Карина замерла в дверях гостиной, держа в руках поднос с чайными чашками. Её взгляд прикован к руке свекрови Эвелины Марковны, которая изящным жестом поправляла серебристые локоны. На безымянном пальце женщины сверкало кольцо с изумрудом — ТО САМОЕ кольцо, которое Карина потеряла три недели назад.
— Мам, это же... — слова застряли в горле.
Эвелина Марковна повернула голову с выражением абсолютного спокойствия на лице:
— Что «это же», дорогая? Принеси наконец чай, остынет ведь.
Станислав сидел в кресле, погружённый в изучение документов. Его мать продолжала листать глянцевый журнал, демонстративно покачивая ногой в дорогой туфле.
Карина поставила поднос на журнальный столик, стараясь унять дрожь в руках. Изумрудное кольцо — подарок её покойной бабушки — сияло на чужой руке, словно насмехаясь над ней.
— Красивое у вас кольцо, Эвелина Марковна, — Карина села напротив, пристально глядя на свекровь.
— Да, недавно приобрела. В том милом антикварном магазинчике на Тверской. Знаешь, где старинные вещицы продают.
Станислав поднял голову от бумаг:
— Мам, разве ты ходила в антикварный? Ты же говорила, что там одно барахло продают.
— Стас, не вмешивайся в женские разговоры, — отрезала мать. — Карина, налей мне чаю. Два кусочка сахара, как обычно.
Карина механически выполнила просьбу, её мысли лихорадочно метались. Кольцо исчезло из её шкатулки в спальне. Она перевернула весь дом, даже заявление в страховую подала. А оно всё это время было у Эвелины Марковны?
— Странно, что вы решили купить кольцо с изумрудом. Вы же всегда говорили, что зелёные камни вам не идут, — Карина подала чашку свекрови.
— Вкусы меняются, милая. К тому же, это винтаж. Мастер сказал, что кольцу больше ста лет.
— НЕПРАВДА! — вырвалось у Карины. — Этому кольцу семьдесят лет, его делали на заказ для моей бабушки в тысяча девятьсот пятьдесят четвёртом году!
В гостиной повисла тишина. Станислав отложил документы, переводя недоумённый взгляд с жены на мать. Эвелина Марковна медленно закрыла журнал.
— Что ты хочешь этим сказать, дорогая?
— Я хочу сказать, что это МОЁ кольцо! То самое, которое пропало из нашей спальни три недели назад!
Эвелина Марковна расхохоталась — звонко, театрально:
— Станислав, твоя жена обвиняет меня в воровстве! До чего мы дожили!
— Карина, ты уверена? — Станислав встал с кресла, подошёл к матери. — Дай посмотреть кольцо, мам.
— НЕ ТРОГАЙ! — Эвелина Марковна прижала руку к груди. — Как вы смеете! Я вас в свой дом пустила, когда вы с квартиры съёмной съехать не могли! А теперь вот так платите за доброту!
— Мы платим вам половину коммунальных услуг и покупаем все продукты, — спокойно заметила Карина. — И это не ваш дом, а дом Станислава. Вы просто прописаны здесь после развода с его отцом.
Лицо Эвелины Марковны пошло красными пятнами:
— Ах ты, ДРЯНЬ неблагодарная! Стас, ты слышишь, как она со мной разговаривает?
— Мам, покажи кольцо, — твёрдо сказал Станислав. — Если ты его купила, то у тебя должен быть чек.
— Чек? ЧЕК?! Сын требует у родной матери чек! Вот до чего довела твоя женушка!
Карина достала телефон:
— У меня есть фотографии кольца. И документы на него от бабушки. Там даже экспертиза ювелира с описанием особенностей. Внутри выгравированы инициалы — «Е.С.» Елена Сергеевна, моя бабушка.
Эвелина Марковна вскочила с дивана:
— Я не буду это слушать! В моём доме меня оскорбляют!
— Это НАШ дом, — отрезал Станислав. — Сними кольцо, мам.
— НИКОГДА! Вы сговорились против меня! Хотите выжить из дома!
Карина набрала номер:
— Добрый день, страховая компания? Я звонила вам три недели назад по поводу пропавшего кольца. Карина Воронцова, номер заявления восемь-четыре-семь-три. Да, я его нашла. Можете закрыть дело.
— Что ты делаешь? — прошипела Эвелина Марковна.
— Закрываю страховое дело. Если я этого не сделаю, а потом выяснится, что кольцо нашлось, могут быть неприятности. Кстати, страховая компания уже провела оценку кольца. Двести тысяч рублей. За хищение такой суммы полагается уголовная ответственность.
Эвелина Марковна побледнела:
— Ты... ты шантажируешь меня?
— Я прошу вернуть МОЁ имущество.
— Стас! Скажи ей! Я твоя мать!
Станислав подошёл к матери, протянул руку:
— Отдай кольцо, мам. Сейчас же.
— Предатель! — выкрикнула Эвелина Марковна. — Ты выбрал эту... эту выскочку вместо родной матери!
— Я выбрал правду, — ответил Станислав. — И если ты сейчас не вернёшь кольцо, я сам позвоню в страховую и расскажу, где оно нашлось.
Эвелина Марковна стянула кольцо с пальца и швырнула его на пол:
— ЗАБИРАЙТЕ! Подавитесь своим богатством!
Карина подняла кольцо, внимательно осмотрела. Внутри действительно были выгравированы заветные инициалы.
— Спасибо за возвращение моей собственности, — сухо сказала она.
— Я съезжаю! — заявила Эвелина Марковна. — Не могу жить под одной крышей с людьми, которые меня не уважают!
— Куда ты поедешь, мам? — устало спросил Станислав.
— К Милане! Она меня примет! В отличие от тебя, она ценит родную мать!
Милана — младшая сестра Станислава, жила в Сочи с мужем Арсением, преуспевающим владельцем сети фитнес-клубов.
— Ты уверена, что Милана тебя примет? После той истории с её серёжками? — напомнил Станислав.
— Это было недоразумение!
— Недоразумение на пятьдесят тысяч рублей, — кивнула Карина. — Которые мы с Стасом тогда вернули Милане.
Эвелина Марковна схватила свою сумочку:
— ХВАТИТ! Я уезжаю прямо сейчас! И ноги моей здесь больше не будет!
Она вылетела из комнаты. Через несколько минут хлопнула входная дверь.
Станислав опустился на диван рядом с женой:
— Прости. Я должен был раньше это остановить.
— Ты не знал. Она твоя мать, ты ей доверял.
— Больше НЕТ. После этого — нет.
Карина надела кольцо на палец. Изумруд засиял в лучах вечернего солнца.
— Знаешь, я рада, что всё раскрылось. Жить с вором под одной крышей — это невыносимо.
— Она вернётся, — вздохнул Станислав. — Через неделю-две придёт с извинениями.
— НЕ ПРИДЁТ, — покачала головой Карина. — Я же сказала — позвонила в страховую.
— И что?
— А то, что они зафиксировали мой звонок. И если твоя мама попытается вернуться и снова что-то украсть, у нас будет доказательство её склонности к воровству.
Две недели спустя раздался звонок от Миланы:
— Стас, забери свою мать! НЕМЕДЛЕННО!
— Что случилось?
— Она украла часы Арсения! Швейцарские, за полмиллиона! Он сейчас в бешенстве, грозится заявление писать!
— Милан, мы предупреждали...
— Она сказала, что исправилась! Что это Карина её оговорила! Я дура, что поверила!
— Где она сейчас?
— Арсений запер её в гостевой комнате и вызвал своего адвоката. Стас, приезжай, умоляю! Только ты можешь это остановить!
Станислав посмотрел на Карину. Та покачала головой:
— Пусть разбираются сами. Мы своё предупреждение сделали.
— Милан, прости, но мама — взрослый человек. Пусть отвечает за свои поступки.
— Но Арсений её засудит! У него связи, адвокаты! Мама может в тюрьму сесть!
— Может, это её научит, — жёстко сказал Станислав и отключил телефон.
Через месяц они узнали подробности. Арсений не стал подавать заявление, но выставил Эвелину Марковну из дома с требованием никогда не появляться в Сочи. Часы она вернула, но осадок остался. Милана перестала общаться с матерью.
Эвелина Марковна сняла крошечную комнату в Подмосковье. Денег хватало только на еду и коммуналку — пенсия маленькая, а помогать ей никто не хотел.
Однажды вечером она набрала номер Станислава:
— Сынок, прости меня. Я была не права.
— Мам, ты украла у моей жены семейную реликвию. А потом пыталась украсть у Арсения. Какое может быть прощение?
— Я больна, Стас! У меня клептомания! Мне нужна помощь!
— Три года назад ты продала бабушкину брошь Карины, сказав, что она потерялась. Два года назад исчезли золотые запонки моего отца, которые он мне оставил. Год назад — серебряный портсигар деда. Это всё была клептомания?
— Я... я не могла остановиться!
— НЕТ, мам. Ты просто воровка. И жадная, бессовестная женщина, которая обворовывала собственную семью.
— Стас, я твоя мать!
— Которая предала моё доверие. ПРОЩАЙ, мам.
Он отключил телефон и заблокировал её номер.
Вечером Станислав и Карина сидели на кухне. Карина крутила на пальце спасённое кольцо:
— Жалеешь?
— О чём?
— Что так вышло с твоей мамой.
— Жалею, что не увидел раньше, какая она на самом деле. Сколько лет мы терпели её выходки, оправдывали, прощали. А она просто пользовалась нашей добротой.
— Зато теперь мы свободны.
— Да. И знаешь что? Я впервые за много лет могу спокойно оставить бумажник на столе, не боясь, что из него исчезнут деньги.
Через полгода до них дошли слухи, что Эвелина Марковна попыталась обокрасть свою соседку по коммуналке — пожилую учительницу Антонину Павловну. Но та оказалась не робкого десятка: поймала воровку с поличным и пригрозила милицией.
Эвелину Марковну выселили из комнаты. Последнее, что о ней слышали — она переехала в дом престарелых в Тверской области, где за ней установили строгий надзор после попытки украсть лекарства из медицинского кабинета.
А Станислав и Карина? Они наконец зажили спокойной жизнью. Без страха потерять что-то ценное. Без необходимости прятать деньги и драгоценности. Без постоянного стресса и недоверия в собственном доме.
Кольцо с изумрудом больше никуда не исчезало. Оно сияло на пальце Карины — символ не только памяти о бабушке, но и победы над токсичными отношениями, которые отравляли их жизнь годами.
Как-то раз, разбирая старые вещи, Карина наткнулась на фотографию, где они все вместе — она, Станислав и Эвелина Марковна — улыбаются в камеру на дне рождения Станислава пять лет назад. Тогда Карина ещё верила, что они — настоящая семья.
— Выбросить? — спросил Станислав, заглянув через плечо.
— НЕТ, — Карина убрала фотографию в дальний ящик. — Пусть останется. Как напоминание.
— О чём?
— О том, что не все, кто называют себя семьёй, действительно ею являются. И что иногда нужно иметь смелость расстаться с токсичными людьми, даже если они — твои родственники.
Станислав обнял жену:
— Ты права. Абсолютно права.
Вечерело. За окном загорались огни города. Где-то в доме престарелых Эвелина Марковна сидела в своей комнате под присмотром санитарок. Её попытка украсть у главврача антикварные карманные часы закончилась полным фиаско — теперь за ней следили круглосуточно, а все ценные вещи персонала хранились в сейфе.
Она часто вспоминала то злополучное кольцо с изумрудом. С него всё началось. Точнее, с него всё закончилось. Её жадность и клептомания довели её до полного краха — без семьи, без друзей, без свободы.
Санитарка Глафира заглянула в комнату:
— Эвелина Марковна, ужинать пора. И таблетки не забудьте принять.
— Какие таблетки? — устало спросила женщина.
— От клептомании. Доктор прописал.
Эвелина Марковна горько усмехнулась. От клептомании... Если бы существовали таблетки от жадности и подлости, может, её жизнь сложилась бы иначе.
А может, и нет. Некоторые люди не меняются. Они просто притворяются, пока их не разоблачат.
В столовой дома престарелых Эвелина Марковна села за свой обычный столик. Напротив устроилась новенькая — Зинаида Петровна, бывшая бухгалтер.
— У вас красивая брошь, — заметила Эвелина Марковна, разглядывая украшение на кофте соседки.
— Спасибо. Это подарок внучки.
Эвелина Марковна почувствовала знакомый зуд в пальцах. Брошь была винтажная, с камнями, явно дорогая. Но тут же вспомнила о камерах наблюдения и санитарке, которая неотлучно находилась в столовой.
НИКОГДА больше. Никогда больше она не сможет безнаказанно брать чужие вещи. Эта мысль причиняла почти физическую боль.
После ужина Эвелина Марковна вернулась в свою комнату. На тумбочке лежал единственный оставшийся у неё фотоальбом. Она открыла его — фотографии лучших времён. Вот она в дорогом ресторане (оплачено Станиславом), вот на отдыхе в Турции (за счёт Миланы), вот в новой шубе (подарок невестки на юбилей, пока та ещё пыталась наладить отношения).
Все эти люди отвернулись от неё. Предатели? НЕТ. Эвелина Марковна понимала — предателем была она сама. Предала их доверие, любовь, заботу.
Санитарка принесла вечерние лекарства и стакан воды:
— Не грустите, Эвелина Марковна. Завтра приедет выездной театр, концерт будет.
— Спасибо, Глаша.
Когда санитарка ушла, Эвелина Марковна посмотрела на свои руки. Пустые. Без колец, без браслетов. Всё распродано в своё время или конфисковано. Осталась только простая бижутерия из больничного магазинчика.
Она вспомнила тот день, когда взяла кольцо Карины. Оно лежало в шкатулке, такое красивое, манящее. Эвелина Марковна говорила себе, что просто посмотрит, примерит. Но стоило надеть его на палец, как что-то внутри щёлкнуло. Кольцо стало её. По праву сильного. По праву матери, которая «всем пожертвовала».
Какая глупость. Она ничем не жертвовала. Наоборот — жила за счёт сына, требовала, брала, воровала.
Телефон — старенький кнопочный, единственное средство связи — молчал. Станислав заблокировал её номер. Милана тоже. Даже бывший муж, отец её детей, узнав о последних событиях, отказался с ней общаться.
Полное одиночество. Заслуженное.
В соседней комнате кто-то включил телевизор. Голос диктора рассказывал о новой выставке ювелирных изделий в Москве. Эвелина Марковна закрыла глаза. Драгоценности... Её проклятие, её слабость, её погибель.
Утром следующего дня произошло то, чего Эвелина Марковна боялась больше всего. Главврач вызвал её к себе:
— Эвелина Марковна, вчера вечером у Зинаиды Петровны пропала брошь. Камеры зафиксировали, как вы заходили в её комнату, пока она была в душевой.
— Я... я просто хотела познакомиться поближе...
— Брошь нашли у вас под матрасом. Это уже третий случай за месяц. Боюсь, мы вынуждены перевести вас в закрытое отделение.
— ЗАКРЫТОЕ?!
— С круглосуточным наблюдением и ограничением передвижения. Это для вашей же безопасности и безопасности других постояльцев.
Эвелина Марковна почувствовала, как мир рушится окончательно. Закрытое отделение — это фактически тюрьма. Никаких прогулок, никаких контактов с другими постояльцами, полная изоляция.
— Пожалуйста, дайте ещё один шанс!
— Вы исчерпали все шансы, Эвелина Марковна. Распоряжение вступает в силу с завтрашнего дня.
Вернувшись в комнату, она села на кровать. Руки тряслись. Закрытое отделение. Конец всему.
Она набрала номер Станислава — последняя надежда. Длинные гудки, потом автоответчик: «Абонент добавил ваш номер в чёрный список».
Милана — то же самое.
Больше звонить было некому.
Эвелина Марковна посмотрела в окно. Второй этаж, решётки. Бежать некуда. Да и незачем — везде её уже знали как воровку.
Вечером пришла санитарка Глафира с картонной коробкой:
— Собирайте вещи, Эвелина Марковна. Завтра с утра переезд.
— Глаша, миленькая, может, можно что-то сделать? Поговорить с главврачом?
— Ничего нельзя. Вы же знали правила, но всё равно воровали. Теперь пеняйте на себя.
Когда санитарка ушла, Эвелина Марковна начала собирать свои немногочисленные вещи. На дне ящика обнаружилась фотография — она, молодая, счастливая, держит на руках маленького Станислава. Тогда она ещё не знала, что жадность и зависть погубят её жизнь.
Или знала, но не хотела признавать.
В закрытом отделении ей предстояло провести остаток жизни. Без надежды на прощение, без шанса на искупление. Только она, четыре стены и бесконечные воспоминания о том, как она разрушила всё хорошее, что у неё было.
А в Москве, в уютной квартире, Карина и Станислав ужинали при свечах. На пальце Карины поблескивало кольцо с изумрудом — символ победы правды над ложью, честности над воровством.
— За что выпьем? — спросил Станислав, поднимая бокал.
— За свободу от токсичных людей, — улыбнулась Карина. — И за то, что мы вовремя поняли: семья — это не кровное родство, а взаимное уважение и доверие.
Они чокнулись. Где-то далеко, в закрытом отделении дома престарелых, Эвелина Марковна доживала свои дни в полном одиночестве — расплата за годы лжи, воровства и предательства.
Справедливость восторжествовала. Пусть и не сразу, пусть через боль и разочарование, но правда всегда находит дорогу наружу. А тем, кто строит свою жизнь на обмане и воровстве, рано или поздно приходится платить по счетам.
Счета Эвелины Марковны оказались слишком большими. И платить по ним ей предстояло до конца своих дней.
Автор: Елена Стриж ©