Владимир Сергеевич замер в дверях, и я увидела, как его уверенность рассыпается на мелкие кусочки. Плечи опустились, исчезла театральная улыбка, даже голос изменился.
— Я не знаю ни о каких накоплениях, — пробормотал он.
Начало этой истории читайте в первой части.
— Не знаете? — я достала телефон, включила диктофон. — Тогда объясните, откуда у случайного знакомого из парка столько информации о нашей семье?
Свекровь метнулась к мужчине:
— Володя, не слушай её! Она всегда такая подозрительная!
Но я продолжала наступать:
— Вы знаете, что Валентина Григорьевна живёт в чужой квартире. Знаете, что она в разводе. Знаете про деньги от продажи дачи. Слишком много деталей для романтического знакомства в парке.
Мужчина попятился к двери. В прихожей пахло его дешёвым одеколоном и чем-то ещё — страхом. Валентина Григорьевна стояла между нами, растерянная и испуганная.
Я подошла ближе, внимательно изучая его лицо. Теперь, когда спала маска обаятельного жениха, стали заметны мелкие детали. Неровно подстриженные ногти, дешёвая подделка под дорогие часы, нервный тик в уголке глаза.
— А теперь самое интересное, — я достала из кармана листок бумаги. — Час назад я звонила в управляющую компанию нашего дома. Очень интересную вещь узнала.
Владимир Сергеевич замер.
— Оказывается, две недели назад к ним приходил мужчина. Расспрашивал про жильцов нашего подъезда. Интересовался, кто где живёт, какое у кого материальное положение. Представился сотрудником социальной службы.
Свекровь опустилась на стул. Её лицо стало серым.
— Описание очень похожее, — продолжала я. — Мужчина средних лет, приятной наружности, в костюме. Особенно интересовался одинокими пенсионерами.
Мужчина рванул к двери, но я преградила ему путь:
— Подождите. Ещё не всё.
Он стоял, тяжело дыша. Пот выступил на лбу, руки дрожали. Весь его лоск испарился, обнажив жалкую суть.
— Вчера я поговорила с соседкой из соседнего подъезда. Месяц назад к её матери тоже приставал кавалер. Тоже Владимир Сергеевич, тоже вдовец, тоже работает в сфере консалтинга.
Валентина Григорьевна всхлипнула:
— Неужели... неужели я такая дура?
— Не дура, а жертва. Этот человек профессионально охотится на одиноких женщин вашего возраста.
Я повернулась к мошеннику:
— Сколько таких, как Валентина Григорьевна, вы уже обокрали?
Он молчал, сжав губы.
— А ещё я узнала интересную деталь. У соседской матери тоже исчезли деньги. Пять тысяч рублей из тумбочки. Пенсия за месяц.
Свекровь вскочила, побежала в свою комнату. Через минуту вернулась бледная как полотно:
— Наташа... у меня тоже деньги пропали. Десять тысяч. Я думала, забыла куда положила...
Мошенник попытался проскользнуть мимо меня к выходу, но я схватила его за рукав:
— Стойте. Вы ещё не всё вернули.
— Какие деньги? Я ничего не брал!
— Тогда откройте карманы.
— Вы не имеете права!
— А вы не имели права красть у пожилой женщины!
Валентина Григорьевна подошла к нему, посмотрела в глаза:
— Володя... Владимир Сергеевич... Скажите правду. Пожалуйста.
В её голосе звучали боль и разочарование. Она так мечтала о новой любви, о том, что кто-то будет о ней заботиться. А получила циничного обманщика.
Мужчина вдруг сник, опустил плечи:
— У меня долги. Большие долги. Надо было срочно найти деньги...
— И вы решили обокрасть беззащитных старушек?
— Я не хотел... Просто так получилось...
Он достал из внутреннего кармана пиджака смятые купюры:
— Вот ваши десять тысяч. Больше нет ничего.
Валентина Григорьевна взяла деньги дрожащими руками. Слёзы текли по её щекам, размывая тушь.
— А как же ваши чувства? — тихо спросила она. — Неужели всё было неправдой?
Мошенник отвел взгляд:
— Простите. Мне правда жаль.
— Уходите, — сказала я. — И больше не появляйтесь в нашем районе.
Он кивнул, направился к двери. В прихожей обернулся:
— Валентина Григорьевна... вы хорошая женщина. Заслуживаете лучшего.
Дверь закрылась. Мы остались одни.
Свекровь сидела на стуле, всё ещё держа в руках спасённые деньги. Плакала тихо, безнадёжно.
— Наташенька... Как я могла быть такой глупой?
Я обняла её за плечи:
— Не глупой, а доверчивой. Это не порок.
— Я так хотела... Так мечтала, что кто-то меня полюбит...
— Полюбит. Обязательно полюбит. Только по-настоящему.
Она прижалась ко мне, и я почувствовала, как дрожит её худенькое тело. За три года совместной жизни мы часто ссорились, не сходились характерами. А сейчас были просто две женщины, понимающие друг друга.
— Наташа, а откуда ты знала, что он мошенник?
— Интуиция. Слишком уж он был правильный. Настоящие мужчины не бывают такими безупречными.
— А ещё?
— Он слишком много расспрашивал о деньгах для человека, который якобы влюблён.
Мы пили чай, и постепенно Валентина Григорьевна успокаивалась. Румянец возвращался на щёки, глаза перестали блестеть от слёз.
— Наташенька, спасибо тебе. Без тебя он бы меня полностью обчистил.
— Не за что, Валентина Григорьевна.
— А знаешь что? — она вдруг улыбнулась. — Хорошо, что всё так получилось.
— Почему?
— А то представляешь — я бы за него замуж вышла! За мошенника!
Мы рассмеялись. За окном стемнело окончательно, во дворе зажглись фонари. Обычная вечерняя жизнь продолжалась, а у нас дома наступил мир.
— Валентина Григорьевна, — сказала я, — а может, не будем Алексею рассказывать про эту историю?
— Почему?
— Зачем его расстраивать? Скажем, что к вам сватался один мужчина, но вы отказались.
Свекровь задумалась:
— А ты не боишься, что я опять кого-нибудь приведу?
— Не боюсь. Теперь вы умнее стали.
— Точно умнее. И осторожнее.
Она встала, собрала со стола лишнюю посуду, которую приготовила для «жениха».
— Наташенька, а мы с тобой ведь подруги теперь?
— Конечно, подруги.
И это было правдой. Общий враг нас сблизил больше, чем три года совместной жизни.