Когда Миша сообщил, что его мама приезжает к нам на неделю, я отреагировала как нормальный человек — купила две бутылки вина, заказала генеральную уборку и морально подготовилась к семи дням обороны.
Свекровь у меня — образцовая. Как из учебника по семейной психологии, раздел «Пассивная агрессия». Она никогда не скажет прямо, что я плохая жена. Она просто зайдёт на кухню, откроет холодильник и скажет с улыбкой:
«Ой, а Мишенька всегда любил домашние котлетки. Я-то ему каждый день готовила».
Пять лет назад, когда мы только начали встречаться, я пыталась соответствовать всем канонам девушки, на которой можно жениться: пекла, жарила, парила, стирала. Все делала с любовью и усердием.
— Зачем ты это делаешь? — Спросил он однажды, когда застал меня за глажкой его трусов.
— Твоя мама сказала, что настоящая женщина должна следить за тем, как выглядит её мужчина, — пробормотала я.
Он забрал у меня утюг и отключил его от сети.
— Моя мама также говорит, что Земля стоит на трёх китах, а правительство распыляет химикаты, чтобы контролировать население. Не всему, что говорит моя мама, стоит верить.
С тех пор прошло пять лет, у меня появился штамп в паспорте и напрочь пропало желание быть идеальной. Это невозможно! Но каждый приезд свекрови заставляет вспомнить правильные привычки и превращает меня в дёрганую версию самой себя.
— Ты слишком беспокоишься, — говорит Миша, когда я репетирую перед зеркалом вежливую улыбку. — Она не будет устраивать тебе экзамен.
— Ага, и поэтому каждый раз проверяет швы на наших простынях?
Он пожимает плечами:
— Она из другого поколения. У них так принято.
В день приезда свекрови я надеваю своё лучшее платье. Галина Петровна входит в квартиру с четырьмя сумками — будто она к нам не на неделю, а навсегда.
— Танечка, как ты похудела! — это её первая фраза. — Мишка совсем тебя не кормит?
Я улыбаюсь, мысленно считая до десяти:
— Нет, Галина Петровна, это я его не кормлю. Не успеваю.
Свекровь поджимает губы, но молчит, не вступает в полемику.
Мы разбираем сумки и она достаёт из сумки контейнеры:
— Я тут котлеток привезла, Мишенька любимых. И мяско. И пирожки.
— Мам, зачем? — Миша выглядит смущённым. — У нас полный холодильник еды.
— Какая еда? Эти ваши суши-пицы? От них только язва может развиться.
Я смотрю на неё и внезапно вижу не грозную свекровь, а пожилую женщину, которая боится стать ненужной. Которая всю жизнь определяла себя через заботу о сыне, а теперь эту роль выполняет кто-то другой. И эти котлеты — не просто еда, это способ сказать: «Я всё ещё важна. Я всё ещё нужна».
— Давайте их на завтрак разогреем, — говорю я неожиданно для себя.
Что-то меняется в её взгляде. Не то чтобы мир перевернулся, но маленькая трещина в ледяной стене появилась. Вечером, когда Миша уходит в душ, мы остаёмся вдвоём на кухне. Я мою посуду, она протирает стол.
— Знаешь, — говорит она внезапно, — я ведь была такой же.
— В смысле?
— Моя свекровь тоже меня не любила. Всё время проверяла, как я убираюсь, как готовлю. Однажды пересолила суп специально, чтобы потом сказать, что я не умею готовить.
Я замираю с тарелкой в руке:
— И что вы сделали?
— Ничего, — она пожимает плечами. — Терпела. Тогда так было принято. Но каждый раз, когда она придиралась, я клялась себе, что никогда не буду такой со своей невесткой.
Она замолчала, а потом добавила тише:
— Но вот сама не заметила, как стала точно такой же.
В этот момент между нами что-то произошло. Не примирение, нет. Но какое-то новое понимание. Будто мы обе посмотрели на свои роли со стороны и увидели древний как мир сценарий, который разыгрывается из поколения в поколение.
— Может, выпьем чаю? — предложила я. — У меня есть очень хороший, с чабрецом.
— Давай, — кивнула она. — Только я сахар не ем. Фигуру берегу.
— Я тоже, — ответила я. — Но у меня есть мёд.
Мы сидели за столом, пили чай, и она рассказывала мне истории о Мише-маленьком. Как он боялся темноты, как строил шалаши из одеял, как однажды принёс домой ежа и требовал оставить его жить в ванной.
Миша вышел из душа и увидел нас, смеющихся.
— Что происходит? — спросил он.
— У женщин свои секреты, — ответила его мать.
На следующий день она всё равно проверила шкафы и сделала замечание о пыли под кроватью. А я потом начала рассказывать, как правильно готовить котлеты. Некоторые вещи не меняются в одночасье.
Но что-то всё-таки изменилось. Может, мы наконец увидели друг в друге не соперниц, а просто женщин, которые любят одного и того же мужчину. Каждая по-своему, каждая как может.
Свекрови не любят невесток не потому, что они злые или вредные. А потому что боятся потерять сына дважды: сначала когда он уходит из дома, а потом — когда находит новую главную женщину в своей жизни. И самое печальное в этой истории то, что, защищаясь от этой боли, они часто сами отталкивают от себя и сына, и ту самую невестку, которая могла бы стать им дочерью.