В приёмной нотариальной конторы было душно, хотя на улице ещё держалась июньская свежесть. Ольга провела ладонью по складкам юбки, стараясь не встречаться взглядом ни с Ириной, ни с Татьяной. Сёстры пришли вовремя, каждая в своей манере: Ирина — в строгом пиджаке, с телефоном, который не выпускала из рук, Татьяна — в лёгкой кофте, с тёплым выражением лица, будто случайно зашла к подруге на чай. Ольга заметила, как по-разному они сидят: Ирина напротив двери, спина прямая, взгляд устремлён в окно; Татьяна ближе к журнальному столику с потёртыми журналами.
На улице город шумел, машины гудели в пробке, а здесь время будто замедлилось. Молчание между сёстрами было густым и натянутым: все понимали, зачем пришли, но никто не решался начать разговор.
Ольга посмотрела на дверь кабинета нотариуса. За ней лежала часть их прошлого — дача родителей, где каждое лето они проводили вместе. После смерти матери дом долго стоял пустым. Все трое выросли, обзавелись семьями и заботами. Теперь от решения внутри этой комнаты зависело, останется ли у них общее место или всё окончательно разойдётся.
Когда секретарь пригласила их войти, Ирина первой поднялась и чуть заметно выдохнула. В кабинете было светло: большие окна выходили на зелёный сквер. На столе лежали аккуратные папки и длинная деревянная ручка.
Нотариус поздоровалась с каждой по имени. Она говорила спокойно и деловито, разъяснила порядок процедуры и напомнила о необходимости документального согласия. Бумаги были готовы заранее; нотариус уточнила фамилии и спросила о наличии паспортов. Всё происходило формально и быстро — почти как сдача экзамена.
Ольге запомнилась фраза: «Дача в деревне Сосновка переходит в долевую собственность трёх дочерей равными частями». Ирина чуть нахмурилась, Татьяна опустила глаза. Никто не возразил вслух.
После подписей нотариус разъяснила права: каждая из сестёр теперь может распоряжаться своей долей по закону. Для любых изменений потребуется согласие всех совладельцев или судебное решение. Был оговорён шестимесячный срок для вступления в наследство официально, но фактически всё зависело от их согласия между собой.
Когда они вышли обратно в коридор, вечерний свет ложился полосами через мутное стекло. Ольга почувствовала усталость: словно что-то важное осталось позади, а впереди только неизвестность.
Уже на улице Татьяна первой нарушила молчание:
— Может… соберёмся на даче? Посмотрим, что там…
Ирина пожала плечами:
— Я могу только на этих выходных. Потом отпуск у детей заканчивается.
Ольга задумалась: ей предстояла рабочая неделя с авралами в офисе. Но сказать «нет» сейчас значило признать поражение раньше времени.
— Давайте попробуем съездить вместе, — сказала она медленно. — Надо хотя бы понять объём работ.
Ирина склонила голову:
— Я бы вообще продала всё сразу, — сказала она тихо. — Мы же не сможем договориться о пользовании… А налоги?
Татьяна вспыхнула:
— Продать? Это же единственное место… Мамина клубника ещё растёт там!
— И что? Мы давно не дети, — перебила Ирина. — Кто будет следить? Кто платить за ремонт?
Ольга почувствовала знакомое напряжение между ними: каждая тянула в свою сторону, у каждой был свой резон. Она вспомнила летние вечера на веранде — тогда спорили только о том, кто будет мыть посуду или где спрятать абрикосовое варенье от ос.
Теперь вопросы стали взрослыми: налоги и доли вместо компота и песочницы.
— Может быть, — сказала она наконец, — если навести порядок и немного вложиться… Можно сдавать летом? Деньги поделим честно?
Ирина посмотрела на неё внимательно:
— А если кто-то захочет пожить сам?
Татьяна вмешалась:
— Я бы приезжала иногда с сыном… хотя бы на неделю летом. Мне не нужны деньги от аренды.
Обсуждение пошло по кругу: варианты сменяли друг друга — жить самим по очереди или вместе, сдавать незнакомым людям или соседям, делать капитальный ремонт или только подлатать крышу перед сезоном, продавать кому-то из своих или выставлять дом на рынок целиком.
Старые обиды поднимались невольно: кто сколько вкладывал раньше, кто приезжал ухаживать за мамой, кто однажды без спроса перекрасил ставни в новый цвет.
Разговор получился резким и коротким. К компромиссу они не пришли. Договорились только встретиться через два дня на даче — каждый понимал это по-своему: как возможность убедить других или хотя бы обозначить свою позицию всерьёз.
Дача встретила их запахом сырой земли после ночного дождя и резкими звуками косилки со стороны соседей. Дом выглядел почти так же, как и раньше: облупившаяся краска на крыльце, облетающие яблони под окнами, старая лавка возле сарая с трещиной по ножке.
Внутри было душновато даже при открытых настежь окнах. Комары лениво кружили над столом рядом с вазой из толстого стекла, которую когда-то выбирала мать в местном магазине хозтоваров. Сёстры прошлись по комнатам молча: Ирина проверяла счётчики и окна, Татьяна сразу принялась разбирать коробки с книгами в углу спальни, Ольга заглянула на кухню проверить газовую плиту и холодильник — оба работали через раз.
Спор начался почти сразу после обхода дома:
— Тут всё разваливается, — раздражённо заметила Ирина. — Нам нужен капитальный ремонт! А это деньги…
Татьяна покачала головой:
— Если продадим сейчас — получим меньше всего… Дача ведь живая, пока мы вместе приезжаем!
Ольга попыталась вмешаться:
— Можно попробовать починить сами то, что сможем сейчас, — предложила она. — Остальное потом обсудим подробно…
Однако компромисс был иллюзорен: каждая стояла на своём до конца дня. Вечером они едва разговаривали друг с другом. Татьяна пыталась готовить ужин из остатков крупы и консервов, Ольга смотрела новости в телефоне — сигнал ловился только возле окна кухни, Ирина просматривала документы по работе рядом с чайником на плите.
К восьми часам вечера стемнело; громко щёлкнул выключатель у входа — перегорела лампочка над крыльцом. Над садом начали собираться тяжёлые серые облака.
Гроза накрыла дачу неожиданно быстро — первый раскат грома прозвучал, когда они уже собирались расходиться по комнатам спать. Сквозь окна мелькали вспышки молний, дождь хлестал по крыше так громко, что приходилось говорить громче даже внутри дома.
В какой-то момент посреди коридора послышался странный звук — плеск воды вперемешку со скрипом досок под потолком. Вода потекла тонкой струйкой вдоль стены рядом с книжным шкафом. Татьяна вскрикнула первой:
— Там течёт! Смотрите!
Ольга метнулась за ведром к сараю. Сначала не могла найти его среди старых банок для варенья. Откопав наконец пластмассовую ёмкость с ручкой, вернулась внутрь. Дождь усиливался, вода капала уже быстрее.
Ирина держала швабру, пытаясь направлять струю воды мимо розеток. Комнаты озаряли короткие вспышки света, тени прыгали по потолку. Воздух наполнился запахом озона, влажного дерева, чем-то острым.
Ирина резко повернулась к сёстрам:
— Вот вам семейное гнездо! Ни жить, ни сдавать так нельзя!
Но никто уже не спорил: все были заняты тем, чтобы быстро убрать книги со шкафа, переставить кресло, постелить старый ковёр поперёк лужи. За несколько минут стало ясно: если протечку не закрыть сейчас, утром придётся менять половину мебели.
На этом фоне прежние претензии казались вдруг мелкими. Решение возникло само собой: искать материалы для временного ремонта прямо сейчас.
Когда вода перестала капать с потолка, дом будто выдохнул — вместе с Ольгой, Ириной и Татьяной. На полу у книжного шкафа стояло ведро, наполовину наполненное мутной водой. Ковёр отсырел по краям, книги лежали штабелем у стены. В коридоре пахло влажным деревом. За окнами дождь стихал: редкие капли барабанили по подоконнику.
Ольга вытерла лоб рукавом и посмотрела на сестёр: Ирина присела на корточки возле розетки, проверяя, не попала ли туда вода; Татьяна сидела на лестнице и держала в руках старое полотенце, которое они использовали вместо тряпки. Было тихо, только в саду где-то хлопнула дверца сарая на ветру.
— Надо что-то делать с крышей прямо сейчас, — сказала Ирина устало. — Иначе на следующий дождь всё повторится.
Ольга кивнула:
— В сарае должен быть рубероид и гвозди… Я видела рулон на полке.
Татьяна встала.
— Я помогу, — сказала она. — Только фонарь возьмите — там темно.
В сарае было прохладно и пахло землёй. Ольга с трудом нашла старый налобный фонарь: батарейки садились, свет прыгал по стенам. Рубероид оказался тяжелее, чем они думали. Татьяна держала гвозди в ладони, Ирина взяла молоток — тот, которым отец когда-то чинил калитку.
Времени тянуть не было: дождь мог вернуться в любую минуту. Они втроём поднялись на чердак через узкий лаз за кухней. Там было душно, запахи пыли и прошлых лет висели в воздухе.
Работали молча. Ольга держала рубероид, пока Ирина прибивала его к доскам — звук молотка был резким в этой тесноте. Татьяна подавала гвозди и время от времени что-то бормотала себе под нос: то ли считала удары, то ли просто отвлекалась от усталости.
Сквозь щели виднелось ночное небо — облака расходились над садом, луна освещала мокрые яблони.
— Держи крепче, — попросила Ирина. — Если плохо закрепим — сорвёт первым ветром.
Ольга кивнула и прижала край полотна сильнее.
Татьяна вдруг засмеялась:
— Ну вот, теперь хоть что-то сделали вместе…
Смех прозвучал неожиданно тепло — впервые за этот день.
Ольга почувствовала, как напряжение уходит куда-то внутрь: спина заныла только сейчас, когда стало можно немного расслабиться.
— Может быть, так и надо? — тихо сказала она. — Вместе чинить то, что ломается.
Ирина посмотрела на неё — взгляд был не сердитым, скорее усталым.
— По-другому всё равно не получится…
Они доделали всё быстро: закрепили последний кусок рубероида и спустились вниз.
На кухне было прохладно: форточка оставалась открытой после грозы. Сёстры устроились за столом: кто-то поставил чайник на плиту, кто-то нашёл в шкафу пачку печенья.
Ольга убирала волосы со лба и разглядывала сестёр — теперь без раздражения или досады.
— Нам всё равно придётся договариваться, — сказала она. — Этот ремонт… это только начало.
Татьяна улыбнулась:
— Я не хочу терять дачу. — Она чуть пожала плечами. — И не хочу ругаться из-за неё.
Ирина вздохнула:
— Я просто боюсь остаться одна со всем этим хозяйством. — Она посмотрела на стол. — Но если делать всё вместе… Может, получится.
На какое-то время наступила пауза: за окном слышался шум капель с листьев, где-то вдали гавкала собака.
Ольга решилась:
— Давайте не будем откладывать. — Она вынула из сумки лист бумаги и ручку. — Нарисуем календарь: кто когда может приезжать летом. Так будет честно для всех.
Татьяна оживилась:
— Я могу взять первую неделю июля.
Ирина задумалась:
— Мне проще в августе — дети тогда свободнее.
Ольга записывала даты, чертила линии между неделями; постепенно на листе появлялась сетка возможных встреч и дежурств.
Они спорили о мелочах — кто приедет на майские в следующем году, как делить расходы на газонокосилку и электричество, что делать с яблоками осенью.
Но теперь в этих спорах не было злости — только желание разобраться и не потеряться друг для друга.
Ночь прошла спокойно: никто не просыпался от шума воды или ветра. Утром солнце светило сквозь открытые окна; сад блестел от росы на листьях яблонь и траве вдоль дорожки к калитке.
Ольга проснулась раньше сестёр и вышла на крыльцо: босые ступни ощущали прохладу досок. Где-то рядом слышался голос соседки — она разговаривала с кем-то через забор о погоде и урожае.
На кухне уже пахло кофе: Татьяна заварила его на плите и выложила на блюдо хлеб из пакета.
Ирина появилась последней: волосы собраны в хвост, взгляд немного заспанный, но спокойный.
Они завтракали вместе: делили хлеб и обсуждали планы на день без спешки или раздражения.
— Нужно будет купить ещё рубероид, — заметила Ирина. — Этого хватило едва-едва.
— И лампочку над крыльцом поменять, — добавила Татьяна. — Я вчера чуть не упала во дворе.
Ольга улыбнулась:
— Запишу всё в наш календарь ремонтов…
Сёстры переглянулись: между ними не осталось ни одной неразрешённой обиды.
Дача стояла тише, чем обычно; сквозь открытые двери слышались голоса соседей и стук посуды на кухне. Дом казался снова живым — не только потому что крыша больше не текла, но потому что здесь были все трое: каждая со своими привычками и слабостями, но теперь уже не порознь.
Перед самым отъездом они ещё раз прошлись по комнатам: закрывали окна, проверяли розетки и убирали остатки стройматериалов на чердак. На кухонном столе остался лист бумаги с расписанными датами приездов и пометками о необходимых покупках.
Ирина аккуратно положила ключи на полку у двери:
— Тогда созвонимся на неделе? Я уточню насчёт ремонта крыши у знакомого прораба…
Татьяна кивнула:
— Я заеду на следующей неделе посмотреть клубнику. Позвоню тебе заранее.
Ольга задержалась в прихожей чуть дольше: посмотрела на сестёр и сказала негромко:
— Спасибо вам… За вчерашний вечер и за сегодня тоже.
Сёстры переглянулись снова: их взгляды были спокойными и открытыми — без прежних колючих теней недоверия.
Когда калитка за ними закрылась, сад был уже сухой после ночного ливня; дорожка блестела на солнце. На листке календаря остались их имена рядом с датами новых встреч — маленькое обещание не исчезнуть друг для друга даже после самого трудного лета.
Если хочется поддержать
Поделитесь впечатлением — это для нас очень важно. Небольшой вклад (даже 50–100 ₽) через официальную кнопку «Поддержать» помогает нам писать чаще и бережнее редактировать рассказы. Поддержать ❤️.