Эти слова Марина произнесла в моей же кухне, стоя у окна с видом на двор, где мы двадцать лет назад посадили рябину. Она даже не отвела взгляд, когда я вошла с пакетами из магазина.
***
Я услышала ее смех еще на лестничной площадке. Высокий, звонкий, какой-то неприлично довольный. Такой смех обычно звучит в романтических комедиях, когда героиня получает то, о чем мечтала. Только это была не комедия. И мечты здесь были совсем не мои.
Ключ провернулся в замке туго, руки дрожали от тяжелых пакетов. Сергей любил, когда я покупала эти дурацкие дорогие йогурты с клубникой, хотя сама я предпочитала обычный кефир. За двадцать два года привыкаешь покупать не то, что хочешь сама.
— Сереж, помоги... — начала я, но осеклась.
В моей кухне, у моего окна, в моем халате (господи, он дал ей МОЙ халат!) стояла Марина Светлова. Наша соседка с пятого этажа. Та самая, что три года назад рыдала у меня на плече, когда ее бросил муж. Та самая, которой я отдала свой сервиз, потому что "у тебя, Иришка, и так все есть, мне бы тоже хоть что-то красивое".
Рядом с ней, слишком близко, стоял Сергей. Его рука лежала у нее на талии. Небрежно. Привычно.
— Ира! — Марина повернулась, и я увидела в ее глазах что-то такое, от чего пакеты выпали из рук. Не вину. Не смущение. Триумф. — Как хорошо, что ты пришла.
Йогурты с клубникой покатились по полу. Один раскрылся, розовая жижа потекла к ножке стула.
— Сереж? — Мой голос был чужим, тонким. — Что происходит?
Он отвел взгляд. Не посмотрел на меня, отвел взгляд. И я поняла. Все поняла еще до того, как Марина заговорила.
— Ирочка, — она сделала шаг ко мне, и каблуки ее туфель, лаковых, явно новых, щелкнули по линолеуму, который мы с Сергеем выбирали в том страшном 2010-м, когда после кризиса считали каждую копейку. — Ты же взрослая женщина. Ты же понимаешь, что любовь... она или есть, или нет. И если она прошла...
— Двадцать два года, — прошептала я. — У нас сын. У нас эта квартира. Мы вместе...
— Вместе? — Марина усмехнулась, и в этой усмешке было столько яда, что я отшатнулась. — Милая, вы вместе только по документам. А так... Сергей уже полгода со мной. Полгода, Ир. И он счастлив. Впервые за много лет, счастлив.
Сергей молчал. Смотрел в пол, на растекающийся йогурт.
— Я пришла не скандал устраивать, — продолжала Марина, и голос ее был спокойным, почти деловым. Голос юриста, привыкшего побеждать. — Я пришла обсудить детали. Ты же знаешь, что я по разводам специализируюсь. Богатый опыт. И я хочу, чтобы все прошло цивилизованно.
— Цивилизованно? — Я почувствовала, как внутри что-то ломается. — Ты спишь с моим мужем, стоишь в моем халате в моей кухне и говоришь о цивилизованности?
— Ир, не истери, — отрезала она. — Факты таковы, квартира оформлена на Сергея. Полностью. Да, она куплена в браке, но есть нюансы. Твой сын, Антон же? Ему уже двадцать один. Совершеннолетний. Алиментов не будет. Раздел имущества... ну, ты получишь что-то, но не квартиру. Тебе придется съехать.
Мир качнулся.
— Что?
— Через месяц, — Марина взглянула на часы, — может, чуть больше, если затянем процесс. Но лучше по-хорошему. Сереж, — она повернулась к нему, провела рукой по его плечу, — налей мне воды, пожалуйста.
И он пошел. Мой муж, отец моего ребенка, человек, с которым я пережила смерть его матери, мою операцию, Антошкину пневмонию, когда мы трое суток не спали в больнице, он пошел наливать воду этой женщине.
— Ты что такое несешь? Сережа, что ты молчишь?
Марина проводила его взглядом, а потом посмотрела на меня. И улыбнулась.
— Через месяц вы будете на улице, — сказала она негромко, почти ласково. — Я уже подобрала Сереже хорошего адвоката. Вернее, буду представлять его сама. И поверь мне, Ирочка, я не проигрываю. Никогда.
Она взяла стакан из рук Сергея, отпила, поцеловала его в щеку и направилась к выходу.
— Кстати, — обернулась она на пороге, — халат верну после стирки. Или... нет, пожалуй, оставлю себе. Он мне идет.
Дверь закрылась.
Сергей стоял посреди кухни и не знал, куда деть руки.
— Ира, я...
— Ты изменяешь мне с этой стервой, я догадалась, — сказала я. — Просто уйди.
Он ушел в тот же вечер. Собрал вещи в старый спортивный баул, тот самый, с которым ездил в командировки, и ушел. Не хлопнул дверью. Не кричал. Просто ушел, как будто двадцать два года — это пустяк, который можно упаковать в баул и вынести за порог.
***
Антон приехал на следующий день. Высокий, худой, с моими глазами и Сергеевым упрямым подбородком. Он учился на четвертом курсе мехмата, снимал комнату в общежитии, подрабатывал репетиторством.
— Мам, — он сел напротив меня за кухонным столом, где все еще оставалось пятно от йогурта, — что будем делать?
Я не плакала. Странно, но слез не было. Было что-то другое, холодная, жесткая ярость, которая росла где-то под ребрами.
— Будем бороться, — сказала я.
— У тебя есть деньги на адвоката?
Не было. На счету всего сорок тысяч. Сергей получал зарплату на свою карту, я вела хозяйство и подрабатывала удаленно бухгалтером. Немного. Недостаточно.
— Найдем, — ответила я.
Антон кивнул.
— Я возьму академический отпуск. Устроюсь на полную ставку. Помогу.
— Нет! — я схватила его за руку. — Ты не бросишь учебу. Не из-за этого. Не из-за них.
— Мам...
— Я справлюсь, — сказала я. — Обещаю.
Он посмотрел на меня долго, а потом обнял. Крепко, как в детстве, когда боялся грозы.
— Ты самая сильная, — прошептал он. — И мы победим.
***
На следующий день я пошла в юридическую консультацию. Молодая девушка с усталым лицом выслушала меня, просмотрела документы.
— Сложный случай, — сказала она. — Квартира действительно оформлена на мужа. Но она куплена в браке, это совместно нажитое имущество. Вы имеете право на половину.
— А Марина говорит...
— Марина Светлова? — Девушка вздохнула. — Я ее знаю. Она хороший юрист. Жесткая. Но не бойтесь, закон на вашей стороне. Главное, собрать доказательства вашего вклада в покупку квартиры.
— Доказательства?
— Все, что подтвердит, что вы тоже работали, вкладывали деньги, вели хозяйство. Чеки, платежки, свидетели. Все.
Я вернулась домой и начала копать. Старые коробки на антресолях. Папки с документами. Сергей всегда был небрежен, а я — дотошна. Я хранила все.
Квитанции за ипотеку, я платила половину, переводя деньги со своей карты на его. Чеки на стройматериалы для ремонта, большая часть на мое имя. Расписки от рабочих, я нанимала их, я контролировала, я платила из своих денег, когда у Сергея были сложности с работой.
И еще кое-что.
В старом блокноте, который я вела для себя, были записи. Точные, аккуратные. Сколько я заработала за месяц, сколько мы потратили на квартиру, на ребенка, на жизнь. Даже суммы, которые я одалживала Сергею, когда у него были проблемы на работе.
Я просидела три ночи, систематизируя все это. Антон помогал.
— Это... это серьезная работа, мам, — сказал он, глядя на груду документов. — Ты все это собрала?
— Я всегда была дотошной, — усмехнулась я. — Твой отец смеялся надо мной. Говорил, что я параноик.
— А теперь это нас спасет.
Может быть. Если повезет.
***
Судебное заседание назначили на десятое октября. Я пришла за полчаса, в строгом сером костюме, который купила пару лет назад, но так ни разу и не надела. Руки тряслись, но я держалась.
Сергей сидел на скамье у окна. Рядом с ним Марина. Она была в дорогом темно-синем костюме, волосы собраны в строгий пучок. Профессионал. Хищница в деловой одежде.
Она увидела меня и кивнула. Вежливо. Почти дружелюбно.
— Ирина, — сказала она, подходя, — давайте договоримся по-хорошему. Вы получите компенсацию, двести... триста тысяч, хорошие деньги. Не доводите до грязи.
— Двести тысяч? — Я посмотрела на нее. — За квартиру, которая стоит восемь миллионов?
— За квартиру, которая оформлена на Сергея, — поправила она. — Не на вас.
— Она куплена в браке. Это совместное имущество.
Марина улыбнулась.
— Это вы так думаете. А я думаю иначе. И суд тоже так подумает, поверьте.
Мой адвокат, Евгений Борисович, пожилой мужчина с умными глазами, которого я нашла по рекомендации через знакомых и которому обещала платить из будущей компенсации, встал рядом со мной.
— Марина Сергеевна, — сказал он спокойно, — не спешите с выводами. У нас есть что предъявить.
Она окинула его взглядом.
— Посмотрим, — бросила она и вернулась к Сергею.
Судья, женщина лет пятидесяти, с усталым, но внимательным лицом, выслушала обе стороны.
Марина была хороша. Она говорила четко, убедительно, ссылалась на статьи кодекса, на прецеденты. Она доказывала, что квартира оформлена на Сергея, что ипотеку платил он, что я работала мало и нерегулярно.
— Ирина Михайловна вела домашнее хозяйство, — говорила она, — но это не означает финансового вклада в приобретение жилья. Она была домохозяйкой, что похвально, но не дает права на половину квартиры.
Я слушала и чувствовала, как внутри все холодеет. Она была хороша. Очень хороша. И она была права, но не во всем.
Когда сыну исполнилось семь лет и он пошел в школу, нужно было заниматься с ним, делать уроки, отводить, забирать. Мой график тогда этого не позволял и я начала искать другую работу, поиски растянулись на несколько месяцев. И в один прекрасный день, когда я собиралась на очередное собеседование, Сергей сказал, что его зарплаты вполне хватит на троих. Я бросила затею с работой и больше пятнадцати лет занималась домом, лишь изрека подрабатывая аудитором.
Но потом встал Евгений Борисович.
— Ваша честь, — начал он, — у нас есть доказательства, что утверждения стороны ответчика не соответствуют действительности.
Он начал раскладывать на столе документы.
Квитанции. Чеки. Расписки. Мой блокнот с записями. Выписки со счетов.
— Ирина Михайловна вносила регулярные платежи по ипотеке, — говорил он. — Она оплачивала ремонт. Она покупала мебель. Вот чеки на сумму свыше миллиона рублей.
Марина нахмурилась.
— Это могут быть любые чеки... К тому же, откуда у Ирины такие деньги на ремонт квартиры, ведь она на момент покупки квартиры была в декрете, а когда вышла на работу, то проработала всего пару лет..
— На имя Ирины Михайловны, — перебил ее Евгений Борисович. — С привязкой к адресу квартиры. С подписями рабочих, которые готовы дать свидетельские показания. А по поводу денег, в материалах также приложена информация, что часть денег была снята с личного счета Ирины Михайловны, который на ее имя открывали ее родители еще в детстве, а там довольно внушительная сумма накопилась. Также на ипотечные платежи и ремонт уходили собственные накопления моей клиентки и часть зарплаты, когда она вышла из декрета.
Он сделал паузу.
— Более того, у нас есть информация, что господин Сергей Витальевич получал часть зарплаты в конверте. Официально тридцать тысяч в месяц. Неофициально — в три раза больше. И платежи по ипотеке часто превышали его официальный доход. Откуда деньги? От супруги.
Сергей побледнел. Марина резко повернулась к нему.
— Ты мне не говорил о конвертах, — прошипела она.
Судья стукнула молотком.
— Прошу соблюдать порядок. Заседание откладывается на две недели для изучения представленных доказательств.
***
Марина вышла из зала суда первой. Лицо ее было каменным. Сергей плелся следом, как побитая собака.
Я видела, как она остановилась у лифта, развернулась к нему.
— Ты идиот, — сказала она. — Ты не сказал мне про эти чеки, про конверты. Это меняет все!
— Я думал, не имеет значения...
— Не имеет значения? — Она засмеялась, и в этом смехе не было ничего веселого. — Это значит, что твоя жена вкладывала деньги, а ты скрывал доходы. Это значит, что она получит половину. Половину, Сережа! Ты понимаешь?
— Марин, мы же...
— Что "мы"? — Она сделала шаг назад, когда он попытался взять ее за руку. — Ты обещал мне квартиру. Ты говорил, что разведешься, что я перееду к тебе. А теперь что? Теперь тебе самому жить негде будет!
Лифт приехал. Она зашла внутрь одна.
— Подумай, нужен ли ты мне нищим, — бросила она напоследок.
Двери закрылись.
Я поняла, Марина затеяла все это не из любви. Она хотела квартиру. Удобную, готовую жизнь. А Сергей был просто приложением к этой жизни.
Две недели прошли как в тумане. Антон поддерживал меня, как мог. Варил чай, заказывал еду, когда я забывала поесть. Евгений Борисович готовился к следующему заседанию.
— У нас хорошие шансы, — говорил он. — Марина сильна, но факты на нашей стороне.
Я почти поверила.
***
Второе заседание было жестче. Марина больше не улыбалась. Она была собранной, холодной, профессиональной. Она атаковала.
— Эти документы могут быть сфабрикованы, — заявила она. — Блокнот с записями? Кто подтвердит, что записи делались в те годы? Это может быть написано вчера.
— Экспертиза, — сказал Евгений Борисович. — Мы готовы предоставить блокнот на экспертизу давности записей.
Марина скривилась, но кивнула.
Потом она попыталась давить на эмоции.
— Ваша честь, Ирина Михайловна — достойная женщина. Но ее брак распался. Это печально, но это жизнь. Сергей Витальевич имеет право на личное счастье. И квартира — это его собственность, в которую он вложил большую часть средств.
— Большую часть? — переспросил Евгений Борисович. — У нас есть расчеты. Ирина Михайловна вложила сорок семь процентов от общей суммы. Это почти половина.
Марина напряглась.
— Откуда эти цифры?
— Из тех самых документов, которые вы называете сфабрикованными. Но давайте еще кое-что обсудим.
Евгений Борисович достал новую папку.
— Господин Сергей Витальевич скрывал доходы. У нас есть свидетельские показания его коллег. И еще сведения о том, что в последние полгода он переводил значительные суммы на счет Марины Сергеевны Светловой.
Зал замер.
— Что? — Марина вскочила.
— Сто двадцать тысяч рублей, — спокойно продолжал Евгений Борисович. — Переводами. С его карты на вашу. Это было до подачи заявления на развод. То есть это тоже совместно нажитые средства супругов, которые господин Сергей незаконно вывел. Ирина Михайловна имеет право потребовать возврата этих денег.
Марина побледнела.
Сергей сидел, уставившись в пол.
Судья нахмурилась.
— Это серьезные обвинения. Марина Сергеевна, вы можете прокомментировать?
— Я... — Марина запнулась. — Это были подарки. Личные подарки.
— В период брака? — уточнил Евгений Борисович. — Когда господин Сергей еще был женат на моей подзащитной? Простите, но это выглядит как растрата семейного бюджета.
Марина открыла рот, закрыла, открыла снова.
— Заседание откладывается, — объявила судья. — На месяц. Для дополнительных экспертиз и разбирательств.
Выходя из зала, я увидела, как Марина схватила Сергея за рукав.
— Мы пропали. Теперь мы пропали. Зачем ты только переводил мне деньги со своей карты...
— Я не подумал...
— Не подумал! — Она оттолкнула его. — Ты ничего не думаешь! Ты просто тупой, жадный... У меня теперь проблемы из-за тебя! Ты понимаешь? Меня могут привлечь к ответственности!
— Марин, я не хотел...
— Мне плевать, чего ты хотел! — Она развернулась и пошла прочь, цокая каблуками.
Сергей остался стоять один. Он поднял глаза и встретился со мной взглядом.
Я видела в его глазах растерянность. Страх. Раскаяние. Но я ничего не сказала. Просто прошла мимо.
***
Через две недели я была в магазине, когда у меня зазвонил телефон.
— Мам, ты не поверишь! Марина съехала!
— Что?
— Она съехала. Соседи говорят, вчера приехала машина, забрала вещи. Квартира пустая.
Я застыла с телефоном в руках.
Сбежала. Она сбежала.
Ее план рухнул. Квартира оказалась недоступной. Деньги, которые Сергей переводил ей, теперь могли обернуться против нее. И она просто сбежала, бросив Сергея одного разбираться с последствиями.
Я почувствовала... что? Облегчение? Удовлетворение? Я сама не могла понять.
Эта женщина разрушила мою семью ради квартиры. И когда стало ясно, что квартиры не будет, она исчезла, как крыса с тонущего корабля.
Финальное заседание прошло быстро. Экспертиза подтвердила давность записей в моем блокноте. Свидетели, бывшие коллеги Сергея, подтвердили конвертные зарплаты. Факт переводов Марине тоже сыграл свою роль.
Судья вынесла решение:
— Квартира признается совместно нажитым имуществом и подлежит разделу в равных долях. Ирина Михайловна получает право проживания в квартире с возможностью выкупа доли Сергея Витальевича...
Дальше я уже не слушала. Я не сразу поняла, что выиграла. Только когда Антон обнял меня, прямо в зале суда, я почувствовала, что это правда.
— Мам, ты справилась, — шептал он. — Ты победила.
***
Я выкупила долю Сергея за три миллиона, взяла кредит, который буду выплачивать еще семь лет. Но квартира теперь моя. Полностью.
Антон закончил университет с красным дипломом. Устроился программистом, начал помогать с кредитом, хоть я и не просила.
Сергей живет у своей матери. Иногда вижу его во дворе. Он пытался со мной поговорить однажды, но я просто прошла мимо. Мне нечего ему сказать. Антон периодически навещает бабушку, бывшую свекровь, но старается с отцом не сталкиваться.
Марина... я слышала, она уехала в другой город. Там вроде снова работает юристом.
Впрочем, это не важно, главное, моя совесть чиста и жизнь наладилась.
Если "Щёлкнуло", не теряй момент. Лайк, подписка 🫰 и двигаемся дальше. Здесь мы не лечим симптомы, мы докапываемся до сути.
СЕЙЧАС ЧИТАЮТ: