Эти слова прозвучали в коридоре, когда я застегивала молнию на своих сапогах. Лена стояла в дверном проеме своей комнаты, бледная, с красными глазами. Ей было тринадцать, и она впервые в жизни посмотрела на меня так, будто я ее главная проблема.
***
Две недели назад классная руководительница попросила родителей прислать фото для стенда "Наши семьи". Я отправила обычный снимок с прошлого лета, где мы с Леной на даче, я в соломенной шляпе, она смеется, обнимая меня за плечи.
На следующий день дочь вернулась из школы молчаливая. Заперлась в комнате. Не вышла к ужину.
— Лен, что случилось? — я присела на край ее кровати.
Она отвернулась к стене.
— Уйди.
— Скажи мне, что произошло.
Долгое молчание. Потом, не оборачиваясь:
— Миша Кравцов сказал, что ты похожа на мою бабушку. А Вика добавила, что у тебя седые волосы и морщины вокруг глаз. Все смеялись.
Я замерла. Мне сорок семь. Лену я родила в тридцать четыре, поздно, да. Долго не могла забеременеть, врачи разводили руками. А потом случилось чудо. Моя поздняя, выстраданная девочка. Мое все.
— Лена, милая...
— Мам, я серьезно. Завтра родительское собрание. Не приходи, пожалуйста. Скажи, что заболела. Пусть придет папа.
В горле встал комок.
— Папа работает до поздна, ты же знаешь.
— Тогда вообще никто. Пожалуйста.
***
Я не спала до утра. Сидела на кухне, смотрела в окно на пустой двор, на фонарь, вокруг которого кружились мотыльки. Пила холодный чай. Крутила в пальцах обручальное кольцо.
Когда мне было тридцать, подруги говорили: "Света, торопись с ребенком, время идет". Я отмахивалась, карьера, путешествия, "успею еще". А потом началось, врачи, анализы. Слезы в подушку. И вот — Лена. Маленькая, розовая, орущая. Счастье.
Я не думала, что через тринадцать лет мой возраст станет для нее проблемой.
На телефоне нашла то самое фото для стенда. Приблизила. Присмотрелась. Да, морщинки у глаз. Седые пряди у висков. Я не крашусь, думала, естественность в моде. А оказывается, естественность — это повод для насмешек в седьмом классе.
Утром Лена ушла в школу, не позавтракав.
***
Собрание назначили на шесть вечера. Весь день я металась по квартире, убиралась, готовила, гладила белье. Пыталась не думать. В пять часов достала из шкафа строгую синюю блузку, джинсы, надела. Посмотрела в зеркало. Убрала волосы в хвост, так седина меньше заметна.
Потом сняла резинку.
Нет. Я не буду прятаться.
В школу шла как на казнь. В коридоре перед классом толпились родители, в основном мамы. Молодые. Лет тридцать пять, не больше. Стройные, в модных куртках, с яркими маникюрами. Они переговаривались, смеялись. Я прошла мимо, чувствуя на себе взгляды.
— Мама Лены? — окликнула меня классная, Марина Викторовна, молодая женщина лет тридцати. — Проходите, садитесь.
Я села за последнюю парту. Сердце колотилось.
Собрание началось стандартно, успеваемость, дисциплина, планы на четверть. Я слушала вполуха, думала о Лене. Как она сейчас дома? Переживает, что завтра над ней будут смеяться из-за меня?
— А теперь о неприятном, — Марина Викторовна сложила руки на столе. — У нас в классе начались неприятные случаи.
Я выпрямилась.
— Дети стали оскорблять друг друга, обсуждать внешность родителей, семьи. На прошлой неделе одна девочка расплакалась прямо на уроке. Одноклассники издевались над ней из-за... — учительница замялась, — из-за возраста ее матери.
Тишина. Все родители замерли.
— Речь о Лене Савельевой, — продолжила Марина Викторовна. — Дети позволяют себе неприемлемые комментарии про семью девочки. Нам нужно это прекратить.
Я похолодела. Все повернулись в мою сторону.
— Мама Миши Кравцова, вы здесь? — спросила учительница.
Встала женщина во втором ряду, ярко накрашенная, в кожаной куртке.
— Я. И что?
— Ваш сын назвал маму Лены бабушкой. При всем классе.
— Ну и что такого? — женщина пожала плечами. — Дети пошутили...
— Мне сорок семь, — я встала. Голос дрожал. — Я родила дочь в тридцать четыре года. Это мое дело, когда рожать. И если ваш сын не умеет вести себя прилично, это проблема вашего воспитания, а не моего возраста.
— Да вы на себя посмотрите! — взвилась та. — Седая, как...
— Хватит, — жестко оборвала ее классная. — Еще одно слово и я приглашу директора. Садитесь.
Женщина плюхнулась на стул, злобно сверкая глазами.
Марина Викторовна обвела взглядом родителей:
— Мне очень стыдно за то, что происходит. Мы учим детей уважению, доброте, а они видят, как взрослые сами не умеют уважать других. Лена отличница, прекрасная девочка. Если кто-то не понимает, что возраст родителя — не повод для насмешек, объясните это своим детям. Сегодня.
Я опустилась на стул. Слезы подступили, но я не позволила им пролиться.
***
Лена сидела на диване, когда я вернулась. Бледная, с красными веками.
— Ты все-таки пошла, — прошептала она.
— Конечно, пошла.
— И что теперь?
Я села рядом, взяла ее за руку.
— Лен, я понимаю, что тебе тяжело. Что дети бывают жестокими. Но я не могу изменить свой возраст. И не хочу.
Лена молчала, уставившись в пол.
— Я родила тебя поздно, да. Но я не буду краситься, прятаться, притворяться моложе. Потому что я — это я. И если твои одноклассники не понимают, что главное, не возраст мамы, а то, как она любит свою дочь, это их проблемы. А не твои. И не мои.
— А если они не перестанут? — голос дочери дрогнул.
— Тогда ты скажешь им, что твоя мама — самая лучшая. И ты гордишься мной.
Лена подняла глаза. В них блестели слезы.
— Прости, мам. Я не хотела... Я просто испугалась. Они так смеялись. А я не знала, что ответить.
— Теперь знаешь.
Она обняла меня, уткнувшись лицом в плечо. Мы сидели так долго, молча. Я гладила ее волосы и думала, пройдет время, она вырастет, поймет, что любовь важнее морщин.
***
Через неделю Лена вернулась из школы, бросила портфель в прихожей и прошла на кухню. Села за стол.
— Миша Кравцов принес мне шоколадку, — сказала она. — Извинился. Его мать вызвали к директору. Оказывается, она сама в школе жаловалась на тебя. Сказала, что такие старые матери позорят родительский комитет.
Я усмехнулась:
— И что директор?
— Поставила ее на место. Сказала, что если она еще раз позволит себе дискриминацию по возрасту, она подаст на нее заявление. Мама Миши извинилась перед всеми. Была красная, как рак.
— А ты?
— А я сказала Мише, что принимаю извинения. Но если он еще раз скажет про тебя что-то плохое, я покажу ему, где раки зимуют.
Я рассмеялась.
— Лен, не надо драться.
— Мам, — она посмотрела на меня серьезно, — я хочу, чтобы ты пришла на День открытых дверей. И на выпускной тоже придёшь. И волосы не крась. Ты красивая. Просто я раньше не замечала.
Сердце сжалось от нежности.
— Спасибо, доченька.
Лена встала, подошла, обняла меня со спины.
— Я люблю тебя. Даже с морщинками.
— Я тебя тоже люблю. Даже с твоим подростковым бунтарством.
Мы засмеялись. И впервые за две недели в доме стало светло и тепло. Как будто после долгой бури выглянуло солнце.
***
Прошел год. Лена в восьмом классе. Мне сорок восемь. Я не крашу седину. Не прячу морщины. Хожу на все школьные мероприятия. И знаете что? Мне все равно, что думают другие.
Потому что главное не то, сколько тебе лет. Главное — сколько любви ты способен дать. И если мой возраст — цена за счастье быть матерью, я плачу ее с гордостью.
А Миша Кравцов на прошлой неделе пригласил Лену на школьную дискотеку. Она отказала. Сказала: "Ты хоть и извинился, но я помню все". Вот такая у меня дочь. Характерная. В мамочку.
Если "Щёлкнуло", не теряй момент. Лайк, подписка 🫰 и двигаемся дальше. Здесь мы не лечим симптомы, мы докапываемся до сути.
СЕЙЧАС ЧИТАЮТ: