Я до сих пор помню этот июньский вечер. Мы с Димой сидели на кухне, допивали чай после ужина, когда в дверь позвонили. Три коротких звонка, настойчиво, требовательно. Я открыла дверь и увидела свекровь с двумя огромными сумками.
— Приехала, — выдохнула Валентина Петровна, не здороваясь. — Помогите занести вещи, их еще на лестнице три пакета.
Дима вскочил, бросился помогать. А я стояла в прихожей и чувствовала, как внутри все сжимается в тугой узел. Два года назад она отсюда уехала. Мы после свадьбы жили вдвоем. И вот она вернулась.
— Надолго, мам? — спросил Дима, занося сумки.
— Поживу, — отрезала свекровь, оглядывая квартиру как генерал. — Квартира двухкомнатная. Одна комната вам, одна мне. Ничего, потеснимся..
***
Когда мы с Димой поженились почти год назад, я переехала к нему. Квартира была его, точнее его матери. Свекровь тогда уже год не жила в ней, муж умер за год до нашего знакомства и ее пригласила пожить его сестра, тетя Галя. Она живет в доме на окраине города с мужем, а со свекровью они всю жизнь были подругами.
— Валь, ну что ты смущаешь Димку, пока вы будете жить вместе, он так себе никого и не найдет, — сказала ей тогда тетя Галя. — Переезжай к нам, дом большой, места хватит, будем с тобой вместе в огороде ковыряться, да по дому управляться. И мне легче, и тебе веселее, и Димка хоть от тебя отдохнет.
Валентина Петровна собралась быстро. На свадьбе была приветлива, даже подарок хороший сделала. Уезжая, сказала:
— Живите, дети. Квартира теперь в вашем распоряжении.
Мы сделали ремонт, заменили некоторую мебель. Я устроилась на работу, мы начали откладывать на машину. Жизнь налаживалась. Свекровь звонила раз в месяц, Дима иногда ездил к ней. Все было хорошо.
До этого июньского вечера.
***
— Я не понял, мам, — Дима поставил последнюю сумку. — Что случилось? С тетей Галей поругались?
— Поругались! — свекровь плюхнулась на диван. — Да что там поругались! Она меня выжила!
— Но вы же с ней дружили...
— Дружили, пока я не переехала! А потом началось. То я огород неправильно копаю, то в доме не так убираю. Муж ее, Петр, вообще каждый день придирки искал, то я свет не выключила, то воды много лью. Вроде первый год старались как-то мирно все решить. Последнее время вообще они оба меня выживали прям... А в прошлую неделю Галка мне заявила: "Это не твой дом, Валя. Ты здесь временно, так что не распоряжайся". Представляете?!
— Мам, но...
— Никаких "но"! Я собралась и уехала. И правильно сделала, — свекровь встала, выпрямилась. — А что? Это моя квартира. Я имею полное право здесь жить.
Я переглянулась с Димой. Он выглядел растерянным.
— Валентина Петровна, — я попыталась говорить мягко, — а может, поищем вам другой вариант? Есть же программы для пожилых людей, социальное жилье...
Свекровь посмотрела на меня так, будто я предложила ей лечь на рельсы.
— Это МОЯ квартира! — голос ее зазвенел. — И я здесь хозяйка! А ты, девочка, тут появилась всего год назад. Так что помалкивай и радуйся, что крышу над головой имеешь!
Дима молчал.
В ту ночь я не спала до утра.
***
На следующее утро, пока Дима был на работе, свекровь устроила инспекцию.
— Так, — она прошлась по комнатам, цокая языком. — Эта комната будет моя. Она больше, окна на юг, мне по здоровью положено на южной стороне жить. У меня давление скачет.
— Валентина Петровна, — я попыталась возразить, — но это наша спальня. Там вся наша мебель, шкаф с вещами...
— Перенесете! — она махнула рукой, как будто речь шла о перестановке стульев. — Вы молодые, вам везде нормально. А мне в возрасте комфорт нужен. И вообще, напоминаю, квартира моя. Дед Димкин, царствие ему небесное, эту квартиру в девяносто третьем году получил по распределению. А ты тут вообще кто?
Я молчала. Сказать было нечего.
— Вот-вот, — свекровь удовлетворенно кивнула. — Так что начинай переносить вещи. К вечеру хочу в своей комнате устроиться. Диме вечером скажешь, пусть мебель передвинет.
Я позвонила Диме на работу.
— Дим, твоя мама требует нашу спальню.
— Лен, ну дай ей большую комнату. Ей действительно тяжело, она в возрасте...
— Ей шестьдесят два! Моя мама в шестьдесят два на двух работах пашет!
— Не сравнивай. У мамы здоровье не то. Давай не будем конфликтовать в первый же день, а?
Я повесила трубку и начала собирать наши вещи.
***
Через три дня я вернулась с работы и обнаружила на двери "свекровиной" комнаты новенький замок. Врезной, серьезный.
— Валентина Петровна, — я постучала в дверь, — что это?
Дверь открылась на цепочку. Свекровь выглянула в щель.
— А, это ты. Замок, как видишь.
— Зачем?
— Чтобы приватность была. Мало ли, ты там шарить будешь. У меня вещи ценные, документы. Да и вообще, человеку в возрасте личное пространство нужно.
— Но Валентина Петровна, это же...
— Что? — свекровь прищурилась. — Имею право делать, что хочу в своем жилье. А у тебя тут, девочка, только временная прописка. Вернее, даже не прописка, а так, пребывание.
Она захлопнула дверь. Я услышала, как повернулся ключ.
Дима пришел через час. Увидел замок, вздохнул.
— Дим, ты это видишь? Она ЗАМОК врезала!
— Ну и что? У себя в комнате. Имеет право.
— У себя?! Дим, это была наша спальня! Мы в ней год прожили! Мы там ремонт делали, обои клеили!
— Лен, не кричи, мама услышит.
— И прекрасно! Пусть услышит!
— Ей нужен покой. Подумаешь, замок. Зато ей спокойнее.
— А мне каково, ты подумал?!
Мы поругались. Дима ушел на кухню, демонстративно хлопнув дверью. Я осталась стоять в коридоре перед запертой дверью нашей бывшей спальни.
***
На следующий день свекровь созвала "семейный совет". Мы сидели на кухне, она положила на стол лист бумаги, исписанный цифрами.
— Так, дети, давайте по-честному, — она пододвинула лист к Диме. — Я тут коммуналку посчитала. За месяц вышло шесть тысяч девятьсот. Делим на троих, по две триста каждому. Вот моя треть. Завтра вечером деньги сдадите.
Она протянула Диме две тысячи триста рублей.
— Мам, — Дима растерянно посмотрел на деньги, — но мы всегда сами платили. Ты можешь деньги оставить себе, у тебя пенсия небольшая...
— Вот именно, что небольшая! Десять тысяч всего! Из них две триста на коммуналку уйдет, еще хоть на еду останется. Или я по-вашему нахлебница какая-то? Я между прочим, в этой квартире двадцать лет прожила, всегда все оплачивала!
— Хорошо, мам, — Дима взял деньги.
— Подожди, — я не выдержала. — Валентина Петровна, а вы в таком случае готовить, продукты покупать будете? По очереди?
Свекровь медленно повернулась ко мне.
— Что?!
— Ну логично же. По очереди готовим, продукты покупаем. Сегодня я, завтра Дима, послезавтра вы.
Тишина повисла тяжелая, как свинцовая туча.
— Ты, — свекровь встала, опираясь на стол, — меня, старую, больную мать заставить хотите на вас горбатиться?! Дим, ты слышишь?!
— Лена, мама не может готовить, у нее давление, голова кружится, — Дима примирительно положил руку на плечо свекрови.
— А я могу?! Я работаю по девять часов, потом домой, готовить, убирать, стирать! Теперь еще на троих!
— Я за собой посуду мою! — взвилась свекровь. — Правда, вчера не помыла, давление поднялось. И сегодня тоже не очень себя чувствую. Надо бы к врачу сходить. Эх, жизнь у меня тяжелая...
Она всхлипнула и ушла к себе в комнату. Щелкнул замок.
— Довольна? — Дима посмотрел на меня с укором. — Маму расстроила.
Я ничего не ответила. Просто встала и пошла мыть посуду. Свою, Димину и свекровину немытую со вчерашнего дня.
***
Продукты стали отдельным поводом для выяснения отношений. Свекровь не покупала вообще ничего.
— У меня пенсия маленькая, — говорила она. — Только на коммуналку и хватает. Вы молодые, работаете, вам легче.
При этом она ела все, что я покупала и готовила. Причем выбирала самое вкусное. Я принесла курицу и сделала из нее бульон на два дня, свекровь съела всю грудку в первый вечер. Я купила дорогой сыр к празднику, к утру от него остался тонкий ломтик.
— Валентина Петровна, это был праздничный сыр, — сказала я, глядя на жалкие остатки.
— Ну и что? Я думала, он для всех. Или ты теперь продукты прячешь от свекрови?
— Мам, что случилось?
— Твоя жена меня снова обвиняет! Я, между прочим, сыр съела! Который она купила! В моей квартире!
— Лена, ну что ты в самом деле? — Дима устало потер лицо. — Из-за куска сыра скандал.
— Из-за того, что твоя мать не покупает НИЧЕГО! Ни хлеба, ни молока, ни крупы!
— У мамы пенсия маленькая!
— Так пусть пенсию на еду тратит!
— Хватит, Лен, холодильник общий, каждый может брать оттуда все, что хочет, — Дима нахмурился.
***
Самое страшное началось через месяц после приезда свекрови.
Я проснулась ночью от того, что рядом никого нет. Дима не спал в нашей комнате. Я встала, вышла в коридор. Дверь к свекрови была приоткрыта.
Я подошла, заглянула и онемела.
Дима спал на раскладушке у окна. Свекровь храпела на кровати.
На НАШЕЙ кровати. На той самой, которую мы выбирали вместе почти год назад.
— Дим! — я толкнула его в плечо. — Что происходит?!
— Тише, маму разбудишь, — пробормотал он, открывая глаза.
— Какую маму?! Дима, почему ты здесь?!
— Мама плохо себя чувствует, боится что станет хуже, попросила для успокоения переночевать тут.
— Для успокоения?! Дима, тебе тридцать два года! Ты женат!
— Лен, причем здесь это? Речь о здоровье моей матери... Слушай, давай утром поговорим? Я хочу спать.
— Ты хочешь спать... на раскладушке... в комнате с мамой... — я медленно проговорила каждое слово, пытаясь осознать абсурдность ситуации.
— Лен, не устраивай сцен. Ты разбудишь маму, у нее потом всю ночь давление скакать будет.
Я вышла. Закрыла за собой дверь. Села на кухне в темноте.
В голове крутилась одна мысль, мой муж спит на раскладушке в комнате с мамой. Вместо того, чтобы ночевать со мной. В квартире, которая фактически принадлежит его матери.
И Дима там спал. Разумеется, одной ночью все не ограничилось.
Я поняла, что она выживает меня. Методично, последовательно. И Дима ей в этом помогает.
***
Однажды утром я не сдержалась. Когда Дима вышел на кухню, я встретила его в лоб:
— Мы должны поговорить. Сейчас.
— Лен, я опаздываю на работу...
— Мне плевать! Сядь!
Он сел, виновато глядя в чашку с кофе.
— Дим, посмотри на меня, — я взяла его за руку. — Что с нами происходит? Ты спишь на раскладушке в комнате с мамой. Ты последний раз обнимал меня... я даже не помню когда. Мы не муж и жена. Мы какие-то... сожители. Чужие люди.
— Лен, ты преувеличиваешь...
— Когда мы последний раз просто разговаривали? О нас, о будущем? Дим, мы хотели ребенка. Помнишь? Планировали. А сейчас что? Твоя мама спит на нашей кровати, а ты на раскладушке рядом с ней, а я в дальней комнате, как приблудная кошка.
— Не говори так...
— А как мне говорить?! Твоя мать разрушает наш брак! Она врезала замок, она захватила лучшую комнату, она не покупает продукты, не готовит, зато делит коммуналку на троих! Она называет меня временным жильцом в квартире, где я уже год живу с тобой!
— Она так не говорила...
— Говорила!
Дима поджал губы.
— Мама иногда лишнее говорит, но она не со зла. Ей тяжело. В этой квартире много воспоминаний, она здесь везде видит отца, теперь еще вот с тетей Галей поссорилась, она переживает.
Он встал, схватил куртку.
— Я на работу. Вечером поговорим спокойно.
Но вечером мы не говорили. Он пришел поздно, поужинал молча и ушел к маме в комнату. Я слышала, как он постучал, как повернулся ключ, как дверь открылась и закрылась.
***
На следующий день я взяла отгул и пошла гулять по городу. Просто ходила по улицам, пила кофе в кафе, смотрела на людей. Пары держались за руки, смеялись. Молодые мамы катали коляски. Жизнь текла обычным руслом.
А я будто выпала из этой жизни. Застряла в квартире, где муж спит на раскладушке рядом с мамой, где свекровь называет меня "эта" и запирается от меня на замок.
Я вспомнила, как мы с Димой познакомились. Он был таким внимательным, заботливым. Дарил цветы, водил в кино, мы мечтали о детях, о совместном будущем.
А что теперь? Он стал тенью. Молчаливой, покорной, безвольной тенью своей матери.
Вечером я сказала ему:
— Я ухожу.
Дима сидел на кухне, пил чай. Поднял на меня глаза:
— Куда?
— Не знаю. К подруге сначала. Потом что-нибудь придумаю.
— Из-за мамы?
— Из-за нас.
Он молчал долго. Потом кивнул:
— Может, ты права.
Я ждала, что он скажет: "Останься, мы все исправим". Или "Давай попробуем еще раз". Или хотя бы "Прости".
Но он просто сидел и пил свой чай.
— Я завтра заберу вещи, — сказала я.
— Ладно.
И все. Год брака закончился одним словом: "Ладно".
***
Свекровь встретила меня в коридоре, когда я выходила с сумкой.
— Уходишь? Ну и правильно. Все равно не жилец ты тут была. Чужая.
Я посмотрела на нее. Маленькая, сухонькая старушка с злыми глазами и довольной улыбкой.
— Знаете, Валентина Петровна, я вам даже благодарна. Вы показали мне, кто мой муж на самом деле. Не мужчина, а маменькин сынок.
— Димочка знает, что такое уважение к родителям! — свекровь надулась. — Не то, что современная молодежь!
— Уважение — это одно, Валентина Петровна. А то, что вы устроили... Я даже не знаю, как это назвать.
Я вышла, закрыв за собой дверь. На лестнице столкнулась с Димой, он возвращался с работы.
— Ты уже уходишь? — он посмотрел на мою сумку.
— Да.
— Лен... может, не надо? Может, мы еще попробуем?
— Попробуем что, Дим? Ты готов попросить маму съехать?
Он молчал.
— Лен, она моя мать...
— Вот именно, — я улыбнулась грустно. — Она твоя мать. А я была просто женой. Временной. Всего хорошего, Дим.
Я спустилась по лестнице и не оглянулась.
***
Через три месяца мы развелись. Быстро, без скандалов, без дележа имущества.
Я снимала комнату у чужих людей. Тесная, с видом на соседний дом.
Работала, откладывала. Каждую копейку. Мечтала о своем жилье. Пусть крошечном, но своем.
Через общих знакомых узнала, что свекровь прожила с Димой два месяца после моего ухода, потом они поругались. Из-за чего не знаю.
Валентина Петровна переехала к какой-то дальней родственнице, троюродной сестре или кому-то в этом роде. Впрочем, мне это было уже не интересно. С Димой мы больше не общались.
***
Через семь месяцев я купила студию в ипотеку.
Она находится на окраине города. Восемнадцать квадратов на пятом этаже без лифта. Окна во двор. Предыдущие хозяева сделали простенький ремонт.
Подруги помогли облагородить квартиру и собрать и расставить мебель. Мы пили чай, сидя на перевернутых ведрах, и смеялись.
Каждую свободную минуту я проводила в студии. Обживалась и получала уовльствие от создания своего дома.
***
Прошел год с момента развода. Я окончательно обжилась в своем уютном гнездышке. Добавила полки с книгами, повесила фотографии на стены, завела кошку, рыжую, наглую, которая спала на моей подушке.
Я сидела на своем диване, в своей студии. Пила чай из своей чашки. Гладила свою кошку.
Мой телефон зазвонил, подруга звала в кино.
— Иду! — крикнула я, хватая куртку.
Кошка недовольно мяукнула.
— Извини, рыжая, я принесу тебе что-нибудь вкусненькое, не скучай!
Я вышла и закрыла дверь своей студии на ключ. На единственный ключ, который был только у меня.
И улыбнулась.
Если "Щёлкнуло", не теряй момент. Лайк, подписка 🫰 и двигаемся дальше. Здесь мы не лечим симптомы, мы докапываемся до сути.
СЕЙЧАС ЧИТАЮТ: