. Поэтому рассказывает всему дому, какая я никудышная хозяйка.
На следующий день я решила действовать. Дождалась, когда Галина Петровна придёт готовить обед, и заговорила с ней напрямую:
— Галина Петровна, мне нужно с вами поговорить.
— Конечно, дочка. О чём?
— О том, что вы рассказываете соседям про нашу семью.
Лицо свекрови изменилось:
— А что я рассказываю?
— Что я плохая жена, не умею готовить, не забочусь об Алексее.
— Машенька, я такого не говорила...
— Говорили. Вчера я слышала ваш разговор с Ириной Владимировной.
Галина Петровна покраснела, потом выпрямилась и сказала:
— А что, неправда, что-ли? Ты действительно мало готовишь, мало убираешься.
— Может, и мало. Но зачем об этом всему дому рассказывать?
— А я не всему дому рассказываю! Просто иногда с соседкой поделюсь переживаниями.
— Переживаниями? Вы говорили, что Алёша худеет от голода!
— Ну... может, я немного преувеличила. Но по сути-то всё правда!
— Галина Петровна, а зачем вам нужно, чтобы соседи считали меня плохой женой?
Она помолчала, потом тихо сказала:
— А зачем тебе нужно, чтобы мой сын страдал?
— Кто сказал, что он страдает?
— Да я же вижу! Алёшенька расстраивается, что дома беспорядок, что готовить некому.
— А вы спрашивали у Алексея, страдает ли он? Или сами за него решили?
— Конечно, спрашивала. Он говорит — нормально всё, мам. Но я же не слепая! Вижу, что мальчик не счастлив.
— А может, вы видите то, что хотите видеть?
Галина Петровна резко обернулась ко мне:
— А что это значит?
— Это значит, что вам нужен несчастный сын, чтобы было оправдание для постоянного вмешательства в нашу семью.
— Какое вмешательство? Я помогаю!
— Вы контролируете. Каждый день приходите, готовите, убираете, а потом рассказываете всем, какая у Алексея жена никудышная.
— Я не контролирую! Я забочусь!
— Галина Петровна, а если завтра я стану идеальной женой — буду готовить, убираться, всё делать как надо — вы перестанете приходить каждый день?
Она замерла, не ожидая такого вопроса:
— Ну... конечно, перестану. Зачем мне приходить, если у вас всё хорошо?
— Честно?
— Честно.
— А мне кажется, вы найдёте другие причины. Скажете, что готовлю я невкусно, или убираюсь плохо, или ещё что-то.
— Да что ты такое говоришь!
— Говорю то, что думаю. Вам нужно чувствовать себя нужной, незаменимой. А для этого нужно, чтобы мы без вас не справлялись.
Галина Петровна опустилась на стул:
— Машенька... я правда просто хочу помочь.
— А я хочу быть самостоятельной. Хочу, чтобы мы с Алексеем сами решали свои проблемы.
— Но если не будет получаться?
— Тогда мы сами к вам обратимся за помощью. Но пока справляемся.
— А как же Алёшенька? Он привык, что я о нём забочусь...
— Он взрослый мужчина. Пора ему самому о себе заботиться.
— Но мужчины не умеют...
— Умеют, если есть необходимость.
Мы просидели на кухне ещё час, обсуждая границы, семейные роли, материнскую заботу. Разговор был трудным, но необходимым.
Вечером, когда пришёл Алексей, я рассказала ему о нашей беседе:
— Твоя мама согласилась реже приходить и не обсуждать наши семейные дела с соседями.
— И как ты её уговорила?
— Объяснила, что нам нужно пространство для самостоятельной жизни.
— А если мы не справимся без мамы?
— Справимся. Мы же не дети.
Алексей задумался:
— Знаешь, Маша, а мне иногда кажется, что мама права. Что я не очень хороший муж.
— Почему?
— Ну... не умею готовить, убираться толком не умею. Если мама не будет приходить, как мы жить будем?
— Научимся. Вместе.
— А если не получится?
— Получится. Главное — захотеть.
— А ты хочешь? Научиться быть хорошей женой?
Я посмотрела на мужа:
— Алёш, а что такое хорошая жена?
— Ну... которая о муже заботится, дом ведёт.
— А хороший муж?
— Который... который о жене заботится и семью обеспечивает.
— То есть мы оба должны друг о друге заботиться?
— Да.
— Тогда давай учиться вместе. Ты — готовить и убираться, я — лучше организовывать быт.
— Договорились.
Мы пожали друг другу руки, как деловые партнёры. И тут я поняла — может быть, проблема была не в том, что я плохая жена, а в том, что мы не были командой. Каждый тянул одеяло на себя, вместо того чтобы вместе решать общие задачи.
Через неделю произошло то, что окончательно изменило моё понимание ситуации. Я встретила во дворе Ирину Владимировну, нашу соседку.
— Машенька, — остановила она меня, — а как дела в семье? Галина Петровна говорила, у вас там проблемы были.
— Какие проблемы? — спросила я.
— Ну... с готовкой, с бытом. Говорила, что вы не справляетесь.
— А сейчас не говорит?
— Странно, но нет. Наоборот, хвалит теперь. Говорит, какая вы хозяйственная стали, как хорошо дом ведёте.
Я удивилась:
— Хвалит?
— Ещё как! Говорит, Алексей теперь счастлив, дома порядок, готовите вкусно. Даже хвасталась вашим пирогом.
— Каким пирогом?
— Ну, который вы на прошлой неделе пекли. Яблочный, кажется.
Я не пекла никакого яблочного пирога на прошлой неделе. Но, видимо, Галина Петровна рассказала соседям, что пекла я.
Дома я спросила у Алексея:
— Алёш, а твоя мама кому-то говорила про яблочный пирог, который я якобы пекла?
— А... да, говорила. А что?
— Я не пекла никакого пирога.
— Знаю. Это мама пекла, а потом сказала соседке, что ты.
— Зачем?
— Ну... чтобы тебя похвалить. Сказала, что теперь хочет рассказывать о тебе только хорошее.
Только хорошее. Даже если для этого нужно выдумывать несуществующие пироги.
— Алёш, а тебе не кажется странным, что твоя мама то ругает меня за плохую готовку, то хвалит за несуществующие пироги?
— Кажется. Но... наверное, она просто хочет, чтобы о нашей семье думали хорошо.
— Или хочет контролировать, что о нашей семье думают.
Алексей задумался:
— Может быть. А что нам делать?
— Жить своей жизнью. Не подстраиваться под чужие ожидания.
— Даже под мамины?
— Особенно под мамины.
В тот вечер мы долго разговаривали о том, что такое семья, какими должны быть отношения между мужем и женой, и какую роль в этом должны играть родители. И я поняла — Алексей тоже устал от материнской опеки, просто боялся это признать.
— Знаешь, Маш, — сказал он перед сном, — а может, ты права. Может, нам действительно нужно научиться жить без постоянной помощи мамы.
— Ты готов к этому?
— Попробуем. В конце концов, другие же как-то справляются.
— Справляются.
— А если мама обидится?
— Объясним, что мы выросли. Что готовы к самостоятельной жизни.
— А если она не поймёт?
— Тогда это её проблема, а не наша.
Алексей кивнул:
— Договорились. Завтра поговорю с ней.
И тут я поняла — всё это время я боролась не с тем человеком. Думала, что проблема в Алексее, что он маменькин сынок и не готов защищать жену. А на самом деле он просто не знал, как себя вести. Привык, что мама решает семейные вопросы, и не представлял, что можно по-другому.
Когда мы начали действовать вместе, как команда, всё изменилось. Галина Петровна поначалу сопротивлялась, но потом приняла новые правила.
Теперь она звонила перед приходом, приезжала реже, и перестала обсуждать наши семейные дела с соседями.
А самое главное — мы с Алексеем наконец поняли, что семья — это не место, где одни обслуживают других, а пространство для совместной жизни двух равных людей.
Через полгода мы сидели на кухне и вспоминали тот период:
— Знаешь, Маш, — сказал Алексей, помешивая суп, который сам же и готовил, — а хорошо, что ты тогда взбунтовалась.
— Почему?
— Потому что я понял — быть мужем это не значит лежать на диване, пока жена всё делает. Это значит быть партнёром.
— А я поняла, что быть женой не значит жертвовать собой ради семьи. Можно любить мужа и при этом оставаться собой.
— А мама как, привыкла к новым правилам?
— Привыкла. Теперь она гордится тем, что у неё такой самостоятельный сын.
— И такая самостоятельная невестка, — добавил Алексей.
— И такая самостоятельная невестка.
За окном шёл дождь, на плите булькал суп, который мой муж готовил сам, не дожидаясь помощи ни от меня, ни от мамы. А я сидела с чашкой чая и думала о том, что иногда нужно перестать быть удобной, чтобы стать счастливой.
И что самое важное — я поняла: проблема была не в том, что свекровь считала меня плохой женой. Проблема была в том, что я сама начала в это верить. А когда перестала — всё изменилось. Потому что никто не может сделать тебя плохой женой, если ты сама знаешь себе цену.
Галина Петровна до сих пор иногда намекает, что можно было бы чаще пироги печь или борщ варить. Но теперь это звучит как дружеская рекомендация, а не как приговор. И я отвечаю: «Обязательно попробую, когда будет время и желание».
А Алексей больше не поддакивает маме, когда речь заходит о моих «недостатках». Теперь он говорит: «Мам, у нас всё хорошо. Мы сами разберёмся».
И знаете что? Мы действительно разбираемся. Вместе.