Марина с Толиком поднялись в квартиру, а Таня задержалась. Захар попросил остаться. Сам сидел, курил и долго не решался разговор завести.
-Понимаешь ... Мне уже сорок пять. Женат я был, но плакаться о том, что мне не повезло в первом браке, не буду. Не по-мужски это - обсуждать бывших жён. Живу по принципу: было и прошло. Сам выбирал. Детей в том браке у нас не родилось. Видимо, не судьба мне своих иметь, так я готов воспитать неродных. Отцом им стать, помогать во всём. Иначе ради чего я всё затеял? Мне одному куда денег столько? С собой, когда придёт мой срок, не унесу.
Таня слушала Захара, опустив глаза на свои руки. Тонкая кожа у неё, вены видно. Ручки какие-то совсем хрупкие. Силы в них нет. И как Маринке помочь? С чего обследование начать?
Мысли роились в голове у Тани, будто рой пчёл. Жалили, впивались своим жалом, причиняя жгучую боль. Поэтому что сказал Захар, в одно ухо влетело, в другое вылетело. Чего это он? Непонятное что-то говорит ей. Детей чужих готов воспитывать? Так воспитывай. Ей-то что?
-Таня, ты меня не слушаешь совсем - вздохнул Захар и предпринял последнюю попытку обратить на себя внимание. Он взял руки Тани в свои, в глаза ей заглянул - давай общаться, дружить? Может, на душе иногда бывает тебе тяжко, так ты позвони. Приеду, отвезу развеяться куда-нибудь. Ты свободная женщина, я тоже. Почему бы нам, так сказать, не присмотреться друг к другу?
Таня наконец вскинула глаза на Захара. Удивление в них застыло, недоверие и ... Разочарование. Когда жить осталось, может, пару недель или месяцев, какое может быть общение с мужчиной? К чему судьба так играет с ней? Насмешка или всё же шанс?
Нет. Ей о детях думать надо, как для них лучше сделать, чтобы после её смерти они не были брошены на произвол судьбы.
А смерть неизбежна, и Таня потихоньку начинала привыкать к этой мысли, к тому, что в любом случае произойдёт. Вопрос времени и всего лишь. Это рак. Он неизлечим. Даже огромная куча денег не гарантирует долгую жизнь и полную ремиссию. Конец у онкологии один.
-Захар, я отвыкла общаться с мужчинами. Как муж погиб, так и решила для себя, что свою жизнь положу на детей. Спасибо, что подвёз. На связи будем по поводу нашей с тобой сделки. Ты мне задаток дал, надо как-то всё это как положено теперь оформить. А пообщаться ... Так найди себе лучше свободную женщину и общайся на здоровье с ней. Извини меня, но я тебе не подойду, как собеседник и вообще ...
Таня нажала ручку двери, собираясь вылезти.
-Да не нужна мне другая. Разве ты не знаешь, что к определённому человеку бывает просто тянет? Вот увидел тебя, пару раз пообщались и всё. Чувствую, что своего человека я нашёл. И не говори мне больше ничего. Вы, женщины, народ такой, вечно сомневающийся. Вас надо нахрапом брать и слово вымолвить не дать, потом уже думать будете. В общем так, через пару дней заеду, повезу вас на озеро. Будем уху варить в котелке, картоху в мундире и пить травяной чай. Готовьтесь. Как раз выходные, детям в школу не нужно будет.
-Пока, Захар - не стала ничего отвечать Таня. Захар потом отстанет, она была уверена. Это сейчас ему море по колено кажется и горы по плечу. Чужие проблемы не нужны ведь никому. Неужели он будет помогать Марине? Или самой Тане в её болезни? Да чушь.
Она решительно вылезла из салона и направилась к подъезду. В ногах слабость страшная, лихорадит. А ещё Грише позвонить нужно, он же был в то утро у них, видел, в каком состоянии Марина домой пришла. Ведь адвоката грамотного нужно найти, деньги пока у Тани есть. Задаток за дом.
Только позвонить Таня никому не успела. В дверь позвонили, и в присутствии понятых следователь Морозов Виталий Сергеевич оформил Марину в отделение, предъявив обвинение и ордер на её арест.
-Какой арест? Вы не можете! Ей всего шестнадцать. Не пущу! - разволновалась Таня.
-Шестнадцать не тринадцать. Возраст уголовной ответственности уже наступил, значит, девочка вполне способна сама ответить за свои поступки.
Наручники щёлкнули на запястьях побледневшей Марины. Она беспомощно осматривалась, не замечая каменных лиц соседей, которые с ними на одной лестничной площадке проживали.
-И что вы собираетесь делать? - Таня продолжала стоять в дверях, будто этим самым она сможет помешать тому, чтобы её дочь увезли от неё.
-Допросим как положено под протокол. Потом в изолятор временного содержания поместим. Желаете проехать с нами? Пожалуйста. Вам никто не препятствует. Мы и так вас ждали достаточно, выясняя детали произошедшего убийства. Все собранные доказательства, улики, допрос свидетелей указывают на вину вашей дочери. Советую не препятствовать сотруднику при исполнении, а уже искать толкового адвоката. Если нет денег, то задержанной предоставят бесплатного. Хотя её вина и так очевидна.
Морозов был холоден, спокоен и непробиваем. Соседи, приглашённые в качестве понятых, переминались с ноги на ногу. Им не терпелось разойтись и скорее обсудить такую новость. Вроде семья приличная, мать, дети. И вдруг такое!
-Конечно же, я поеду с Мариной! - дёрнулась было Таня, но, увидев растерянно выглядывающего из своей комнаты Толика, в отчаянии заломила руки, бросившись к дочери.
-Марина, родная моя ... Я Толика одного не могу оставить и тащить его в милицию тоже не могу. Я постараюсь до твоего отца дозвониться. Тебя отпустят. Под подписку. Ещё ничего не доказано, слышите? - Таня всё повторяла и повторяла, что ничего ещё не доказано, спускаясь по ступенькам следом за Мариной, следователем и двумя оперативниками. Они вышли из подъезда, возле которого уже собралась толпа любопытных зевак. Только Тане на них было наплевать. Она во все глаза смотрела на своего ребёнка, на свою дочку. Её сердце разрывалось от жалости к ней и страха за неё. Марина не могла убить! Не могла! Даже по неосторожности не могла!
Девушку грубовато втолкнули в милицейский "Бобик" и, включив мигалки, дали по газам. Тут же дверь соседнего подъезда с грохотом распахнулась, и вылетела мать Паши Винта. С обезумевшими глазами она летела прямо на Таню.
-Это твоя дочь, твоя убила моего сына! Будь она проклята! Пусть сгниёт в тюрьме! Ненавижу, ненавижу! И ты вместе с ней! Это ты убийцу воспитала! Ты! - кричала пьяная вдрызг женщина на все дворы. Она успела схватить Таню за волосы и изрядно оттаскать, пока её насильно не оттащили в сторону.
-Нет, нет ... Моя дочь не убивала, поймите. Подставили её - пыталась опровергнуть несправедливые обвинения в адрес своей дочери Таня. Она беспомощно, униженно заглядывала собравшимся людям в глаза - не убивала Марина. Не верьте. Моя девочка не способна никого убить. Мухи не обидит.
-Судья разберётся и прокурор. Убивала или нет, способна или неспособна - равнодушно пожимали плечами собравшиеся.
Каждый потихоньку высказывал своё мнение, и оно было не в пользу Марины. Зачем, мол, пошла в свои шестнадцать со взрослым парнем в притон. Видели её потом под утро пьяную в хлам и в непотребном виде. Так что нечего свою доченьку непутёвую защищать. Нет оправдания тому, кто другого человека жизни лишил ... Каким бы он ни был. И тому подобные слова. Каждое из сказанных слов иголкой впивалось в сердце Тани.
Раз, два, три ... Она отсчитывала шаги до подъезда. Вот уже и дверь. Потянула её на себя. Тяжёлая или это у неё нет сил. Господи, какой позор ... Они не смогут больше в этом районе жить. Тогда где? А Толик? Бедный малыш. Теперь и в школе известно станет. Да его же заклюют там!
Утирая шершавой ладонью слёзы с впалых щёк, Таня поднималась по ступенькам на свой этаж. Силы на исходе уже, а просвета нет. Войдя в квартиру, она решительно набрала номер Григория.