Маруся сидела у окна своей маленькой комнатки в ателье, словно погруженная в другой мир. В руках — новый набросок платья, а перед глазами — горы модных журналов, которые она давно мечтала перелистать. Каждый разворот был как ворота в чужую, но такую желанную жизнь — где стиль, цвет и ткань создают волшебство. Она аккуратно отложила карандаш и, словно ребенок, улыбнулась себе в отражении стекла.
«Вот оно, — думала она, — моя новая жизнь. Мне удастся не просто шить, а создавать красоту. Мечты начинают сбываться…»
За последнюю неделю Маруся уже сшила несколько эскизов, которые Екатерина хвалила и правкой направляла, как настоящий наставник. Мечты о модном показе, который она однажды организует, начали превращаться в реальные планы.
В этот момент в дверь ателье тихо постучали. За ней вошел Андрей с широкой улыбкой и двумя чашками чая с липой и ромашкой.
— Ну что, — он подал одну чашку, — как там моя любимая дизайнерша? Покоряешь мир моды?
Маруся рассмеялась, взяла чашку и ответила:
— Покоряю! Но пока что только кусочек этого мира. Кажется, я даже начинаю разбираться в тканях… Кто бы мог подумать, что это целая наука!
Андрей сел рядом и посмотрел на нее с мягким вниманием.
— Ты молодец, Маруся. Я горжусь тобой. Помнишь, как ты боялась сделать первый стежок? А теперь — смотрю, и не могу оторвать глаз.
Она улыбнулась, глядя в его глаза, в которых теплилась такая искренность и поддержка, что порой сердце начинало биться быстрее.
— Знаешь, — добавил он, — я даже начал мечтать о свадьбе. О нас. Но без давления, просто мечты.
Маруся покраснела, но ответила с улыбкой:
— Свадьба… Когда-нибудь. А пока давай шить и жить.
В это время Екатерина, как всегда энергичная и добрая, появилась в дверях.
— Девчушка, хватит сидеть! — улыбнулась она, — пора в работу! Сегодня будем обсуждать фасоны и ткани, которые подходят тебе по стилю.
Они устроились за большим столом, окруженные катушками ниток, тканями и эскизами. Екатерина объясняла, как важно чувствовать материал, понимать, как он поведет себя на теле. Маруся ловила каждое слово и старалась впитать все, как губка.
Тем временем, где-то далеко, в тени бабушкиного дома, все было не так светло и радужно…
Андрей заходил в небольшую мастерскую Маруси почти каждый день. Каждый раз, когда он появлялся, в помещении будто вставала новая энергия — теплота, поддержка и та самая вера, которая иногда так нужна, чтобы двигаться вперед. Он ставил на стол чашку с кофе, усаживался на табурет рядом и внимательно смотрел, как она работает.
— Слушай, — однажды сказал он, перехватив взгляд Маруси, — ты знаешь, я давно так не видел, чтобы кто-то горел своим делом так, как ты сейчас. Ты словно настоящая художница. Твоя мечта — это не просто идея, это уже жизнь, которая потихоньку начинает обретать форму.
Маруся улыбнулась и чуть покраснела, но в груди что-то разлилось — это была смесь радости и легкого страха. Ее мечты, которые раньше казались чем-то эфемерным и почти недосягаемым, теперь становились реальностью, а рядом был человек, который верил в нее так же сильно, как и она сама.
— Знаешь, Андрей, — прошептала она, слегка покручивая ножку стула, — я иногда боюсь, что все это продлится недолго. Что это просто очередной порыв, а потом вернусь туда, откуда начинала.
Он взял ее за руку и крепко сжал.
— Нет, ты не одна. Я рядом. И я хочу, чтобы ты знала — я верю в тебя, верю в то, что у нас все получится. И когда-нибудь мы вместе будем смотреть на то, что ты сделала, и скажем: «мы сделали это».
Маруся взглянула на него и в ее глазах блеснула искра. Тепло Андрея обнимало ее, давало силы идти дальше.
— Ты знаешь, — продолжил он, — я мечтаю не только о твоем успехе, но и о нашей жизни. Свадьбе, семье, детях. Я хочу, чтобы у нас все было. Не сейчас, не завтра — но когда-нибудь.
Она чуть замялась, не зная, как ответить, и просто кивнула. В душе заиграла надежда, смешанная с тревогой, ведь путь к мечте всегда нелегок, и рядом с ней стоял человек, который, казалось, был готов пройти его вместе с ней.
Андрей поднялся, подошел к окну, на улицу, где светило солнце, и повернулся к ней:
— Давай не будем терять время, Маруся. Каждый день — шанс сделать шаг к тому, о чем мы мечтаем.
И именно в этот момент Маруся поняла — она больше не та девушка, что боялась перемен. Она была готова идти вперед, и рядом с ней был тот, кто хотел идти вместе.
Екатерина встречала Марусю в небольшом, но уютном ателье, куда та теперь ходила почти каждый день. Светлое помещение с большими окнами, повсюду лежали куски ткани, пуговицы, эскизы — все дышало творчеством и надеждой. Екатерина, с улыбкой на лице, закинула за ухо прядь волос и подошла к Марусе, которая только что закончила примерять новую выкройку.
— Вот так, вот так, — одобрительно сказала Екатерина, присматриваясь к кройке, — молодец, Маруся! Ты уже начинаешь чувствовать ткань, понимать, что ей нужно, а не просто резать по линейке. Видно, что у тебя талант.
Маруся улыбнулась, слегка смущенно почесала затылок.
— Спасибо, — ответила она, — но я все еще боюсь, что это не для меня. Что я не справлюсь.
— Пф! — Екатерина захохотала, — да ты еще только на старте! Помни, никто из нас сразу не стал мастером. Я тоже когда-то в твоем возрасте сидела с иголкой в руках и думала, что это все — волшебство, а не труд.
Они взялись за шитье вместе, Екатерина внимательно показывала, как лучше обрабатывать края, как правильно выбирать нитки под ткань. Каждое ее слово было как маленький урок, а каждое прикосновение — поддержкой. В этих совместных часах Маруся не просто училась шить — она училась верить в себя, переставать бояться ошибок.
— Представляешь, — вдруг сказала Екатерина, — через несколько месяцев мы с тобой устроим маленький показ. Ты сможешь показать всем, на что способна. И это будет только начало!
Маруся задумалась, глаза ее заблестели от волнения.
— Знаешь, я даже не представляла, что смогу такое сделать… Я всегда думала, что для меня есть только одна дорога — клиника, врачи, долг перед семьей.
— Забудь об этом, — мягко сказала Екатерина, — сейчас ты сама строишь свою дорогу. И поверь, у тебя все получится. Главное — не сдаваться.
Вдохновение заполнило девушку, будто свежий воздух после долгой зимы. Она знала, что впереди — много работы, много сложностей, но впервые за долгое время чувствовала: мечта — не призрак, а реальность, которую можно достать руками.
— Спасибо, — тихо сказала она, — что веришь в меня.
— Всегда, — ответила Екатерина и улыбнулась, — всегда.
Бабушка Маруси сидела в своем кресле у окна, скрестив руки на груди и пристально наблюдая за внучкой. Она не могла понять, что происходит с Марусей — раньше та была послушной и предсказуемой, а теперь вдруг стала работать в ателье, увлекаться непонятным рукоделием и жить с этим врачом Андреем, который, по ее мнению, был скорее бедой, чем счастьем.
Когда Маруся в тот вечер зашла в дом, бабушка сразу почувствовала перемену в воздухе.
— Вот опять! — строго начала бабушка, даже не пытаясь скрыть раздражение, — ты все время тратишь зря время у этих своих модных девчонок. Думаешь, шитье — это серьезное дело? Это не работа, Маруся, это баловство.
— Бабушка, — вздохнула Маруся, — я серьезно. Мне это нравится. Я хочу этим заниматься, развиваться, а не тратить жизнь на то, что не приносит радости.
— А что насчет твоей учебы? — бабушка уже не сдерживала эмоций, голос стал резче, — ты забыла, что медицина — это престиж, стабильность? А этот Андрей — кто он такой? Любовник-времянка, что ли? Ребенка сделал, а жениться, смотрю, не спешит. Что я и говорила!
Маруся почувствовала, как внутри поднимается жар, но она старалась не вспыхнуть.
— Ты несправедлива, — мягко сказала она, — Андрей помогает мне. Он не времянка, а человек, который верит в меня. И я не собираюсь жить по чьим-то правилам.
— Так и знай — если ты продолжишь в этом духе, я не обещаю, что буду рядом, — бабушка сказала это холодно, как приговор.
Маруся сделала шаг вперед, встретилась с бабушкиным взглядом и твердо ответила:
— Тогда, возможно, нам лучше дать друг другу немного свободы. Я хочу идти своим путем. И да — я могу ошибаться, но я должна попробовать.
В этот момент бабушка на миг замялась, словно что-то внутри сломалось, но потом вновь собралась.
— Очень хорошо, — холодно сказала она, — но помни, что жизнь не всегда справедлива с мечтателями.
Звонок застал Марусю врасплох. Телефон зазвонил, когда она как раз примеряла перед зеркалом новую блузку — аккуратно скроенную, светло-персикового цвета, из легкой ткани, что почти невесомо ложилась на плечи и скрывала уже появившийся животик. Она наклонилась к тумбочке, взглянула на экран — незнакомый номер. Сначала хотела сбросить, но внутренний импульс, словно интуиция, заставил нажать «принять».
— Алло, — осторожно сказала она, придерживая ворот блузки.
— Маруся? Привет, это Люба, — раздался на удивление спокойный женский голос. Без наезда, без язвы — будто не та же женщина, что когда-то пыталась выгнать ее из клиники одними глазами.
Маруся вмиг напряглась. В груди что-то отозвалось — нехорошо, смутно, как перед грозой. Она машинально села на край кровати.
— Здравствуй… — выдохнула она, стараясь сохранить в голосе спокойствие.
— Я, наверное, тебя удивила, — Люба будто улыбалась, — просто… ну, я много думала. Вся эта история, недопонимания, обиды. Хочу все прояснить. Можно нам встретиться? Где-нибудь спокойно, по-человечески. Обещаю, я не собираюсь ругаться и устраивать скандал с разборками. Встретимся, как подруги, выпьем по чашечке чая с пироженкой и поговорим, ок?
Секунда тишины между ними растянулась, как капля, застывшая на грани падения. Маруся знала — не обязана. Но почему-то в голове закрутилась мысль: может, действительно поговорить? Может, у женщины сдали нервы и она просто хочет закрыть гештальт? Ведь теперь у Маруси все хорошо. Она на пути к мечте, у нее любовь, она счастлива. Неужели все еще есть, чего бояться?
— Хорошо, — сказала она, сама не веря в свою решимость, — где и когда?
Они договорились в кафе у парка. Нейтральная территория. Маруся повесила трубку и осталась сидеть в тишине. Внутри все дрожало — не от страха, а от неопределенности. Что за перемена такая? Почему вдруг сейчас?
Андрею она ничего не сказала. Не хотела волновать, не хотела выглядеть слабой или тревожной. Сама справлюсь, — подумала она, сжимая телефон. Я взрослая. Я все улажу.
Кафе оказалось почти пустым — будний вечер, близилось закрытие. Внутри тихо играл джаз, окна запотели от сырости с улицы. Маруся вошла, сжав в пальцах ремешок сумки, и сразу увидела Любу — та сидела у окна, в аккуратном светлом пальто, без макияжа, волосы собраны в хвост. Не вычурно, не вызывающе — даже как-то… по-домашнему.
— Привет, — Люба подняла глаза, и Маруся удивилась. В ее взгляде не было ни холода, ни злобы — только усталость.
Она присела напротив, слегка настороженно, как кошка на незнакомом диване.
— Спасибо, что пришла, — Люба говорила тихо, без напора, — я, честно, не думала, что наберусь смелости.
Маруся молчала, ожидая подвоха. Но тот не спешил.
— Знаешь… я ведь не всегда была такой, — Люба отвела взгляд в сторону, на улицу, — сильной, резкой, контролирующей. Это потом, с годами. Когда поняла, что все, за что я борюсь, уходит. Люди уходят. Даже те, кто обещал быть рядом.
— Вы об Андрее? — осторожно спросила Маруся, хотя знала, что вопрос риторический.
Люба кивнула.
— Мы с ним были как два болота, честно. Он не любил — я делала вид, что не замечаю. Я строила карьеру, думала: вот еще чуть-чуть — и все наладится. А он просто ждал повода уйти.
— Но вы любили его... — Маруся сглотнула, чувствуя, как ее ладони становятся влажными.
Люба усмехнулась, почти с грустью.
— Андрей. Он мне нравился, да. Очень. Было что-то притягательное… Умный, спокойный, надежный. Но я понимала: он меня не любит. Ни намека. Просто дружелюбие, вежливость. И я злилась. На него, на себя, на весь мир. А потом… появилась ты.
В тишине зазвучали гитарные переборы, и Маруся сжала чашку чая, ставшую вдруг слишком горячей.
— Ты — как отражение того, кем я не стала. Свежая, живая, настоящая. И мне стало обидно. По-настоящему. Я завидовала. Не потому что ты лучше. А потому что ты можешь чувствовать — не бояться быть собой. Это я не умею.
Она вздохнула. И, на миг замолчав, посмотрела Марусе прямо в глаза.
— Я не прошу прощения. Это не исповедь. Просто хотела, чтобы ты знала — я отпускаю. Без злобы. Без мести. Просто… все, хватит. И тебе советую — береги себя. Твоя жизнь только начинается.
Маруся вышла из кафе в полном оцепенении. В голове крутилось, что все слишком спокойно, слишком странно. Люба вела себя почти по-человечески. Слишком по-человечески. И все же внутри что-то не давало покоя. Словно за этой вежливой маской скрывалась еще одна. Или это просто беременность, гормоны, фантазия? Она не знала. Но тень сомнения, будто липкий след от дождя, осталась в сердце.
Сразу после встречи Маруся не поехала домой. Она шла по вечернему городу без цели, как будто стараясь стряхнуть с себя липкую тревогу. Дождь моросил лениво, ветер толкал в спину, но все это ощущалось как сквозь вату. На душе было мутно и тревожно — словно внутри копилось нечто тяжелое, скользкое, и не находило выхода. Разговор с Любой казался на удивление нормальным, даже почти теплым… и именно это настораживало. Она пыталась убедить себя, что все в порядке, что нельзя видеть злой умысел в каждом слове. Но ощущение, будто на ней лежит чья-то чужая тень, не проходило.
У подъезда Андрея, когда она уже вставляла ключ в замок, вдруг почувствовала резкую боль внизу живота. Сначала это была просто судорога, потом тянущее, но быстро нарастающее ощущение, словно все внутри сжимается в тугой узел. Маруся застонала, схватилась за стену и присела прямо на крыльцо. Ее затошнило, в ушах звенело.
— Дыши… спокойно… просто переутомление… — шептала она, но слова звучали глупо и беспомощно.
Она не помнила, как открыла дверь и позвонила Андрею. Тот вылетел как молния, подхватил ее на руки, прижал к себе, а потом уже в машине одной рукой крутил руль, другой держал ее ладонь. Он почти кричал в трубку:
— Примите, срочно! У нее резкие боли, беременность восемнадцать недель, может быть угроза!
В больнице все слилось в один мутный поток: носилки, холодный коридор, белые халаты, чей-то резкий голос. Марусю укладывали на кушетку, подсоединяли капельницу, щелкали УЗИ, и она лишь слышала, как кто-то шепчет:
— Тонус сильный… надо сохранить… срочно магнезию…
Когда глаза снова начали фокусироваться, Маруся поняла, что лежит под капельницей. Андрей сидел рядом, с мрачным лицом, сжав ее руку. Он пытался держать себя в руках, но пальцы у него дрожали. В его глазах читалась паника, страх, беспомощность.
— Ты напугала меня, — тихо сказал он, целуя ее в лоб, — ты и малыш — это вся моя жизнь сейчас. Я не переживу, если с вами что-то…
Маруся кивнула, и по щеке скатилась слеза. Она была в безопасности, казалось бы… Но внутри она чувствовала, что угроза никуда не исчезла. Как будто не все зависит от врачей и уколов. Как будто где-то, совсем рядом, что-то или кто-то дышит в затылок, жаждая разрушить эту новую, хрупкую, еще не до конца оформленную жизнь.
И, как назло, именно в этот момент дверь палаты слегка приоткрылась.
— Можно? — на пороге стояла Люба с букетом белых хризантем. Улыбалась.
Слишком ласково. Слишком вовремя. Андрей смотрел на Любу с растерянным выражением. Она стояла у кровати Маруси, держала в руках тот самый букет, улыбалась и что-то негромко говорила — вроде бы ничего особенного, просто слова поддержки, вопросы о самочувствии, пожелания скорейшего восстановления. Все как надо. Все как у людей. Но Андрея не отпускало ощущение, что что-то в этой картинке фальшивит.
Маруся не глядела на Любу. Она лежала с закрытыми глазами, бледная, изможденная. От ее прежней энергии не осталось и следа — в ней как будто выключили свет. Только пальцы слабо сжимали одеяло, как будто это единственное, за что она сейчас может уцепиться.
— Ты как? — Люба склонилась чуть ближе.
— Не знаю, — едва слышно прошептала Маруся, даже не открывая глаз.
Андрей положил руку ей на плечо.
— Ей нужен покой, — сказал он, уже чуть жестче, глядя на Любу, — может, потом?
Люба будто не расслышала. Она продолжала стоять рядом, медленно водя пальцами по стеблям цветов.
— Просто хотела поддержать. Мы ведь… не враги, правда? И вообще, я так переживала, когда узнала. Сердце чуть не остановилось.
Он кивнул, но внутри все поднималось на дыбы. Почему она здесь? Почему так вовремя? Как узнала? Он ведь никому не сообщал, даже Екатерине. И Марусю сюда доставили вечером…
— Кто тебе сказал, что она в больнице? — не удержался он.
Люба моргнула.
— Я… ну, ты же знаешь, слухи в больнице разносятся. Девчонки из смены проговорились, я же работаю с вами бок о бок. Не могла не прийти.
Сказано было убедительно. Почти. Но в Андрее уже росло странное чувство — как будто его кормят красиво завернутой ложью. Он знал Любу давно. Знал, на что она способна. Умела быть мягкой, ласковой, обходительной, но за всем этим он однажды уже увидел железо. Упорство, которое переходило грань. Навязчивость, граничащую с манией. Он тогда не придал значения. Сейчас — приглядывался. После ее ухода, когда в палате наконец стало тихо, он сел на край кровати и взял Марусю за руку.
— Ты чувствуешь, что с ней что-то не так? — тихо спросил он.
Она слабо кивнула.
— Мы были с ней в кафе перед...
— Слишком вежливая. Слишком добрая. И эти цветы… хризантемы. Это ведь похоронные…
Андрей встал. Впервые за последние дни внутри него не страх стучал, а гнев. Он чувствовал, что кто-то осознанно и расчетливо вторгается в их жизнь. И что это не закончится одним визитом в палату. Он больше не сомневался. Что-то не так. Что-то опасное, чужое и холодное надвинулось на их идиллию. И надо было срочно понять, насколько далеко все зашло.
«Секретики» канала.
Рекомендую прочесть
Интересно Ваше мнение, а лучшее поощрение лайк, подписка и поддержка ;)