В начале весны мы с Андреем купили дачу. Шесть соток за городом, рядом с лесом. Я плакала от счастья, когда подписывали договор. Наконец-то у меня будет мой маленький рай, место, где можно спрятаться от городской суеты, от вечных дедлайнов на работе, от бесконечных звонков и встреч.
Я уже тогда все придумала, английский сад с вьющимися розами, прудик с кувшинками, деревянная беседка, увитая глицинией. Андрей смеялся, но поддерживал:
— Твой участок, делай, что хочешь, главное, чтобы ты была довольна!
Как же наивно это звучало.
***
Галина Петровна, мама Андрея, приехала в первые же выходные после того, как растаял снег.
— Участок смотреть буду, — объявила она в трубку. — Андрюша, заезжай за мной в десять.
Я не обрадовалась, но возразить не посмела. Свекровь была женщиной властной, из тех, кто привык, что ее слово — закон. Бывшая заведующая детским садом, она умела организовывать, командовать и подавлять возражения одним взглядом.
Когда они приехали, я уже разметила участок колышками. Здесь будет цветник, здесь — пряные травы, там — место под беседку.
— Это что за колышки? — Галина Петровна прошлась по участку, как генерал по полю боя. — Марина, ты огород размечаешь?
— Нет, я планирую сад. Декоративный.
Она остановилась и посмотрела на меня так, словно я сказала, что собираюсь делать что-то противозаконное.
— Сад? Декоративный? — она повернулась к сыну. — Андрей, ты слышишь это?
— Мам, ну это же Маришина дача, — он замялся. — Она хочет цветы...
— ЦВЕТЫ! — свекровь всплеснула руками. — У вас шесть соток земли, ЗЕМЛИ, Маринушка! А вы цветы! Вы понимаете, сколько картошки можно тут вырастить? Сколько огурцов, помидоров? Вы же семья, вам детей кормить надо!
— У нас нет детей, — тихо сказала я.
— Вот именно! — она ухватилась за эту фразу, как за спасательный круг. — Нет детей, времени полно! Вот и займитесь делом, а не ерундой. Дача без огорода — это не дача, это баловство какое-то.
Андрей молчал. Я смотрела на него, ждала, что он скажет. Что заступится. Что напомнит матери, чей это участок и чье право решать, что на нем сажать.
— Мам, давай компромисс найдем, — произнес он наконец. — Под огород выделим часть, под цветы — часть.
— Какой компромисс? — я почувствовала, как внутри начинает закипать. — Андрей, мы с тобой обсуждали. Это должен быть сад.
— Ну и что, что обсуждали? — вмешалась Галина Петровна. — Жизнь меняется. Надо быть гибче. Вот я в вашем возрасте три огорода обрабатывала и двоих детей растила!
Я сжала кулаки. Хотела сказать, что мне плевать на ее три огорода, что я не хочу гнуть спину на грядках, что я мечтала о другом. Но промолчала.
В тот день я еще верила, что это временно. Что мы поговорим с Андреем вечером, и он всё поймет.
***
— Ну что она себе позволяет? — я не выдержала, когда мы вернулись домой. — Это наш участок! Мы его купили! Мы за него кредит выплачиваем!
— Мариш, не кипятись, — Андрей устало снял ботинки. — Мама хочет помочь.
— Помочь? Она хочет командовать! Она всегда хочет командовать!
— Она моя мать.
— И что? Я твоя жена! Или я для тебя никто?
Он подошел, обнял меня.
— Ты не никто. Ты самая важная. Но давай не будем ругаться напустом месте? Посадим немного картошки, маму успокоим, а ты свои цветы рядом посадишь. Нормально же?
— Нет, — я высвободилась из объятий. — Не нормально. Но ты все равно не понимаешь.
Он не понимал. Для него это была просто картошка. А для меня еще один кусок жизни, который я должна была отдать чужим желаниям, чужим представлениям о том, как "надо".
***
В следующие выходные я специально задержалась на работе. Сказала, что проект горит, нужно остаться. На самом деле просто не хотела ехать на дачу, где меня ждали споры и материнские наставления Галины Петровны.
Андрей уехал один. Вечером прислал фото: "Мама помогла грядки наметить. Классно получилось!"
На фото был весь участок, разграфленный на идеально ровные квадраты. Земля перекопана, удобрена. Готова под посадку.
Мои колышки валялись в углу, у забора.
Я смотрела на фотографию и чувствовала, как что-то внутри меня ломается. Не сгибается, не трещит. Ломается. С хрустом.
Позвонила ему:
— Где мои разметки?
— А, колышки? Мам сказала, что они мешали. Мы их переставили, не волнуйся.
— Андрей, мы договаривались!
— Мариш, ну что ты злишься? Огород — это же здорово! Свои овощи, все натуральное!
— Мне. Не. Нужны. Овощи, — я говорила медленно, по слогам. — Мне нужен сад.
— Да какая разница! — он начал раздражаться. — Ну серьезно, Марина, ты из-за каких-то цветочков истерику устраиваешь? Вырастим картошку, зимой борщ будем варить!
Я отключилась. И решила, на дачу больше не поеду.
***
Месяц я держалась. Говорила, что устаю на работе, что выходные нужны для отдыха, что голова болит, живот, спина. Андрей ездил один или с матерью. Они сажали, поливали, пололи.
Галина Петровна звонила периодически:
— Маринушка, когда приедешь-то? Огород сам себя не обработает! Андрюша один не справляется!
— Я на работе загружена, — отвечала я.
— Работа работой, а семья важнее! Вот я в свое время и работала, и дом вела, и огород! Не понимаю вашего поколения, честно.
Я молчала. Что я могла ей сказать? Что меня тошнит от слова "огород"? Что я не хочу проводить выходные, согнувшись над грядками? Что мечтала ездить на дачу отдыхать!?
Но в конце мая я не выдержала. Андрей уехал в командировку на неделю, и свекровь позвонила напрямую:
— Марина, картошку окучивать надо. Приедешь в субботу?
— Нет.
— Как нет? Ты понимаешь, что если ее не окучить, урожая не будет?
— Галина Петровна, я не просила сажать эту картошку. Это вы решили. Вы и окучивайте.
Повисла тишина.
— Понятно, — ее голос стал ледяным. — Значит, тебе семья не важна. Значит, ты эгоистка. Андрюша хороший, работящий, а тебе только цветочки свои. Я сразу говорила, что он не туда смотрит...
Я положила трубку. Руки тряслись.
***
В июне я все-таки поехала. Не выдержала. Хотела увидеть своими глазами, во что превратился мой участок.
Картина была удручающей. Ровные ряды картошки, морковь, лук, чеснок, капуста. Все идеально прополото, окучено, полито. Образцовый огород.
В углу, там, где раньше были мои колышки, росли сорняки.
— А, Марина приехала! — свекровь выпрямилась, вытирая руки о фартук. — Ну что, полюбовалась? Урожай будет отменный! Я уже банки заготовила под соленья!
Я молчала.
— Картошечка какая! — она показала на ботву. — Ты посмотри, как разрослась! Это потому что я ее навозом удобрила. Настоящим, конским! Андрюша доставал через знакомых!
— Где мои розы? — я наконец нашла голос.
— А, те корешки? — она махнула рукой. — Да они не прижились. Я их выдернула, когда грядки размечала. Зачем хлам держать?
— Хлам, — повторила я.
— Ну да. Розы — это для палисадников, для красоты. А здесь дача, здесь работать надо!
Что-то щелкнуло во мне. Окончательно.
— Где Андрей?
— В деревне, за молоком поехал. Скоро вернется.
Я кивнула, развернулась и ушла к машине. Свекровь что-то кричала мне вслед, но я не слушала.
***
Почти все лето я провела в холодной ярости.
Андрей пытался со мной говорить:
— Мариш, ну что случилось? Ты как чужая стала!
— Ничего не случилось.
— Мама говорит, ты на нее наорала.
— Я не наорала. Я просто спросила про розы.
— Какие розы? А, те саженцы? Мариш, ну они правда засохли. Мама хотела как лучше.
— Она всегда хочет как лучше, — я усмехнулась. — Для себя.
— Ты несправедлива! Она столько сил вложила!
— В МОЙ участок. Без моего согласия. Знаешь что, Андрей? Делайте что хотите. Я умываю руки. Кредит за него плати сам или пусть твоя мама платит, мне все равно.
Он растерялся:
— То есть как?
— Так. Участок ваш. Огород ваш. Картошка ваша. Я к нему больше не имею отношения.
— Но Мариш...
— Я хочу развестись, — сказала я.
Он побледнел.
— Что? Из-за огорода?!
— Не из-за огорода, — я посмотрела ему в глаза. — Из-за того, что тебе плевать на мои желания... Ты абсолютно не замечаешь, что я расстраиваюсь из-за этой дачи, это я ее хотела, это для меня, в первую очередь, мы ее купили. Твоя мама здесь каким боком?
— Я замечаю! Конечно, замечаю! Просто... ну мама... ей приятно помогать...
— А мне приятно видеть, как мои мечты вырывают с корнем?
Он молчал.
***
— Хорошо, — сказал Андрей через несколько дней. — Давай поговорим. Серьезно.
Мы сели за стол на кухне. Я заварила чай, который он не пил.
— Что ты хочешь? — спросил он.
— Я хочу, чтобы ты выбрал. Или я, или твоя мама. Или сад, или развод.
— Мариш, это же абсурд!
— Нет, — я покачала головой. — Это справедливо. Я живу по ее правилам. Я терплю ее советы, ее звонки, ее "в наше время мы так не делали". Я молчу, когда она лезет в нашу жизнь. Но я уже от этого устала, больше терпеть я не намерена.
— Но что теперь делать? Картошка уже посажена!
— Знаю, — я посмотрела на него в упор. — Я купила новые саженцы. Роз, гортензий, петунии. И в эти выходные я еду на дачу. И либо ты поможешь мне сделать МОЙ сад, либо я подаю на развод в понедельник.
Он смотрел на меня как на сумасшедшую.
— Ты серьезно?
— Абсолютно.
— А мама? Она же...
— Пусть забирает свою картошку. Я выкопаю грядки, сложу в мешки, пусть увозит.
Он молчал долго.
— Ладно.
***
В жаркую августовскую субботу мы приехали на дачу вдвоем. Я привезла саженцы, новую лейку, садовые инструменты.
Андрей позвонил матери еще утром:
— Мам, сегодня не приезжай. Нам нужно кое-что сделать.
— Что сделать? Я помидоры собиралась подвязывать!
— Мам, пожалуйста. Один день. Завтра приедешь.
Она что-то буркнула и отключилась.
Мы работали молча. Я выкапывала картошку, молодую, еще маленькую. Складывала в ведра. Андрей сначала стоял в стороне, потом взял лопату и начал помогать.
К обеду мы освободили треть участка. Я разметила клумбы, начала высаживать розы.
***
Галина Петровна приехала в воскресенье к обеду. Мы с Андреем уже высадили половину цветов, проложили дорожку из камня, установили арку для вьющихся роз.
— ЧТО ВЫ НАДЕЛАЛИ?! — ее вопль услышала, наверное, вся деревня.
Я выпрямилась, сняла перчатки.
— Добрый день, Галина Петровна.
— КАКОЙ ДОБРЫЙ?! КАРТОШКА ГДЕ?! — она металась по участку, хватаясь руками за голову. — АНДРЕЙ! ТЫ ЧТО, С УМА СОШЕЛ?!
— Мам, успокойся, — он вышел из дома с двумя ведрами. — Вот твоя картошка. И морковь. Все выкопали, сложили. Забирай.
— ЗАБИРАЙ?! ДА ТЫ ЧТО?! Я ТРИ МЕСЯЦА ГОРБАТИЛАСЬ!
— И мы вам заплатим, — я достала конверт. — Десять тысяч. За работу, за удобрения.
Она смотрела на конверт, как на змею.
— Вы... вы что себе позволяете?!
— Мы позволяем себе жить так, как хотим, — спокойно сказал Андрей. — На нашем участке, который мы купили на наши деньги.
— Я твоя МАТЬ!
— И я тебя люблю. Но Марина права, мы купили эту дачу, потому что она захотела, и она хочет сад. Значит тут будет сад. Мам, у тебя же есть в деревне участок, ты там итак выращиваешь столько, что хватит на две зимы...
Галина Петровна открыла рот, закрыла. Побледнела, покраснела.
— Значит, так, — она схватила сумку. — Я думала, что помогаю семье. А оказалось, что я здесь никто. Что ж, живите, как знаете. Без меня!
Она развернулась и пошла к калитке. На полпути остановилась, обернулась:
— А когда зимой есть будет нечего, не звоните! Я вас предупредила!
Хлопнула калитка. Загудел мотор машины.
Мы стояли посреди участка, я с грязными руками и счастливым лицом, Андрей — растерянный и немного испуганный.
— Она вернется? — спросила я.
— Вернется, — вздохнул он. — Через месяц приедет, как ни в чем не бывало. Может, через два. Но вернется.
— И что она увидит?
Он посмотрел на клумбы с розами, на арку, на дорожку из камня.
— Твой сад, — улыбнулся он. — Она увидит твой сад.
***
Галина Петровна действительно вернулась. Через шесть недель. Позвонила сама:
— Андрюша, можно я заеду? Джем сварила, хочу привезти.
Мы встретили ее на крыльце. Участок к тому времени преобразился, розы принялись и начали разрастаться, петунии цвели, газон был зеленый, пышный. Я установила деревянную скамейку у пруда, который Андрей выкопал за две недели. В пруду плавали кувшинки.
Часть участка была еще пустой, мы собрали остатки помидоров и огурцов, выкопали свеклу, и решили преобразить ее на будущий год.
Свекровь вышла из машины, огляделась. Молчала долго.
— Красиво, — наконец произнесла она. — Неожиданно, но... красиво.
— Спасибо, — я улыбнулась.
— Я джем привезла. Из смородины. Вот банок пять. И огурцов соленых. Вам же огород не нужен, так что... думала, может, пригодится.
— Конечно пригодится, — сказал Андрей. — Спасибо, мам.
Она кивнула, прошла к скамейке, присела.
— А тут правда хорошо, — признала она. — Тихо. Спокойно.
Я заварила чай из мяты и мелиссы, со своих грядок, которые разбила в дальнем углу участка. Мы пили чай втроем, и Галина Петровна впервые не давала советов.
— Знаешь, — сказала она мне перед уходом, — я всю жизнь огороды копала. Мне казалось, что только так и надо. А тут и правда дышится легче и душа отдыхает.
— Каждому свое, — ответила я.
— Каждому свое, — эхом повторила она.
Когда она уехала, Андрей обнял меня:
— Ты молодец.
— Мы молодцы, — поправила я. — Ты ведь все-таки выбрал меня.
— Я всегда выбирал тебя. Просто не всегда умел это показать.
***
Осенью мы устроили первую вечеринку на даче. Пригласили друзей. Они ахали и восхищались:
— Марина, это невероятно! Ты сама все сделала?
— Мы вместе, — я посмотрела на Андрея. — Вдвоем.
Галина Петровна тоже приехала. С пирогами и компотом. Села в сторонке, наблюдала. А потом подошла ко мне:
— Ты знаешь, я подумала... У меня есть участок в деревне. Шесть соток. Так вот, может, мне тоже там не только картошку сажать? Может, немного цветов?
Я улыбнулась:
— Я помогу. Выберем сорта, посадим весной.
Она кивнула. И впервые улыбнулась мне. По-настоящему.
Вечером, когда все разъехались, мы с Андреем сидели на скамейке. Пахло осенью.
Я прижалась к нему. И думала, как хорошо, что МОЯ мечта наконец осуществилась.
А еще я думала, может, и Галина Петровна когда-то мечтала не о картошке. Может, у нее тоже были мечты, которые она закопала в грядках и домашних делах. И теперь, глядя на мой сад, она вспомнила о них.
Главное не бояться отстаивать свои мечты. Даже если ради этого придется выкопать чужую картошку.
Если "Щёлкнуло", не теряй момент. Лайк, подписка 🫰 и двигаемся дальше. Здесь мы не лечим симптомы, мы докапываемся до сути.
СЕЙЧАС ЧИТАЮТ: