— Света тебе нужно взять кредит. Ты должна помочь моему сыну — заявила бывшая свекровь Елена Семёновна.
Я стояла на пороге её квартиры. Зашла за своей дочкой Алёнкой по пути с работы. Она у них часто бывала.
А тут — кредит.
— Проходи — сказала Елена Семёновна. — Чай будешь?
Квартира пахла свежесваренным супом и старыми газетами. На стенах висели те же фотографии. Коля в армии. Коля с дипломом. Коля с Алёнкой на руках.
Я села на знакомый диван. Тот самый. Где когда-то мы всей семьёй смотрели телевизор.
— Елена Семёновна — начала я осторожно. — А что случилось?
Она поставила передо мной стакан в подстаканнике. Чай был крепкий. Горький.
— Коля попал в историю — произнесла она тихо. — Ему срочно нужны деньги. Серьёзные деньги.
— Какую историю?
— Ну... — она замялась. — Бизнес у него не пошёл. Партнёры подвели. Теперь долги висят.
Я отпила чай. Горячий. Обжигающий.
Коля. Мой бывший муж. Отец Алёнки. Человек, который ушёл к другой женщине три года назад. Сказал, что я его не понимаю. Что у нас нет будущего.
— А почему я? — спросила я.
— У тебя работа хорошая. Зарплата стабильная. Банки тебе дадут.
Работа. Да, работа у меня есть. Менеджер в строительной компании. Встаю в семь. Добираюсь час. Сижу до шести. Потом час обратно.
Зарплата... стабильная. Сорок пять тысяч. Минус ипотека за однушку. Минус коммуналка. Минус еда. Остаётся всего ничего.
— Елена Семёновна — сказала я. — Но мы же разведены с Колей.
— Ну и что? — она посмотрела на меня строго. — У вас общий ребёнок. Алёнка.
Алёнка. Моя девочка. Часто приходит к отцу и его новой жене Кристине. Кристина работает в салоне красоты. Красивая. Молодая. На пять лет младше меня.
— А что говорит Кристина? — не удержалась я.
Елена Семёновна фыркнула:
— Кристина... У неё кредитная история испорчена. Брала на шубу. На машину. Не платила вовремя.
Конечно. Кристина любит красиво жить.
— Сколько нужно? — спросила я.
— Миллион — сказала Елена Семёновна как-то буднично.
Я поперхнулась чаем.
— Что?!
— Ну... может, чуть меньше. Восемьсот тысяч точно.
Восемьсот тысяч. Это большие деньги.
— Елена Семёновна — начала я медленно. — Я не могу взять такой кредит. У меня ипотека. Я еле справляюсь.
— А если Коля сядет? — резко спросила она. — Что тогда? Алёнка останется без отца?
Сядет? Что значит сядет?
— Елена Семёновна расскажите всё по порядку.
Она вздохнула. Встала. Подошла к окну:
— Коля взял товар у поставщиков. Большую партию. Обещал расплатиться через месяц. А покупатель исчез. Просто пропал. С товаром. И деньги не заплатил.
— И что теперь?
— Теперь поставщики требуют деньги. Говорят, если не вернёт — обратятся в полицию. Скажут, что Коля их кинул специально.
Я молчала. Думала.
Коля всегда был мечтателем. Хотел разбогатеть быстро. Легко. Работать на дядю не для него. Свой бизнес — вот это да!
Сначала торговал телефонами на рынке. Прогорел. Потом открыл автомойку. Тоже не пошло. Потом ещё что-то. И ещё.
А я работала. Стабильно. Скучно. Надёжно.
— Света — голос Елены Семёновны стал мягче. — Я понимаю, что прошу многого. Но Коля — отец твоего ребёнка. И если с ним что-то случится...
— А гарантии какие? — перебила я. — Что он вернёт деньги?
— Он обещает. Говорит, что через полгода всё наладится. Новый проект у него.
Новый проект. Конечно. У Коли всегда есть новый проект.
— Мне нужно подумать — сказала я.
— Света, времени нет. До завтра нужно решить.
До завтра. Всегда у Коли всё срочно. Всё горит.
Я допила чай. Встала.
— Я позвоню — сказала.
На улице было холодно. Ноябрь. Серое небо. Мокрый снег.
Я шла по знакомым дворам. Здесь мы жили с Колей первые годы после свадьбы. Тут Алёнка делала первые шаги. На этой площадке качалась на качелях.
Достала телефон. Набрала номер подруги Юльки.
— Юль, ты где?
— Дома. А что случилось? Голос какой-то странный.
— Можно к тебе? Нужно поговорить.
— Конечно. Приезжай.
Юлька жила в новостройке на другом конце города. Час на метро. Но мне нужно было с кем-то поговорить.
В метро я думала. Восемьсот тысяч. Кредит на пять лет минимум. Процент высокий. Получается тысяч двадцать в месяц. Больше половины зарплаты.
А если Коля не вернёт? Если его новый проект не выгорит? А они никогда не выгорали...
Тогда я буду платить сама. Пять лет. Может, больше.
— Ты с ума сошла! — сказала Юлька, выслушав мою историю. — Совсем крыша поехала?
Мы сидели на её кухне. Пили кофе. За окном темнело.
— Но Алёнка... — начала я.
— Алёнка тут при чём? — перебила Юлька. — Ты разведена с этим придурком. Он бросил тебя ради молодой дурочки. А теперь деньги нужны?
— Но если он сядет...
— Пусть сидит! — взорвалась Юлька. — Может, хоть мозги включит. Ты что, его мамочка? Будешь всю жизнь из дерьма вытаскивать?
Я молчала.
— Света — Юлька взяла меня за руку. — Ты хорошая. Слишком хорошая. Но доброта должна иметь границы.
Границы. Где мои границы? Я их вообще когда-нибудь устанавливала?
— А что Алёнке скажу? — спросила я тихо.
— Правду. Что папа наделал глупостей. И теперь разгребает последствия. Она уже большая. Поймёт.
Алёнке двенадцать. Она правда понимает многое.
Я вернулась домой поздно. Маленькая квартира встретила тишиной. На столе лежали счета за коммуналку. Напоминание об очередном платеже по ипотеке. Моя жизнь. Простая. Небогатая. Но честная.
Утром позвонил телефон:
— Света, ну что решила? — голос Елены Семёновны звучал напряжённо.
— Не могу. Слишком большие деньги для меня. Я на что жить буду — сказала я коротко.
Молчание.
— Как это не можешь?
— Никак. Не могу и всё.
— Но Коля...
— Коля взрослый мужчина. Пусть сам отвечает за свои поступки.
— Ты жестокая — в голосе Елены Семёновны появились слёзы. — Бессердечная.
— Возможно — сказала я спокойно. — До свидания.
Положила трубку.
Через час позвонила Алёнка:
— Мама — голос тихий, расстроенный. — Бабушка говорит, что ты не хочешь помочь папе.
Вот и началось...
— Алёнка — сказала я осторожно. — Это сложно объяснить.
— А ты попробуй.
Моя умная девочка. Всегда была не по годам серьёзной.
— Папа попал в трудную ситуацию. Но помочь ему — это значит взять очень большие долги. Которые я не смогу отдать.
— А если папу посадят?
Сердце сжалось. Елена Семёновна уже успела напугать ребёнка.
— Алён, никого не посадят. Папа найдёт выход. Он всегда находил.
— Мама — голос дрожал. — А ты меня любишь?
— Конечно! Больше жизни.
— Тогда помоги папе. Ради меня.
Я закрыла глаза. Вот оно. Эмоциональное давление через ребёнка.
— Алёнка, любовь к тебе тут ни при чём. Я просто не могу взять такой кредит.
— Не можешь или не хочешь?
Умная. Слишком умная для двенадцати лет.
— И то, и другое — сказала я честно.
Алёнка заплакала. Тихо. Горько.
— Значит, ты не любишь нас — всхлипнула она. — Кристина права. Ты эгоистка.
Кристина. Конечно. Она тоже приложила руку.
— До свидания, мама. Я поживу пока у бабули.
Гудки. Пустота. Тишина.
Я заплакала. Прямо возле телефона.
Неделя прошла в каком-то тумане. На работе делала всё автоматически. Дома сидела у телефона. Ждала звонка от Алёнки.
Не звонила.
В пятницу встретила соседку тёти Марину. Она всегда знала все новости района.
— Света, а правда, что твоего бывшего арестовали? — спросила она с нескрываемым интересом.
Арестовали?
— Не знаю — сказала я. — А откуда вы узнали?
— Так Петровна рассказывала. Говорит, приезжали к ним. Увезли.
Петровна жила в том же подъезде, что и Елена Семёновна.
Я побежала домой. Позвонила Елене Семёновне.
— Алло? — голос усталый, надломленный.
— Елена Семёновна, это Света. Что с Колей?
— А тебе какое дело? — холодно ответила она. — Ты же отказалась помогать.
— Елена Семёновна, прошу вас...
— Коля в изоляторе временного содержания. Возбудили уголовное дело. Мошенничество в особо крупном размере.
— А Алёнка?
— С Кристиной. Плачет каждый день. Спрашивает, почему мама не спасла папу.
— Но я не могла...
— Могла. Просто не захотела. — И трубку бросила.
Суббота. Воскресенье. Понедельник. Жизнь шла своим чередом. Работа. Дом. Магазин. Телевизор.
А где-то в другой части города моя дочь плачет. И винит меня.
Во вторник звонок с незнакомого номера:
— Светлана? Это адвокат Соколов. Защищаю интересы вашего бывшего мужа.
— Слушаю.
— Есть возможность договориться. Если потерпевшие получат компенсацию, дело могут закрыть. Нужно восемьсот тысяч.
Та же сумма. Тот же вопрос.
— У меня не таких денег — сказала я.
— Подумайте ещё раз...
— Я уже думала.
— Тогда готовьтесь к тому, что Николай получит три года. Минимум.
Три года. Алёнке будет пятнадцать, когда папа выйдет.
Если выйдет тем же человеком.
— Это всё? — спросила я.
— Да. До свидания.
Я положила трубку. Пошла на кухню. Заварила чай.
Тот же чай. Который пила в доме Елены Семёновны. Горький. Крепкий.
Достала телефон. Нашла номер Алёнки. Нажала вызов.
— Мама? — голос удивлённый.
— Привет, солнышко.
— Привет — холодно.
— Как дела?
— Нормально.
— Алёнка, я соскучилась. Может, встретимся?
— Не знаю. Я занята.
— Чем занята?
— Хожу к папе в СИЗО. По средам и субботам.
СИЗО. Моя двенадцатилетняя дочь ходит в следственный изолятор.
— Алёнка, я...
— Мам, прости, мне некогда. Кристина ждёт.
— Хорошо. Я люблю тебя.
— Знаю.
И всё. Связь прервалась.
Знаю. Не "я тебя тоже". Просто "знаю".
Прошёл месяц. Потом ещё один
Коля сидел. Алёнка не звонила. Елена Семёновна тоже.
А я жила. Работала. Платила ипотеку. Покупала продукты.
Иногда видела во дворе женщин с детьми. Смотрела, как они идут в школу. Возвращаются домой. Разговаривают. Смеются.
У меня тоже был ребёнок. Есть. Но я его видимо потеряла. Потеряла доверие. Любовь. Уважение.
Не смогла помочь её отцу.
Я выбрала свою спокойную жизнь.
Может быть, они правы. Может быть, я действительно эгоистка. Может быть, надо было рискнуть. Взять кредит. Попробовать.
А может быть, нет. Теперь уже поздно что-то менять. Слишком поздно.
Коля получил два с половиной года. Условно. Но репутация испорчена. Кто теперь будет с ним работать?
Алёнке исполнилось тринадцать. Она выросла за этот год. Повзрослела. Ожесточилась.
Видела её недавно случайно. В торговом центре. С подругами. Смеялась. Но глаза... глаза были как у взрослой. Уставшей.
Хотела подойти. Не решилась.
А вечером плакала. Долго. Тихо.
Жизнь продолжается. Без моей дочери. Без семьи. Без прошлого.
Осталась только ипотека. Работа. Пустая квартира.
И вопрос, который не даёт покоя: а что, если я ошиблась? Что, если надо было помочь?
Но поздно спрашивать. Слишком поздно. Время не вернуть. Доверие не восстановить.
А цена правильности оказалась слишком высокой.
Выше, чем восемьсот тысяч рублей.
Намного выше.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍