— Нет, я сказала: дома праздника не будет! — Марина обернулась от плиты, и в её голосе было что-то непривычное, жёсткое, как металл.
Игорь стоял в дверях кухни, держал в руках пакет с молоком и хлебом, только что занесённый с мороза. Щёки обветренные, глаза усталые. На плечах — целый день работы, очередь в аптеке и звонок матери, от которого теперь гул в висках.
— Подожди, Марин, — сказал он. — Ты хотя бы выслушай.
— Я уже всё выслушала. — Она поставила сковороду на маленький огонь и присела на табуретку, обхватив ладонями колени. — Твоя мама хочет посреди нашей крошечной квартиры посадить сорок человек. Ты это серьёзно?
Игорь снял куртку, повесил на крючок и прошёл к столу. Достал телефон, включил экран — там всё ещё висели непрочитанные сообщения из семейного чата: тётя с гифкой шариков, двоюродный брат с вопросом про парковку, мамины заметки «кто что принесёт». Он выключил экран и толкнул чашку к себе.
— Она говорит, ресторан — дорого. Пенсия, сам понимаешь. Ей важно, чтоб «по-домашнему». Чтобы стены свои, чтоб как раньше: песни, гитара, тосты.
— А мне важно, — перебила Марина, — чтобы в понедельник я пошла на работу, а не разгребала горы посуды и сопли соседей в чате. Ты помнишь прошлый раз? Тринадцать человек — и уже скандал, и батарею стучали. А теперь сорок! Да нас убьют.
Она замолчала, и в кухне повис шум от вытяжки. Игорь опустил глаза в чашку, где тёмный чай остыл и стал похож на болотную жижу.
— Мама сказала, всё сама сделает, — пробормотал он. — Контейнеры привезут, одноразовые вилки, складные столы… Нам только пустить.
— Нам только пустить, — повторила Марина, и в голосе её была такая усталость, что Игорь съёжился. — А потом неделю я оттираю жир со стен, а твоя мама обижается, что скатерть «не та».
В этот момент в дверь позвонили. Звонок пронзительно разорвал их молчание.
— Ты кого-то ждёшь? — удивилась Марина.
— Нет, — сказал Игорь и пошёл в коридор.
На пороге стояла его сестра Лена с тяжёлым пакетом в руках. Волосы спутанные, взгляд злой.
— Я сбежала, — бросила она и прошла мимо брата. — Мама со своими списками меня доконала. «Ты всё равно ничего не понимаешь, вот Игорёк добрый, он всё сделает» — так и сказала.
Марина тихо фыркнула в кухне. Игорь сделал вид, что не слышал.
— Лена, подожди, мы ещё решаем, — начал он.
— Решаем? — Лена достала из пакета блокнот и бросила на стол. — Да она всё уже решила. Списки гостей, меню, кто рядом с кем сидит. Там два листа. А ты думаешь, у тебя есть выбор.
Марина посмотрела на Лену так, будто в первый раз увидела союзника.
— Зал в школе, — сказала Лена. — Я видела объявление. Дёшево и без головной боли. Но мама упрётся: ей нужен контроль. Ей важно, чтоб было «по её». Даже если все подохнут.
Игорь сел, потер лицо руками. В голове стучало: ипотека, зарплата, лекарства, школа племянника — и теперь ещё этот юбилей. Суммы складывались в одно тяжёлое число, которое висело в банковском приложении красным.
— Я поговорю с мамой, — сказал он наконец.
— Ты только не тяни, — заметила Марина. — Чем дальше, тем хуже.
Разговор с матерью состоялся поздно вечером. Она долго не брала трубку, потом наконец ответила — голос сразу требовательный:
— Игорёк, ну что? Решил? Я уже списочек накидала.
— Мама, — сказал он твёрдо, — дома праздника не будет. Мы предлагаем зал в школе. Там недорого. Мы оплатим часть. Торт — на нас. Но дома — никак.
Тишина. Потом смешок:
— Это Марина тебе сказала? Она у тебя командует, да? Я так и знала.
— Это наше решение. Наш дом, — сказал Игорь. — Мы не справимся.
— Я справлюсь! — взорвалась мать. — Сорок человек — это свои! Я заслужила.
— Мама, — он сглотнул, — дома не будет.
Щёлк — и тишина. Она бросила трубку.
Ночь прошла рвано. Сообщения в семейном чате вспыхивали одно за другим: тётя Нина уже ждёт праздник «у Игорька», двоюродный брат уточняет, где ставить машину. Лена пишет: «Ничего не решено». А мать молчит.
В шесть пятьдесят утра звонок:
— Игорь, — холодным голосом сказала мать, — раз твоя жена против, я не навязываюсь. Делайте, как хотите. Только знайте: мне больно.
— Мама, я приеду после работы, — устало сказал он. — Мы поищем зал, всё будет хорошо.
— Не приезжай, — отрезала она. — Живи в своей квартире по её правилам.
И повесила трубку.
На работе у Игоря всё плыло перед глазами. Таблицы, звонки, письма. В обед он вышел на улицу и позвонил в школу: зал сдаётся, цена терпимая. Записал сумму, время. Потом — Лене:
— Молодец, — сказала она. — Бронируй быстрее, пока мама не передумала.
Игорь впервые за два дня почувствовал облегчение. Маленький шаг, но всё-таки шаг.
Вечером они с Мариной сидели над блокнотом: список блюд, список гостей, кто рядом с кем. Она написала: «Музыка — колонка, тосты — по времени».
— Всё решаемо, — сказала Марина. — Главное — не сдаваться.
Он посмотрел на неё и подумал: если бы не она, он бы уже сломался.
Но в тот же вечер в семейный чат прилетело сообщение от матери:
«Вы в своём уме? Какой зал? Только квартира. Другого не признаю».
— Скажите честно, Игорь Викторович, — сосед с третьего этажа, худощавый пенсионер с тростью, остановил его прямо у лифта, — вы что, опять собрались гулянку устраивать?
Игорь замер, сумка с продуктами потянула руку вниз. Вечер был обычный, он шёл домой, но встреча с соседом всё испортила.
— Нет, — ответил он, слишком поспешно. — На этот раз нет.
— А в чате пишут, что у вас юбилей. Сорок человек. С гармошкой.
Игорь выругался про себя. Значит, мама уже успела растрезвонить.
— В чате много чего пишут, — сказал он, — но у нас дома праздника не будет.
Сосед недоверчиво посмотрел, трость постукивала по полу.
— Смотрите. В прошлый раз ребёнок неделю не спал, — буркнул он и ушёл.
Игорь вжал голову в плечи. В лифте посмотрел на своё отражение: глаза красные, лицо потемневшее. Как будто он в чём-то виноват.
Марина встретила его в кухне: на столе уже были тетрадки — она разбирала школьные тетради дочери соседки, подрабатывала проверкой.
— Ты чего такой?
— Соседа встретил, — вздохнул Игорь. — Уже слухи пошли.
— Вот видишь, — сказала она. — Если бы я сразу согласилась, сейчас бы вся управляйка на ушах стояла. А так ещё есть шанс удержать.
Игорь хотел ответить, но телефон снова зазвонил. Мама.
Он вышел в коридор.
— Сынок, — голос был медовый, как будто ничего не случилось, — а я тут подумала: можно же сделать проще. Основная часть в зале, а потом самые близкие ко мне домой. Человек двадцать. Совсем немного.
Игорь закрыл глаза. Двадцать — это «немного»?
— Мам, мы уже решили. Всё будет в зале.
— Ты не понимаешь! — повысила голос мать. — У человека бывает один такой юбилей. Я хочу чувствовать дом, понимаешь? Дом.
— Мама, — перебил он, — не получится.
— Тогда и не приезжай, — холодно сказала она. — Мне Лена поможет.
Щёлк.
Игорь посмотрел на экран. Ему хотелось выбросить телефон в мусоропровод.
Через пару дней Лена пришла сама. Усталая, с синяками под глазами.
— Она меня добивает, — сказала, снимая пальто. — Уже второй список гостей переписала. Добавила соседку с рынка, с которой спорит из-за цен на картошку. И бывшую коллегу, которую терпеть не может. Говорит: «надо всех, чтобы не обидеть».
Марина поставила на стол чайник.
— А ты что?
— Я сказала: «делай сама». Она разоралась, что я неблагодарная. А потом — что Игорь добрый, он всё уладит.
Игорь молчал. Сидел у окна, смотрел на двор, где мальчишки гоняли мяч. Он чувствовал себя загнанным в угол: мать давила, соседи косились, Марина стояла стеной.
— Мы оплатили зал, — сказал он наконец. — Назад пути нет.
Лена кивнула.
— Значит, надо её ставить перед фактом.
В школе, где они забронировали зал, бухгалтер оказалась женщиной с редкой прямотой. Невысокая, в очках на цепочке.
— Я вам сразу скажу, — сказала она, перебирая бумаги, — зал вам дадим. Но без алкоголя. Ни грамма. У нас тут школа, дети. Хотите — соки, компоты. Хотите — шампанское безалкогольное.
Марина посмотрела на Игоря с выражением «ну вот».
— А гости? — спросил он осторожно.
— Гости пусть дома пьют, — ответила бухгалтер. — У нас правила.
Лена рассмеялась нервно:
— Представляю лицо мамы.
— Маме не обязательно знать, — тихо сказала Марина. — Скажем, что так дешевле.
Игорь кивнул. Но внутри у него всё похолодело. Он уже знал: мать устроит сцену.
И не ошибся.
Когда он вечером приехал к ней с новостями, разговор закончился криком.
— Без вина? — глаза у неё расширились, лицо покраснело. — Это что за праздник? Я что, девочка на выпускном? Это унижение!
— Мама, — устало сказал он, — главное — чтобы все были вместе. Остальное неважно.
— Тебе неважно, — закричала она, — потому что ты подкаблучник!
Эти слова вонзились в него, как нож. Он вышел, хлопнув дверью, и спустился во двор. Там сидела соседка-маргиналка, Валя, с дешёвой сигаретой. Она посмотрела на него и усмехнулась:
— Опять с мамкой ругался? Слышно было на лестнице.
Игорь не ответил. Он пошёл прочь, чувствуя, что внутри что-то рвётся.
Дома Марина ждала его молча. Он сел, взял кружку, сделал глоток чая и наконец сказал:
— Она назвала меня подкаблучником.
Марина ничего не ответила. Только сжала его ладонь.
Он вдруг понял, что этот конфликт уже не про юбилей. Не про зал и не про еду. Это про то, кто хозяин его жизни: мать или он сам.
Через несколько дней в доме появилась новая интрига. На лестничной площадке соседка с первого этажа, тётя Галя, перехватила Марину:
— Милая, а вы знаете, что ваша свекровь у нас уже подписы собирает? Чтобы разрешили праздник у вас в квартире. Говорит, что «зал далеко, а дома теплее». Я ей сказала, что после прошлых её посиделок неделю не могла уснуть. Но она не слушает.
Марина поблагодарила, а вечером рассказала Игорю.
Он молча сел на диван. Ему хотелось кричать, бить кулаками по стене.
— Она никогда не сдастся, — сказал он наконец.
— Значит, надо быть жёстче, — ответила Марина. — Иначе она сломает нас обоих.
Игорь кивнул. Но внутри у него было чувство, что грядёт что-то большее, чем просто скандал.
Вечером того же дня он открыл семейный чат. Там уже кипела дискуссия: тётя Нина писала «я за квартиру», дядя Витя обещал «гитару только у Игоря лучше звучит», мать поддакивала. Лена пыталась спорить, но её затоптали.
Игорь долго смотрел на экран. Потом написал одно сообщение:
«Я предупреждаю: праздника дома не будет. Мы уже оплатили зал. Все, кто не согласен, могут не приходить».
Через минуту ему позвонила мать.
— Ты что творишь? — её голос дрожал от злости. — Ты меня унизил перед всей семьёй! Ты угрожаешь мне?
— Я ставлю точку, — сказал он и отключился.
Руки дрожали. Марина смотрела на него, будто впервые видела настоящего Игоря.
Но этим дело не закончилось. На следующий день позвонила соседка с третьего этажа, жена того пенсионера с тростью.
— Игорь Викторович, — сказала она тихо, — я слышала, что ваша мама собирается всё равно привезти гостей к вам. После зала. Говорит, что «сыну деваться некуда». Вы будьте осторожны.
Игорь положил трубку. У него внутри всё обрушилось. Он понял: война только начинается.
Игорь проснулся от шума во дворе. Было субботнее утро, день юбилея. Под окнами возились мужчины: разгружали длинные пластиковые столы, какие-то коробки.
Он приподнялся и посмотрел вниз. Там стояла его мать. В белом пальто, с непокрытой головой, и командовала разгрузкой.
— Осторожнее! — кричала она. — Это всё к Игорьку! У него праздник!
Игорь почувствовал, как внутри всё рухнуло. Она решила устроить «сюрприз».
Марина вошла в комнату, завязывая волосы в хвост.
— Ты видел?
— Видел.
— Она всё равно привезла.
Он молчал. У него было чувство, что почва ушла из-под ног.
К десяти утра в квартиру начали стучаться люди. Сначала тётя Нина с кастрюлей салата. Потом дядя Витя с гитарой. Потом соседи матери.
— Мы у вас, — говорили они весело, будто это само собой разумеется.
Марина стояла в дверях, бледная, и повторяла:
— У нас праздника не будет. У нас всё в зале.
Но люди протискивались мимо. В прихожей уже стояли сумки с едой, пакеты со спиртным.
Игорь попытался остановить:
— Мам, что ты делаешь? Мы же договорились!
— Это мой день! — выкрикнула она. — И я буду там, где хочу!
Она прошла на кухню, как хозяйка, и стала расставлять тарелки.
Марина стояла в дверях и шептала:
— Я не выдержу. Я не выдержу.
К полудню в квартире было тесно. Люди сидели на табуретках, стояли в коридоре, смеялись, кричали. Дядя Витя уже бренчал на гитаре.
Сосед сверху спустился и позвонил в дверь.
— У вас что опять? — спросил он сердито. — У меня ребёнок спит.
— Праздник, — отрезала мать и закрыла дверь перед его носом.
Сосед постучал кулаком по стене в подъезде.
Игорь стоял в комнате и понимал: всё вышло из-под контроля.
Через час пришли двое в форме из управляющей компании.
— Уважаемые жильцы, — сказал один, высокий и сухой, — на вас жалобы. Шум, запах алкоголя. Мы обязаны зафиксировать.
Игорь хотел что-то объяснить, но мать вмешалась:
— Это мой юбилей! Мне всё можно!
— Нет, — твёрдо сказал управляющий. — Вам нельзя мешать другим.
Начался спор. Люди из-за стола вставали, кричали, перебивали. Кто-то включил музыку громче.
Марина схватила Игоря за руку.
— Если ты сейчас не остановишь её, — прошептала она, — я уйду. И не вернусь.
Эти слова прозвучали так, будто воздух раскололся.
Игорь посмотрел на мать. Она стояла в центре кухни, лицо красное, глаза горели.
— Мама, — сказал он, — всё. Хватит. Уходи.
— Что?! — закричала она. — Ты выгоняешь меня из своего дома? В мой день?!
— Это наш дом. Наш. И ты его превратила в ад.
Тишина. Даже дядя Витя перестал бренчать.
— Если ты не уйдёшь, — сказал Игорь, — я сам уйду. С Мариной.
Мать побледнела.
— Ты предатель, — прошептала она. — Настоящий предатель.
— Пусть так, — ответил он. — Но здесь праздника не будет.
Гости растерянно переглянулись. Кто-то поднялся, начал собирать вещи. Кто-то ворчал. Тётя Нина плакала.
Мать стояла посреди кухни, как вкопанная.
— Все в зал, — сказал Игорь. — Зал оплачен. Там ждут. Здесь — конец.
Марина стояла рядом, сжатая, но твёрдая.
И в этот момент Лена вбежала в квартиру.
— Что вы устроили?! — закричала она. — Мама, ты с ума сошла! Мы же договорились!
— Я хочу дома! — завыла мать.
— Хватит! — Лена схватила её за руки. — Или ты идёшь с нами в зал, или остаёшься одна.
Все замерли.
Мать огляделась: гости собирали пакеты, гитару уже убрали в чехол. Даже её подруги переглядывались с сомнением.
Она села на табуретку.
— Делайте, что хотите, — сказала тихо. — Мне больше ничего не нужно.
В зал они всё-таки поехали. Поздно, с опозданием на час. Гости ворчали, но потом выпили компот, закусили салатом и начали смеяться. Музыка заиграла, дядя Витя снова взял гитару.
Но атмосфера уже была другой. Словно что-то надломилось.
Мать сидела в углу, в светлом платье, и смотрела куда-то мимо всех.
Когда вынесли торт, она не улыбнулась. Свечи задуть отказалась.
— Задувайте сами, — сказала она. — У меня уже всё сгорело.
Игорь понял: он потерял. Не праздник — мать.
Поздно вечером, когда гости разошлись, он проводил Марину домой. Лена осталась помогать матери.
В квартире было тихо. Марина сняла пальто, посмотрела на мужа.
— Я думала, ты не выдержишь, — сказала она.
— Я и сам думал, — ответил он. — Но иначе нельзя.
Он сел на диван и закрыл лицо руками. В груди было пусто.
— Мы выстояли, — сказала Марина. — Это главное.
— А мама? — спросил он.
— Мама сделает вид, что ты виноват, — ответила Марина. — Но, может, однажды поймёт.
Игорь молчал. В голове стучало одно: «Я предатель».
Но где-то глубоко внутри было и другое чувство: впервые за много лет он сделал выбор сам.
Через неделю мать позвонила. Голос сухой:
— Я решила. Мы больше не будем у тебя праздновать. Никогда.
Игорь долго молчал. Потом сказал:
— Спасибо.
И повесил трубку.
Он сидел на кухне, смотрел на Марину. Она налила чай, поставила перед ним.
— Ну что, — сказала она, — теперь у нас свой дом. По-настоящему.
Он кивнул. И впервые за долгое время улыбнулся.
Конец.